Культпоход 2. Выставка номинантов Премии Кандинского (ЦДХ)
О выставке номинантов на Премию Кандинского писать сложнее, чем об Арт Москве. Ее и смотреть сложнее. А если учесть, что зритель попадает на выставку с винегретом в голове после целого этажа актуального искусства, выставленного на продажу, то сложно ожидать, что выставка будет прочувствована и пережита. А жаль. По содержанию мне она показалась значимее. Может быть потому, что отсутствовал привкус гламурного супермаркета, тот «запах бензина и дорогих духов», что преследовал меня на третьем этаже ЦДХ.
Открывается выставка вполне себе достойной и сразу настраивающей на определенную волну восприятия инсталляцией Александра Бродского «Дорога». Обойдемся без замечаний, что «жизнь - это поезд». Но сколько в этом архетипическом, сори, образе знакомо советского. Все мы родом из плацкарты. Только ездили по разным путям. Кто Ленинград - Сочи, Кто Оленегорск - Сыктывкар. И еще отчетливая поэтика зоны. Три уровня шконок, казенное белье. Стаканы в подстаканниках с лебедями. Конечно - не барак зеков, но вагон охраны - точно.
И сразу, без перехода, без передыха - «Станция наблюдения» Марины Фоменко. С еще более богатым шлейфом ностальгических аллюзий. «Боже, помилуй полярников с их бесконечным днем». Группка студентов осматривала коробки с зафиксированными наблюдениями с явным непониманием, а мне было жутковато - моих коробок тоже, видимо, уже хватит, чтобы заполонить половину ЦДХ.
Самолетики из соседней инсталляции.
Тема времени, его релятивности и неизбежности для биологического существа там и сям настигало это самое существо на пространстве 4-го этажа. То в виде фото, фиксирующих смену минут на табло.
То в виде инсталляций из непонятных, но интуитивно узнаваемых обломков былых десятилетий. Такой Кандинский из обломков советской мечты
И вновь, как на Арт Москве с волшебными коробочками Алексеевой, публика куда-то заглядывает. На это раз в старый шкаф, в котором, слава Богу, нет скелетов, зато столько всего достоверно ретроспективного.
Но для меня самым ярким экспириенсом стало попадание в инсталляцию «100 стахановцев» Глеба Косорукова. Глеб, вообще-то, - фэшн фотограф, снимет для Vogue, ID, Times и прочих нехилых буржуазных изданий. Когда он сделал свой проект про шахтеров, в Москве его принимать не хотели - не формат. А потом в Питере нашлось гениальное место - старая фабрика, а нонче галерея «Ткачи», где нашлось место для всех его трехметровых фото. Обо всем этом я, как говорится, читал в газетах, но не знал, что стахановцев привезли на Кандинского. И абсолютно неподготовленный влетел в эту камеру обскуру, где бесконечно поднималась и поднималась с жутким индастриал-саундом клеть шахтового лифта. А их антрацитовой темноты окружающего пространства проступали лики, подобно тому, как проступают очертания на туринской плащанице.
Остается только добавить, что открытие выставки в Питере имело место быть накануне «Распадской».
А после «Стахановцев попадаешь в сладкую утопию (или антиутопию) «Пиров Тримальхиона» от AES+F. Шикарная ( в смысле богачества обстановки и крутизны съемок) видеоинсталяция так и просится на изобличение в дурном вкусе, продажности, гламурности и проч. Но что-то заставляет удержаться от бичевания. Опять же, хочется вернуться к AES+F без винегрета в голове. Если кто еще не читал: «Пиры Тримальхиона» - в интерьерах супер-пятизвездочного отеля элита в белом удовлетворяет себя при помощи слуг в разном. Подробнее см. здесь http://www.lookatme.ru/flows/iskusstvo/posts/70075-posledniy-pir-aesf
На остальное способности воспринимать уже не оставалось. Немного поулыбался доброй самоиронии оранжевой поэтической инсталляции, где по стенам развешены разноцветные абсурдистские, но в целом милые стихи.
Впечатлили три подростка апокалипсиса в как бы физкультурном зале
Поглазел на готические витражи с человеками пауками и суперменами.
Классный саркофаг - мусорный контейнер.
