Про лесные пожары
Телевизор с утра до ночи кричит о лесных пожарах в Европейской России, в интернете выкладываются тонны страшных фотографий со сгоревшими домами и машинами, Медведев собирается привлекать армию для борьбы с огненной стихией, а Путин выделяет материальную помощь погорельцам. Одним словом, АдЪ и Израиль.
Во всей этой ситуации мне непонятно вот что. У нас в Западной Сибири каждую весну полыхают тысячи гектаров лесостепи. Каждую весну! Тысячи гектаров! Но я никогда не слышал, чтобы от весенних палов пострадал хотя бы один дом. А уж сгоревшая деревня - это для Прииртышья вообще что-то фантастическое.
В 1890 году через наши места проезжал Антон Павлович Чехов, который искренне удивился этой сибирской особенности.
"Из большого села Абатского (375 верст от Тюмени), в ночь под 6-е мая, везет меня старик лет 60. Незадолго перед тем, как запрягать, он парился в бане и ставил себе кровососные банки. Для чего банки? Говорит, что поясница болит. Он боек не по летам, подвижен, словоохотлив, но ходит нехорошо: кажется, у него спинная сухотка.
Я сижу в высоком, некрытом тарантасике, везет пара. Старик помахивает кнутом и покрикивает, но уж не кричит по-прежнему, а только кряхтит или стонет, как египетский голубь.
По сторонам дороги и вдали на горизонте змееобразные огни: это горит прошлогодняя трава, которую здесь нарочно поджигают. Она сыра и туго поддается огню, и потому огненные змеи ползут медленно, то разрываясь на части, то потухая, то опять вспыхивая. Огни искрятся, и над каждым из них белое облако дыма. Красиво, когда огонь вдруг охватит высокую траву: огненный столб вышиною в сажень поднимается над землей, бросит от себя к небу большой клуб дыма и тотчас же падает, точно проваливается сквозь землю. Ещё красивее, когда змейки ползают в березняке; весь лес освещен насквозь, белые стволы отчетливо видны, тени от березок переливаются со световыми пятнами. Немножко жутко от такой иллюминации".
В мае прошлого года, спустя почти 120 лет после великого русского писателя, я наблюдал такие пожары. Выглядят они примерно так.
Огонь пожирает прошлогоднюю траву, которая горит с характерным треском.
В зависимости от силы ветра огонь может двигаться как медленно, так и довольно быстро.
Зачастую вместе с сухой травой на отдельных участках сгорает и недавно появившаяся зелень.
Толком с огнём у нас никто не борется из-за того, что большой опасности для людей весенние палы не представляют. Зачастую борьба с пожарами заключается в расклейке плакатов и установке щитов.
Хотя недавно сгоревший лес - зрелище немного жутковатое.
Через некоторое время пепел прибивается дождём, а на месте недавно бушевавшего пламени почти сразу же вырастает молодая зелёная трава, щедро удобренная золой.
Отчего же лесные пожары в Сибири не приводят к таким катастрофичесим последствиям, как в Подмосковье? Боюсь показаться грубым, но, по-моему, всё дело в тамошнем людском раздолбайстве. Самый примитивный способ борьбы с огнём заключается в опахивании населённых пунктов трактором с банальным плугом. Используя имеющуяся сеть лесных дорог за полдня работы можно огородить любую деревню непроходимым для огня барьером.
Боитесь верхового пожара? Вырубите просеку между лесом и населённым пунктом.
Для такой работы нужен лишь трактор с плугом да пара мужиков с бензопилами. Почему так не делают в Европейской части России - совершенно не понимаю. Более того, помимо населённых пунктов у нас, как правило, каждый год опахивают лесные массивы и работа эта воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Не думаю, что травяной покров Средней полосы России или Поволжья принципально отличается от травяного покрова Сибири с точки зрения пожароопасности. Также не думаю, что суровые самарские пожарники менее профессиональны, нежели сибирские. Но у них почему-то деревни целиком сгорают, а у нас только леса страдают.
