Про веру и делание добрых дел
Кусочек из "Ликов смерти" Батчера по рыцаря креста по имени Саня, агностика и троцкиста. Ну очень меня радует.
С полминуты Саня угрюмо смотрел на дверь, потом опустился на раскладушку.
- Я так понял, вы используете силы магии, да?
Я скрестил руки и прислонился к стене.
- А что, так заметно?
Он блеснул белыми зубами.
- Вы давно в викканцах?
- Где-где?
- В язычниках. В колдунах.
- Я не колдун, - возразил я, косясь на дверь. - Я чародей.
Саня нахмурился:
- А что, есть разница?
- Чародей начинается с буквы «Ч».
Он нахмурился еще сильнее.
- Никто не хочет меня понять, - буркнул я. - Викка - это религия. Ну, менее определенная, чем большинство других, но все-таки религия.
- И что?
- А я по части религии не слишком. То есть я занимаюсь, конечно, магией, но это скорее похоже на… на работу механика, что ли. Или инженера. Ну, существуют силы, действующие тем или иным определенным образом. Если ты знаешь, что делаешь, их можно заставить работать на тебя, и для этого вовсе не требуется ни бога, ни богини, ни вообще кого-либо еще.
На лице Сани отразилось удивление.
- Значит, вы неверующий?
- Я не хочу грузить любую мало-мальски достойную систему вероисповедания, принимая в ней участие.
Несколько секунд высокий русский молча смотрел на меня, потом медленно кивнул.
- Вот и я так же.
Я невольно вскинул брови.
- Это вы так шутите, да?
Он покачал головой:
- Никаких шуток. Я с детства воспитан атеистом.
- Да вы меня разыгрываете! Вы ведь рыцарь Креста.
- Да, - произнес он по-русски.
- Но если не вера, что тогда заставляет вас рисковать жизнью ради других?
- То, что это необходимо делать, - ответил он, не колеблясь. - Благополучие людей стоит того, чтобы кто-то становился на пути зла. Кто-то должен принести обет мужества, посвятив свою жизнь тому, чтобы защищать общество.
- Минуточку, - не выдержал я. - Вы хотите сказать, что стали рыцарем Креста, потому что вы коммунист?
Саня брезгливо поморщился.
- Не коммунист. Троцкист. Это далеко не одно и то же.
Я удержался-таки от смеха, хотя это и далось мне нелегко.
- Откуда у вас сабля?
Он положил здоровую руку на рукоять сабли, лежавшей рядом с ним на раскладушке.
- «Эспераккиус». Ее мне дал Майкл.
- Когда это Майкл успел побывать в России?
- Не этот Майкл, - пояснил Саня и ткнул пальцем вверх: - Тот Майкл. Михаил.
Теперь уже я остолбенело смотрел на него, беззвучно, как рыба, разевая рот.
- Значит, - вымолвил я наконец, - архангел вручил вам священный меч, дал наказ биться с силами зла, - и все же вы каким-то образом остаетесь атеистом. Ведь так вас надо понимать?
Саня снова насупился.
- Вас-то самого это не шокирует?
Взгляд его помрачнел еще пуще, но он сделал глубокий вдох и кивнул.
- Возможно, меня можно отнести к агностикам.
- К агностикам?
- Ну, к тем, кто не относит себя к конкретной вере в божественную силу, - пояснил он.
- Я знаю, что означает это слово, - кивнул я. - Я только как-то плохо понимаю, с какого бока это понятие применимо к вам. Кто-кто, а вы-то лично повстречали не одну божественную силу. Черт, да одна из них не более чем полчаса назад сломала вам руку!
- Мало ли чего может сломать руку? Разве вы сами не сказали, что вам не нужно бога или богини, чтобы верить в сверхъестественное?
- Ну я. Но я и не агностик. Так, беспартийный. Теологическая Швейцария - вот моя позиция.
- Семантика, - буркнул Саня. - Я не понимаю вашей позиции.
Я тоже сделал глубокий вдох, унимая рвущееся из меня не совсем пристойное хихиканье.
- Саня, вся моя позиция заключается в том, что я плохо понимаю, кем надо быть, чтобы с учетом того, что вы видели, продолжать утверждать, будто вы до сих пор не уверены в существовании Бога.
- А вот и не обязательно, - заявил он, задрав подбородок. - Может, я просто сошел с ума, и все это - галлюцинации.
И ещё кусочек про юмор как защитную реакцию:
- Ты шутишь куда больше, чем прежде, - заметил я. - Мне нравится.
Я почти воочию видел на ее лице невеселую улыбку.
- Мне приходится иметь дело с уймой жутких вещей, - сказала она. - Ну, невозможно же не реагировать на это. И тут уж или смеяться над ними, или повредиться рассудком. Или стать таким, как Мартин: замкнуться от всех и вся. Стараться не чувствовать.
