Как шведы матерятся или опус о бранной речи
Принято считать, что русский мат - лучший в мире мат, это самые крепкие и самые выразительные ругательства, а потому грузчики в любом порту пользуются именно этими, русскими словами, которые лежат далеко за пределами словарей нормативной лексики.
В шведском языке, однако, тоже есть свои бранные слова, мало того, есть и словари ненормативной лексики. Так, например, словарь "неприличных" слов, составленный Bengt Dagrin, содержит более 7-ми тысяч словарных единиц. Ещё есть шведский словарь XVII века, написанный одним епископом, и там все эти слова уже были. Словарь никогда не был напечатан, он существует только в рукописи.
Так что и шведский язык, оказывается, вовсе не так уж беден на слова, которые пишут на заборах и в общественных туалетах.
Но вот что является интересным, так это то, что те слова, которые считаются оскорбительными сегодня, были вполне приличными когда то и наоборот. Есть слова, которые в XX веке писали только на заборах, в XVII веке они включались в словари.
Хочется вспомнить шведского поэта XVII векa - Georg Stjernhjelm, которого называют отцом скальдов, бардов и трубадуров. Он перевел уничижительное стихотворение, написанное в 1660 году в честь свадьбы французского короля Людовика XIV с испанской принцессой Марией Терезией. В тексте перевода Georg Stjernhjelm использует самые грубые и грязные слова, какие только можно себе представить, а ведь он был дворянином, историком, литератором и одним из самых образованных людей своего времени и, тем не менее вот такая вот лексика. И никто ничего ему не сделал.
Не стоит думать, что плохие слова были приемлемы в то время только лишь в адрес чужеземного короля, специально, чтоб его оскорбить - совсем нет, ибо Georg Stjernhjelm пользовался таким, с позволения сказать, "низким штилем" не только в переводах, но и в собственных стихах, где он описывал все мужские атрибуты: крепкая рука, чистые уста, ясный ум и кое-что другое - необходимые, чтобы добиться успеха на любом поприще, в том числе и за границей. Georg Stjernhjelm в XVII веке использует, по крайней мере, восемь грубейших таких слов. И хоть бы хны, ну всё сходило с рук!
А вот спустя 300 лет, в середине XX века, другого шведского писателя - Vilhelm Moberg/Вильгельма Муберга почти придали анафеме только за одно единственное слово. В его трилогии "Эмигранты" слово из трех букв, которое звучит из уст деревенской шлюхи, оправдывающейся перед церковным пастором, обвиняющим ее в распутстве: «Когда тебе приспичило, так ты стоял передо мной с риксдалером (шведские деньги того времени) в одной руке и своим ... в другой, умоляя меня прилечь и отдохнуть на спине. Тогда тебе нужно было то, в чем ты меня теперь обвиняешь.»
В1949 году после публикации книги Муберг несколько лет не решался навестить свою родную провинцию Småland/Смоланд, известную своими строгими традициями: движением трезвенников и свободно-церковными общинами (сектами). Писателя бы там, если бы не линчевали и не заплевали, то, во всяком случае никто б ему руки там не подал. За одно только это слово!
"Пенис" - можно, конечно, это слово заменить латинским термином, но забавно то, что древние римляне избегали именно этой формы, считая ее неприличной.
Это говорит о том, что чем люди клянутся, на чем присягают и какими словами ругаются - зависит от исторической эпохи и от религии.
Так в XVI веке, когда Швеция была страной католической (до реформации Густава Васы) все выражения, связанные с Богом или Христом - считались ужасными. Такие восклицания, как Господи, Боже мой, или Езус Мария и матерь Божья порицались в соответствии с принципом: не поминай имени Господа своего всуе. Когда же Швеция стала страной лютеранской, и религия уже не имела прежней власти над человеком, то "мягкие", женственные, так сказать выражения, с упоминанием Христа Бога нашего были заменены на более "грубые", мужские связанные с преисподней, Адом и Дьяволом. Шведы стали ругаться, поминая чаще черта, чем Господа, то есть чертыхаться.
Но и эти слова, как и все остальные, изнашиваются от частого употребления и теряют свою остроту. Приходится искать им замену. Тогда и вошли в моду слова, обозначающие половые органы и сексуальную активность. Особенно страшным их употребление было в викторианскую эпоху.
Пуританские нравы делали не возможным поставить на книжную полку рядом две книги: одну, написанную автором-мужчиной, вторую - женщиной. Это было неприличным и могло быть неверно истолковано.
Даже мебель страдала, так как прикрывали длинной скатертью ножки стола, задрапировывали даже ножки рояля, чтоб не вводить в соблазн (всем ведь известно, где и чем ноги заканчиваются). Даже мыслей таких нельзя было будить обнаженными ножками рояля!
Это и объясняет, почему в эту эпоху именно названия половых органов стали самыми страшными ругательствами. Это касалось, разумеется, растущего среднего класса, а не низших слоев общества.
Именно тогда и возник в шведском языке целый ряд вещей "неназываемых" и все они с приставкой нижний. Например, нижнее белье, и было немыслимо вывесить его сушить на веревке, так как это было бы воспринято, как оскорбление общественной нравственности. Ни одна из деталей не могла быть вслух названа в приличном обществе, а такие слова, как бюстгальтер, трусы, кальсоны, нижняя юбка - их просто нельзя было произносить. Тогда и появилась фраза: "пойти попудрить нос", поскольку слово туалет тоже было непроизносимым.
Но слова "плохие" или "ругательные" проходят разные периоды развития не только во времени, но и в пространстве. Этим имеется ввиду, что Швеция разделена на 24 исторические провинции (графства) и в каждой свои традиции, диалекты и нравы, которые, иногда, сильно отличаются друг от друга. Так, например, за одно «плохое» слово для провинции Närke/Нэрке, ребенок мог быть наказан, а использование того же слова в провинции Jämtland/Емтланд/Йэмтланд было нормой, причем это слово употребляли не только детьми, но и их, в высшей степени религиозными, тетушками, так что тут речь идет уже не о влиянии религии, а о региональных отличиях внутри одной страны.
Сейчас, в шведский язык всё больше проникают заимствования и, например, ругательное английское слово вошло даже в название популярного шведского фильма «Fucking Åmål» (1998). А в других странах, в том числе и англоязычных, фильм известен под названием "Покажи мне любовь".
Приходят новые слова и из языков иммигрантов. Такая смесь, как "Ринкебю-свенска", то есть шведский, на котором говорят иммигранты стокгольмского пригорода Ринкебю - несомненно, «обогатит» шведский язык во всех отношениях, разнообразнее становятся и ругательства.
Подписаться на обновления в журнале