П.С. За качество фотографий не пинайте - они сделаны мыльницей.
Во всей этой ситуации мне непонятно вот что. У нас в Западной Сибири каждую весну полыхают тысячи гектаров лесостепи. Каждую весну! Тысячи гектаров! Но я никогда не слышал, чтобы от весенних палов пострадал хотя бы один дом. А уж сгоревшая деревня - это для Прииртышья вообще что-то фантастическое.
В 1890 году через наши места проезжал Антон Павлович Чехов, который искренне удивился этой сибирской особенности.
"Из большого села Абатского (375 верст от Тюмени), в ночь под 6-е мая, везет меня старик лет 60. Незадолго перед тем, как запрягать, он парился в бане и ставил себе кровососные банки. Для чего банки? Говорит, что поясница болит. Он боек не по летам, подвижен, словоохотлив, но ходит нехорошо: кажется, у него спинная сухотка.
Я сижу в высоком, некрытом тарантасике, везет пара. Старик помахивает кнутом и покрикивает, но уж не кричит по-прежнему, а только кряхтит или стонет, как египетский голубь.
По сторонам дороги и вдали на горизонте змееобразные огни: это горит прошлогодняя трава, которую здесь нарочно поджигают. Она сыра и туго поддается огню, и потому огненные змеи ползут медленно, то разрываясь на части, то потухая, то опять вспыхивая. Огни искрятся, и над каждым из них белое облако дыма. Красиво, когда огонь вдруг охватит высокую траву: огненный столб вышиною в сажень поднимается над землей, бросит от себя к небу большой клуб дыма и тотчас же падает, точно проваливается сквозь землю. Ещё красивее, когда змейки ползают в березняке; весь лес освещен насквозь, белые стволы отчетливо видны, тени от березок переливаются со световыми пятнами. Немножко жутко от такой иллюминации".
В мае прошлого года, спустя почти 120 лет после великого русского писателя, я наблюдал такие пожары. Выглядят они примерно так.
Огонь пожирает прошлогоднюю траву, которая горит с характерным треском.
В зависимости от силы ветра огонь может двигаться как медленно, так и довольно быстро.
Зачастую вместе с сухой травой на отдельных участках сгорает и недавно появившаяся зелень.
Толком с огнём у нас никто не борется из-за того, что большой опасности для людей весенние палы не представляют. Зачастую борьба с пожарами заключается в расклейке плакатов и установке щитов.
Хотя недавно сгоревший лес - зрелище немного жутковатое.
Через некоторое время пепел прибивается дождём, а на месте недавно бушевавшего пламени почти сразу же вырастает молодая зелёная трава, щедро удобренная золой.
Отчего же лесные пожары в Сибири не приводят к таким катастрофичесим последствиям, как в Подмосковье? Боюсь показаться грубым, но, по-моему, всё дело в тамошнем людском раздолбайстве. Самый примитивный способ борьбы с огнём заключается в опахивании населённых пунктов трактором с банальным плугом. Используя имеющуяся сеть лесных дорог за полдня работы можно огородить любую деревню непроходимым для огня барьером.
Боитесь верхового пожара? Вырубите просеку между лесом и населённым пунктом.
Для такой работы нужен лишь трактор с плугом да пара мужиков с бензопилами. Почему так не делают в Европейской части России - совершенно не понимаю. Более того, помимо населённых пунктов у нас, как правило, каждый год опахивают лесные массивы и работа эта воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Не думаю, что травяной покров Средней полосы России или Поволжья принципально отличается от травяного покрова Сибири с точки зрения пожароопасности. Также не думаю, что суровые самарские пожарники менее профессиональны, нежели сибирские. Но у них почему-то деревни целиком сгорают, а у нас только леса страдают.
П.С. За качество фотографий не пинайте - они сделаны мыльницей.