- А ты, значит, шутишь.
- У тебя научилась.
- Мне впору школу открывать.
С полминуты Саня угрюмо смотрел на дверь, потом опустился на раскладушку.
- Я так понял, вы используете силы магии, да?
Я скрестил руки и прислонился к стене.
- А что, так заметно?
Он блеснул белыми зубами.
- Вы давно в викканцах?
- Где-где?
- В язычниках. В колдунах.
- Я не колдун, - возразил я, косясь на дверь. - Я чародей.
Саня нахмурился:
- А что, есть разница?
- Чародей начинается с буквы «Ч».
Он нахмурился еще сильнее.
- Никто не хочет меня понять, - буркнул я. - Викка - это религия. Ну, менее определенная, чем большинство других, но все-таки религия.
- И что?
- А я по части религии не слишком. То есть я занимаюсь, конечно, магией, но это скорее похоже на… на работу механика, что ли. Или инженера. Ну, существуют силы, действующие тем или иным определенным образом. Если ты знаешь, что делаешь, их можно заставить работать на тебя, и для этого вовсе не требуется ни бога, ни богини, ни вообще кого-либо еще.
На лице Сани отразилось удивление.
- Значит, вы неверующий?
- Я не хочу грузить любую мало-мальски достойную систему вероисповедания, принимая в ней участие.
Несколько секунд высокий русский молча смотрел на меня, потом медленно кивнул.
- Вот и я так же.
Я невольно вскинул брови.
- Это вы так шутите, да?
Он покачал головой:
- Никаких шуток. Я с детства воспитан атеистом.
- Да вы меня разыгрываете! Вы ведь рыцарь Креста.
- Да, - произнес он по-русски.
- Но если не вера, что тогда заставляет вас рисковать жизнью ради других?
- То, что это необходимо делать, - ответил он, не колеблясь. - Благополучие людей стоит того, чтобы кто-то становился на пути зла. Кто-то должен принести обет мужества, посвятив свою жизнь тому, чтобы защищать общество.
- Минуточку, - не выдержал я. - Вы хотите сказать, что стали рыцарем Креста, потому что вы коммунист?
Саня брезгливо поморщился.
- Не коммунист. Троцкист. Это далеко не одно и то же.
Я удержался-таки от смеха, хотя это и далось мне нелегко.
- Откуда у вас сабля?
Он положил здоровую руку на рукоять сабли, лежавшей рядом с ним на раскладушке.
- «Эспераккиус». Ее мне дал Майкл.
- Когда это Майкл успел побывать в России?
- Не этот Майкл, - пояснил Саня и ткнул пальцем вверх: - Тот Майкл. Михаил.
Теперь уже я остолбенело смотрел на него, беззвучно, как рыба, разевая рот.
- Значит, - вымолвил я наконец, - архангел вручил вам священный меч, дал наказ биться с силами зла, - и все же вы каким-то образом остаетесь атеистом. Ведь так вас надо понимать?
Саня снова насупился.
- Вас-то самого это не шокирует?
Взгляд его помрачнел еще пуще, но он сделал глубокий вдох и кивнул.
- Возможно, меня можно отнести к агностикам.
- К агностикам?
- Ну, к тем, кто не относит себя к конкретной вере в божественную силу, - пояснил он.
- Я знаю, что означает это слово, - кивнул я. - Я только как-то плохо понимаю, с какого бока это понятие применимо к вам. Кто-кто, а вы-то лично повстречали не одну божественную силу. Черт, да одна из них не более чем полчаса назад сломала вам руку!
- Мало ли чего может сломать руку? Разве вы сами не сказали, что вам не нужно бога или богини, чтобы верить в сверхъестественное?
- Ну я. Но я и не агностик. Так, беспартийный. Теологическая Швейцария - вот моя позиция.
- Семантика, - буркнул Саня. - Я не понимаю вашей позиции.
Я тоже сделал глубокий вдох, унимая рвущееся из меня не совсем пристойное хихиканье.
- Саня, вся моя позиция заключается в том, что я плохо понимаю, кем надо быть, чтобы с учетом того, что вы видели, продолжать утверждать, будто вы до сих пор не уверены в существовании Бога.
- А вот и не обязательно, - заявил он, задрав подбородок. - Может, я просто сошел с ума, и все это - галлюцинации.
И ещё кусочек про юмор как защитную реакцию:
- Ты шутишь куда больше, чем прежде, - заметил я. - Мне нравится.
Я почти воочию видел на ее лице невеселую улыбку.
- Мне приходится иметь дело с уймой жутких вещей, - сказала она. - Ну, невозможно же не реагировать на это. И тут уж или смеяться над ними, или повредиться рассудком. Или стать таким, как Мартин: замкнуться от всех и вся. Стараться не чувствовать.
- А ты, значит, шутишь.
- У тебя научилась.
- Мне впору школу открывать.