Франция выбрала небытие
"«Какая другая страна, кроме моей, испытывает столь острую потребность плевать себе в лицо? Какое раковое заболевание толкает страну, которая когда-то была одной из величайших в мире, выбрать небытие?» сокрушался 50 лет назад Андре Мальро.
Корни этого заболевания возможно следует искать в позоре оккупации и коллаборации. Но есть и другие причины. Один из отцов-основателей Единой Европы Жан Монне говорил в конце своей долгой карьеры Валери Жискар Д’Эстену : «Я вижу что вы поняли главное. Вы поняли, что Франция слишком мала, чтобы решать самостоятельно свои проблемы». Уверенность французского политического класса в том, что Франция будет сильнее вместе с Европой - уверенность ничем не подкрепленная, напротив постоянно опровергаемая фактами - привела к нынешней довольно плачевной для Франции ситуации." ТГ Неколлективный Запад.
"Сам де Голль категорически не принимал проекта федеративной Европы Монне и отзывался о ней весьма безапелляционно :
«Объединенная Европа не подходит Франции и французам! Разве что таким больным как Монне, которые хотят служить США. Или всем этим убожествам Четвертой Республики, которые только и ищут как уйти от ответственности. Они не справлялись со своими обязанностями, так что они предпочли переложить их на других. Держать свой ранг в мире? Ни за что! Лучше спрятаться под чью-то защиту. Иметь свою контролируемую армию? Зачем? Отдадим ее в чужие руки! Поставить страну на ноги и служить примером всему миру? Нет, это не для них! Единая Европа - вот их алиби. Идеальная отговорка, чтобы оправдать любую трусость!»
Но все последующие правители страны были одержимы идеей евростроительства. Самым ярким примером был Ф. Миттеран, который перенес голлистскую тягу к величию с Франции на Европу и сделал из евроинтеграции великую французскую амбицию.
Миттеран полагал, что лучший способ сохранить лидирующую позицию Франции в мире, где идет процесс глобализации, - это встроить ее в Европу. Время показало, что он заблуждался.
Европа Монне - великая иллюзия второй половины ХХ века, которой Миттеран и его сподвижники придали еще больший размах, перенеся дух интернационализма, свойственного левым, с социалистического на европейский проект. Но сделав ставку на Европу, они упустили из виду Францию.
Это же евромиссионерство свойственно Макрону, который уже в 2017 поставил своей целью спасти Европу от "размножившихся в ней популистов и евроскептиков". А теперь еще и от «внешних врагов, которые угрожают европейским ценностям и безопасности».
Но его предложение поделиться ядерным оружием вызывает не меньше эмоций, чем заявления о возможной отправке войск на Украину. «Президент Франции не должен говорить таких слов, не должен с такой легкостью разбазаривать наш суверенитет» - таково консолидированное мнение оппозиции.
Весьма показательно, что популярность Макрона в Европе куда выше, чем в родной стране. По опросу Ipsos - 41% европейцев имеет хорошее мнение о Макроне. Среди французов таковых всего 28%."
ТГ Ivorytowers. Джеффри Клеменс в 2014 году опубликовал книгу Corporations are not people. Его тезис: отдельные корпорации стали настолько могущественными, что, во-первых, по количеству сосредоточенной в их руках власти сравнились с государствами, а кое-в-чем их и превосходят. Во-вторых, персональная лояльность корпорации прицельной воспитывается и становится важнее, нежели лояльность государству. В-третьих, местами корпорациям удается роль государств успешно подменять. Клеменс приводит в пример образование: в США существует частные школы и университеты, которые полностью содержатся корпорациями. Условие обучения в таких школах включают в себя, например, обязательные логотипы на тетрадках и демонстрация рекламы продуктов компании на переменах. Я бы предположил, что всё серьезнее, и что компании типа Meta (запрещена и порицаема) уже осуществляют надзорные и даже карательные функции. Отлучение современного человека от соцсетей - это наказание, пусть и не связанное напрямую с насилием.