Проект В. Кустова "Кристализация", приятный для глаз и фотографирования
Глотком не свежего воздуха, но родной неочищенной сивухи стала ужасно мерзкая и пошлая серия ужасно мерзких и пошлых картинок про родную милицию (такую же ужасно мерзкую и пошлую), которая вскоре станет совсем другой, прям как в Швейцарии, и называться будет также - police. А пока этим картинкам почему-то веришь.
Открывается выставка вполне себе достойной и сразу настраивающей на определенную волну восприятия инсталляцией Александра Бродского «Дорога». Обойдемся без замечаний, что «жизнь - это поезд». Но сколько в этом архетипическом, сори, образе знакомо советского. Все мы родом из плацкарты. Только ездили по разным путям. Кто Ленинград - Сочи, Кто Оленегорск - Сыктывкар. И еще отчетливая поэтика зоны. Три уровня шконок, казенное белье. Стаканы в подстаканниках с лебедями. Конечно - не барак зеков, но вагон охраны - точно.
И сразу, без перехода, без передыха - «Станция наблюдения» Марины Фоменко. С еще более богатым шлейфом ностальгических аллюзий. «Боже, помилуй полярников с их бесконечным днем». Группка студентов осматривала коробки с зафиксированными наблюдениями с явным непониманием, а мне было жутковато - моих коробок тоже, видимо, уже хватит, чтобы заполонить половину ЦДХ.
Самолетики из соседней инсталляции.
Тема времени, его релятивности и неизбежности для биологического существа там и сям настигало это самое существо на пространстве 4-го этажа. То в виде фото, фиксирующих смену минут на табло.
То в виде инсталляций из непонятных, но интуитивно узнаваемых обломков былых десятилетий. Такой Кандинский из обломков советской мечты
И вновь, как на Арт Москве с волшебными коробочками Алексеевой, публика куда-то заглядывает. На это раз в старый шкаф, в котором, слава Богу, нет скелетов, зато столько всего достоверно ретроспективного.
Но для меня самым ярким экспириенсом стало попадание в инсталляцию «100 стахановцев» Глеба Косорукова. Глеб, вообще-то, - фэшн фотограф, снимет для Vogue, ID, Times и прочих нехилых буржуазных изданий. Когда он сделал свой проект про шахтеров, в Москве его принимать не хотели - не формат. А потом в Питере нашлось гениальное место - старая фабрика, а нонче галерея «Ткачи», где нашлось место для всех его трехметровых фото. Обо всем этом я, как говорится, читал в газетах, но не знал, что стахановцев привезли на Кандинского. И абсолютно неподготовленный влетел в эту камеру обскуру, где бесконечно поднималась и поднималась с жутким индастриал-саундом клеть шахтового лифта. А их антрацитовой темноты окружающего пространства проступали лики, подобно тому, как проступают очертания на туринской плащанице.
Остается только добавить, что открытие выставки в Питере имело место быть накануне «Распадской».
А после «Стахановцев попадаешь в сладкую утопию (или антиутопию) «Пиров Тримальхиона» от AES+F. Шикарная ( в смысле богачества обстановки и крутизны съемок) видеоинсталяция так и просится на изобличение в дурном вкусе, продажности, гламурности и проч. Но что-то заставляет удержаться от бичевания. Опять же, хочется вернуться к AES+F без винегрета в голове. Если кто еще не читал: «Пиры Тримальхиона» - в интерьерах супер-пятизвездочного отеля элита в белом удовлетворяет себя при помощи слуг в разном. Подробнее см. здесь http://www.lookatme.ru/flows/iskusstvo/posts/70075-posledniy-pir-aesf
На остальное способности воспринимать уже не оставалось. Немного поулыбался доброй самоиронии оранжевой поэтической инсталляции, где по стенам развешены разноцветные абсурдистские, но в целом милые стихи.
Впечатлили три подростка апокалипсиса в как бы физкультурном зале
Поглазел на готические витражи с человеками пауками и суперменами.
Классный саркофаг - мусорный контейнер.
Проект В. Кустова "Кристализация", приятный для глаз и фотографирования
Глотком не свежего воздуха, но родной неочищенной сивухи стала ужасно мерзкая и пошлая серия ужасно мерзких и пошлых картинок про родную милицию (такую же ужасно мерзкую и пошлую), которая вскоре станет совсем другой, прям как в Швейцарии, и называться будет также - police. А пока этим картинкам почему-то веришь.