Лаура в Арлекинах
Азартный соблазн (которому не должно поддаваться)
понукает попытаться отыскать на этих карточках следы
всех его главных книг, хотя бы по списку из «Арлекинов».
Иногда даже кажется, что «Лаура» задумана отчасти
как последний смотр его «арлекинам», перед тем как их
угонят в степь. На такой сводный парад выводит перед
смертью старые свои темы и образы Севастьян Найт
в своей прощальной книге.
Г. Барабтарло «„Лаура“ и её перевод»Занятно, что в «Арлекинах» есть и следы «Лауры» - не изданной и даже не написанной ещё (в обычном понимании) книги.
...Джерри был огромным обрюзглым увальнем, которому было уже под шестьдесят, когда, после долгой жизни, что он провел аскетичным эстетом, он поразил тесный круг своих знакомых, женившись на этой фарфороволицей красавице весьма легкомысленного нрава...
Старина Джерри, не терпевший излишних восхождений по лестницам и патологически боявшийся инфекций, остался в гостиной. Шаги и голос его жены поднимались ко мне наверх. Несколько дней назад мы впервые поцеловались на кухне у Ноутбока: искали лед, нашли пламя. У меня были веские основания надеяться, что интермедия перед обязательной сценой будет короткой.
Она вошла, поставил две бутылки портвейна для больного и стянула свой влажный свитер через спутавшиеся, каштаново-русые, лилово-русые локоны и голые ключицы. С художественной точки зрения, строго художественной, она была, смею сказать, самой красивой из трех главнейших возлюбленных в моей жизни. У нее были поднятые кверху тонкие брови, сапфировые глаза, фиксирующие (это то самое слово) постоянное изумление земного рая (боюсь, единственного, что ей доведётся изведать), ярко-розовые скулы, ротик бутончиком и прелестный впалый животик. Скорее, чем ее муж, хороший читатель, успел пробежать две колонки текста, мы наставили ему рога. Я надел синие широкие брюки и розовую рубашку и спустился вниз.
Ее муж, погрузившись в глубокое кресло, читал лондонский еженедельник, купленный в торговом центре. Он и не подумал снять свой жуткий черный плащ - безразмерную клеенчатую мантию, вызывавшую в воображении образ кучера дилижанса под хлещущим дождем. Теперь он хотя бы снял свои чудовищные очки. С характерным клокотаньем он прочистил горло. Его багровые толстые щеки и двойные подбородки задрожали, когда он взялся за тяжкую ношу осмысленной речи...
Л у и з а. Никакой выпивки. Мы спешим домой. Давай-ка выбирайся из этого кресла. Попробуй еще разок. Возьми свои очки и газету. Хорошо. Аu revoir, Вадим. Я принесу тебе эти пилюли завтра утром, после того, как отвезу его в колледж.
Как же все это было не похоже, размышлял я, на утонченные адюльтеры в замках моей ранней молодости! Где романтический трепет от пойманного взгляда новой возлюбленной в присутствии мрачного колосса - Ревнивого Мужа?...
...Луизы Адамсон, уехавшей с мужем в продолжительную поездку в Англию...
...я уже знал, что в отпускные месяцы 1955 года серия апоплексических ударов прикончила беднягу Джерри Адамсона, славного моего приятеля, и что Луиза свободна. Даже слишком свободна...
...звучное уф! слетело с уст жестокой Луизы...
...«В те времена, когда я мечтала стать балериной,- сказала Луиза...
...Ей также нравились маленькие дорогостоящие животные...
...От Луизы-интеллектуалки я многого не ожидал...
«Ты как, в настроении сегодня? Прямо сейчас, а, Вад?»
...Луиза развлекала общество одной из своих забавных историй, - я называл их “вешалками имен”, потому что они лишь казались связанными с каким-то событием, скажем, с квипрокво, приключившимся на вечеринке, - истинное же их назначение состояло в том, чтобы помянуть какого-нибудь ее родовитого “старого друга” или обаятельного политика, или его двоюродного брата...
(коктейль из переводов Бабикова и Ильина)
Что-то несомненно проглядывает.