Интервью Михаила Дмитриева о политической ситуации. часть 1
Президент Центра стратегических разработок Михаил Дмитриев, опубликовавший в 2011 году в соавторстве с Сергеем Белановским нашумевший доклад об угрозе политического кризиса в РФ, многие прогнозы из которого уже оправдались, в интервью РИА Новости оценил нынешние риски и вызовы для страны и ее властей. Эксперт предрекает серьезные проблемы правящей "Единой России", говорит о будущем протестного движения и новых лицах в политике. Все эти прогнозы ЦСР по завершении масштабных исследований планирует вскоре подробно представить в новом докладе, который обещает стать не менее интересным, чем прошлый документ.
В предыдущем докладе ЦСР говорилось о падении рейтинга действующей власти и, как следствие, росте протестных настроений в Москве и других крупных городах. Авторы предупреждали, что после парламентских и президентских выборов, на которых, соответственно, победу одержат "Единая Россия" и кандидат от правящего тандема, возникнет опасность их делегитимизации и предлагали свои варианты политических преобразований. После декабрьских выборов в Госдуму оппозиция заявила о массовых нарушениях. Митинги протеста прошли в различных регионах страны, самые массовые - в Москве, где на улицы вышли десятки тысяч несогласных с победой правящей партии.
- Михаил Эгонович, вы сами ожидали, что ваш прогноз будет сбываться с такой точностью?
- С такой точностью - нет, потому что это, в принципе, редко для жанра политического прогнозирования. Такого рода точность краткосрочного прогноза вообще редкость в мировой практике. И не случайно это вызвало огромный интерес у международных наблюдателей, потому что, в принципе, политические предсказания очень сильно отличаются от астрономической науки. Здесь степень корректности оказалась необычной, почти исключительной, и мы пока сами не до конца понимаем, насколько это связано с нашей методологией - качественного анализа в фокус-группах, а насколько это, допустим, удача и интуиция.
- Вы планируете какой-то второй, дополнительный доклад подготовить сейчас по сценариям, которые будут развиваться дальше в нашей стране?
- Да. Мы начинаем новое качественное социологическое исследование на этой неделе. Оно продлится примерно три-четыре недели, и после этого мы подготовим и представим вниманию общественности новый доклад о политических тенденциях. Судя по предварительным данным и сигналам, которые мы получаем от социологов, наши новые результаты могут быть не менее удивительными, чем предыдущие доклады, потому что политические настроения населения России сильно меняются.
На этот раз мы проводим наиболее масштабное из всех качественных социологических исследований, которые когда-либо проводили. Я думаю, что мы получим очень богатый материал, который позволит сделать дополнительные прогнозы.
- Это будет краткосрочная, среднесрочная перспектива?
- Пока мы можем уверенно делать прогнозы всего лишь на несколько месяцев - всего лишь на шесть-девять месяцев. Таковы особенности качественных социологических исследований. Они немного забегают вперед по отношению к стандартным методам социологического анализа, но это опережение не является безграничным. Оно и в самом деле действует на горизонте 6-9 месяцев. Именно в этой перспективе наш прогноз и оказался точен в предыдущий раз. Поэтому мы не рассчитываем делать этими методами долгосрочные политические прогнозы. Но с учетом динамизма нынешней ситуации и того факта, что мы переживаем драматический слом политических тенденций, даже прогноз на 9 месяцев может оказаться чрезвычайно полезным всем участникам политического процесса.
- Как вы считаете, власть прислушивается к вашим прогнозам?
- Да. Она прислушивалась еще до того, как эти прогнозы воспринимались как нечто серьезное и реалистичное, потому что когда мы выпустили год назад первый прогноз, знали, что официальные социологические центры восприняли его чем-то вроде непрофессиональной шутки. Но даже тогда власть отнеслась к этому серьезно, как к некоему сигналу изменения настроения в экспертных кругах. После того, как эти прогнозы стали с высокой достоверностью сбываться, конечно, отношение к нам изменилось. В частности, симптоматичным является то, что мы никогда не рассматривались как центр политического анализа, но теперь меня лично приглашают на большинство официальных встреч властей с политологами. То есть нас теперь рассматривают как экспертов в сфере политического анализа.
- Вы прогнозировали, что спад политического кризиса может быть только в 2015 году. Однако сейчас налицо снижение протестной активности. Вы сегодня согласны с теми прогнозами, которые делали в своем докладе?
- Маловероятно, что политический кризис завершится в связи с тем, что несколько снизилась протестная активность в крупных городах. Наша гипотеза, которую мы сейчас планируем проверить на новых раундах качественных социологических исследований, состоит в том, что некое снижение протестной активности в городах маскирует гораздо более серьезные для властей изменения в политических настроениях, которые состоят в том, что массовое недовольство существующим положением дел в стране в последние месяцы распространилось далеко за пределы населения крупных городов, которое инициировало протестное недовольство. Сейчас это недовольство характерно уже для населения малых и средних городов, сельской местности и населения промышленных центров.
Если эти предположения подтвердятся, проблемы российских властей в ближайшие месяцы будут гораздо более серьезными, чем просто митинги на Болотной.
Дело в том, что пока экономическая ситуация в стране достаточно устойчива. Ухудшение выражается только в том, что по сравнению с докризисным периодом существенно замедлились темпы роста доходов населения. Но в целом, конечно, сейчас темпы роста очень высоки, даже если сравнивать Россию с другими странами развивающихся рынков. И главная проблема в том, что это экономическое положение неустойчиво, а основные риски связаны с возможностью возобновления экономического кризиса в случае падения цен на нефть. В любом случае цены на нефть явно не могут расти бесконечно, они уже находятся в точке, которая близка к их предельному уровню, и дальнейшие их изменения могут быть связаны, в лучшем случае, со стагнацией, в худшем - со значительным снижением. И это как раз главный риск и для российской экономики.