Разница с государством в том, что государство ограничено большим количеством условностей и всё ещё обязано играть роль "наёмного менеджера" при народе и быть этому народу подотчётным. Корпорации же не должны никому и ничего, кроме денег.
Корни этого заболевания возможно следует искать в позоре оккупации и коллаборации. Но есть и другие причины. Один из отцов-основателей Единой Европы Жан Монне говорил в конце своей долгой карьеры Валери Жискар Д’Эстену : «Я вижу что вы поняли главное. Вы поняли, что Франция слишком мала, чтобы решать самостоятельно свои проблемы». Уверенность французского политического класса в том, что Франция будет сильнее вместе с Европой - уверенность ничем не подкрепленная, напротив постоянно опровергаемая фактами - привела к нынешней довольно плачевной для Франции ситуации." ТГ Неколлективный Запад.
"Сам де Голль категорически не принимал проекта федеративной Европы Монне и отзывался о ней весьма безапелляционно :
«Объединенная Европа не подходит Франции и французам! Разве что таким больным как Монне, которые хотят служить США. Или всем этим убожествам Четвертой Республики, которые только и ищут как уйти от ответственности. Они не справлялись со своими обязанностями, так что они предпочли переложить их на других. Держать свой ранг в мире? Ни за что! Лучше спрятаться под чью-то защиту. Иметь свою контролируемую армию? Зачем? Отдадим ее в чужие руки! Поставить страну на ноги и служить примером всему миру? Нет, это не для них! Единая Европа - вот их алиби. Идеальная отговорка, чтобы оправдать любую трусость!»
Но все последующие правители страны были одержимы идеей евростроительства. Самым ярким примером был Ф. Миттеран, который перенес голлистскую тягу к величию с Франции на Европу и сделал из евроинтеграции великую французскую амбицию.
Миттеран полагал, что лучший способ сохранить лидирующую позицию Франции в мире, где идет процесс глобализации, - это встроить ее в Европу. Время показало, что он заблуждался.
Европа Монне - великая иллюзия второй половины ХХ века, которой Миттеран и его сподвижники придали еще больший размах, перенеся дух интернационализма, свойственного левым, с социалистического на европейский проект. Но сделав ставку на Европу, они упустили из виду Францию.
Это же евромиссионерство свойственно Макрону, который уже в 2017 поставил своей целью спасти Европу от "размножившихся в ней популистов и евроскептиков". А теперь еще и от «внешних врагов, которые угрожают европейским ценностям и безопасности».
Но его предложение поделиться ядерным оружием вызывает не меньше эмоций, чем заявления о возможной отправке войск на Украину. «Президент Франции не должен говорить таких слов, не должен с такой легкостью разбазаривать наш суверенитет» - таково консолидированное мнение оппозиции.
Весьма показательно, что популярность Макрона в Европе куда выше, чем в родной стране. По опросу Ipsos - 41% европейцев имеет хорошее мнение о Макроне. Среди французов таковых всего 28%."
ТГ Ivorytowers. Джеффри Клеменс в 2014 году опубликовал книгу Corporations are not people. Его тезис: отдельные корпорации стали настолько могущественными, что, во-первых, по количеству сосредоточенной в их руках власти сравнились с государствами, а кое-в-чем их и превосходят. Во-вторых, персональная лояльность корпорации прицельной воспитывается и становится важнее, нежели лояльность государству. В-третьих, местами корпорациям удается роль государств успешно подменять. Клеменс приводит в пример образование: в США существует частные школы и университеты, которые полностью содержатся корпорациями. Условие обучения в таких школах включают в себя, например, обязательные логотипы на тетрадках и демонстрация рекламы продуктов компании на переменах. Я бы предположил, что всё серьезнее, и что компании типа Meta (запрещена и порицаема) уже осуществляют надзорные и даже карательные функции. Отлучение современного человека от соцсетей - это наказание, пусть и не связанное напрямую с насилием.
Разница с государством в том, что государство ограничено большим количеством условностей и всё ещё обязано играть роль "наёмного менеджера" при народе и быть этому народу подотчётным. Корпорации же не должны никому и ничего, кроме денег.