(no subject)
Вот я сейчас слегка.... эээ... нетрезвая. И я признаюС - фсю свою гребаную жизнь я мечтала быть РЫЖЕЙ и КУДРЯВОЙ!....
... а получалось всегда либо одно, либо другое.
и блин, никогда - одновременно.
а сегодня мне взорвали мозг.
А потом поинтересовались - получила ли я вербальный оргазм. Я ответила, что это было вербальное изнасилование.
Причем в ОСОБО грубой, извращенной форме.
Только что закончила смотреть фильм Льва Лурье о Сергее Довлатове. все - потом. Пока нет слов
Нашла чудесное стихотворение Ю.П.Мориц
ДОВЛАТОВ В НЬЮ-ЙОРКЕ
Огромный Сережа в панаме
Идет сквозь тропический зной,
Панама сверкает над нами
И машет своей белизной.
Он хочет холодного пива,
Коньяк тошнотворен в жару.
Он праздника хочет, прорыва
Сквозь пошлых кошмаров муру.
Долги ему жизнь отравляют,
И нету поместья в заклад.
И плохо себе представляют
Друзья его внутренний ад.
Качаются в ритме баллады
Улыбка его и судьба.
Панамкою цвета прохлады
Он пот утирает со лба.
И всяк его шутке смеется,
И женщины млеют при нем,
И сердце его разорвется
Лишь в пятницу, в августе, днем.
А нынче суббота июля,
Он молод, красив, знаменит.
Нью-Йорк, как большая кастрюля,
Под крышкой панамы звенит.
1990
... а получалось всегда либо одно, либо другое.
и блин, никогда - одновременно.
а сегодня мне взорвали мозг.
А потом поинтересовались - получила ли я вербальный оргазм. Я ответила, что это было вербальное изнасилование.
Причем в ОСОБО грубой, извращенной форме.
Только что закончила смотреть фильм Льва Лурье о Сергее Довлатове. все - потом. Пока нет слов
Нашла чудесное стихотворение Ю.П.Мориц
ДОВЛАТОВ В НЬЮ-ЙОРКЕ
Огромный Сережа в панаме
Идет сквозь тропический зной,
Панама сверкает над нами
И машет своей белизной.
Он хочет холодного пива,
Коньяк тошнотворен в жару.
Он праздника хочет, прорыва
Сквозь пошлых кошмаров муру.
Долги ему жизнь отравляют,
И нету поместья в заклад.
И плохо себе представляют
Друзья его внутренний ад.
Качаются в ритме баллады
Улыбка его и судьба.
Панамкою цвета прохлады
Он пот утирает со лба.
И всяк его шутке смеется,
И женщины млеют при нем,
И сердце его разорвется
Лишь в пятницу, в августе, днем.
А нынче суббота июля,
Он молод, красив, знаменит.
Нью-Йорк, как большая кастрюля,
Под крышкой панамы звенит.
1990