В любом случае рост недовольства населения за пределами крупных городов едва ли связан только с экономическими причинами. По нашим предварительным ощущениям, это связано в целом с разочарованием в отношении способности российской власти обеспечивать решение большого числа текущих, повседневных проблем российских граждан. В некотором смысле - это даже деполитизированное недовольство. Оно не распространяется, допустим, на первое лицо, на президента Владимира Путина. Скорее, оно связано с тем, что людям просто не нравится, как работает и как устроена нынешняя власть.
- Как власть должна на это отреагировать? Достаточно ли будет того, что кабинет министров радикально обновится, как это обещает Дмитрий Медведев?
- Дело в том, что обновления первых лиц как раз не происходит. Происходит рокировка тандема, которая, как мы знаем, начиная с 2007 года, когда мы в первый раз изучали этот вопрос на фокус-группах, вызывает крайне негативную реакцию населения. Поэтому, собственно, назначение премьером Медведева не является позитивом для власти и, скорее, ограничивает ее потенциал сдерживания недовольства населения.
Что касается мер политики, то здесь проблема в том, что если гипотеза о росте недовольства населения за пределами крупных городов подтвердится, то российская власть вынуждена будет вести борьбу за выживание на двух фронтах. Первый - это население небольших городов и поселков, у них совсем не те запросы, что у жителей крупных городских центров. Для населения некрупных городов, в частности, очень важны государственные, социальные и иные бюджетные расходы, отвечающие запросам этих слоев. Фактически власть уже исчерпала возможности существенного увеличения бюджетных расходов, в том числе на социальные нужды. А между тем необходимость сдержать рост недовольства будет подталкивать власть и к дополнительным расходам. Это на самом деле довольно неприятная ситуация для нового правительства.
Что касается крупных городских центров, то здесь проблема в другом. Здесь у власти не менее сложная задача. Фактически спрос, который предъявляет городское население - это спрос на справедливую власть, основанную на законе и не дающую необоснованных преимуществ тем, кто близок власти и пользуется доступом к личным связям. Эта проблема для нынешней политической системы трудноразрешима. Поэтому снизить неудовлетворенность городского населения, например, последовательными мерами по созданию эффективной и независимой нейтральной судебной системы или действительно последовательному ограничению коррупции - задача в рамках нынешних правил игры практически неразрешимая.
- То есть вы считаете, что, в принципе, от появления новых лиц в правительстве ничего не поменяется в отношении общества к власти?
- Это пока предположение. В ближайшие четыре недели мы будем иметь гораздо более достоверные и определенные ответы на эти вопросы, и в зависимости от этих ответов, которые мы получим непосредственно от населения и крупных городов, и российской глубинки, мы сможем прогнозировать дальнейшее развитие ситуации.
- Как вы считаете, Медведев сможет пробыть премьером весь срок президентства Путина?
- Безусловно, фигурой премьера придется рано или поздно пожертвовать. Поскольку российская власть в ближайшие годы столкнется со многими рисками, в том числе возможностью начала нового экономического кризиса, вероятность пребывания Дмитрия Медведева на своем новом посту в течение всего президентского срока Путина является не очень высокой. Скорее всего, России все-таки придется проводить досрочные парламентские выборы, и это будет как раз моментом, когда существенная смена кабинета и председателя правительства станет наиболее вероятной.
- В какой перспективе, как вы считаете? Два года, четыре?
- Это зависит от того, как будут развиваться события и в плане изменения политических настроений населения, и в плане экономической ситуации в стране, но думаю, что срок примерно три года - это вполне вероятный горизонт для проведения досрочных парламентских выборов.
- Дмитрий Медведев уже заявил о том, что не исключает выдвижения своей кандидатуры на выборах президента в 2018 году. Что вы думаете по поводу перспектив его избираемости?
- Нынешние намерения Медведева слабо соотносятся с реальными настроениями в обществе. У нас нет никаких оснований считать, что отношение лично к Медведеву как политическому деятелю существенно изменилось в лучшую сторону за последний год. Что касается данных годичной давности, то тогда, действительно, социологические исследования заставили нас сделать вывод о практической неизбираемости Дмитрия Медведева в президенты на досрочных выборах. Судя по всему, рокировка тандема еще более ухудшила отношение к Медведеву осенью этого года, но более достоверные оценки мы сможем сделать после проведения нового раунда качественных социологических исследований.
- Как вы можете объяснить последние инициативы Дмитрия Медведева: предложения по политреформе, встречи с несистемной оппозицией, поручение силовикам изучить списки политзаключенных?
- Можно с уверенностью говорить, что эти действия властей являются ответом на нарастание протестных настроений в крупных городах. И в некотором смысле это и есть важнейшее завоевание городского протестного движения - то, что власти вынуждены были предпринять такие весьма далеко идущие инициативы. Безусловно, эти инициативы в целом являются конструктивными, к каким-то из этих законов можно предъявлять немало технических и практических претензий, но в целом - это движение в правильном направлении и его можно только приветствовать.
- В докладе вы пишете о том, что в 90-х годах в нашей стране исчез средний класс, а сейчас начинается его возрождение и для среднего класса нужна партия нового типа. На ваш взгляд, есть ли уже сейчас примерные очертания такой партии? Может быть, кого-то можно поставить в пример, кто в какой-то мере отвечал бы предъявляемым требованиям?
- Нет, и на самом деле в этом и состоит одна из причин текущего кризиса протестного движения. Потому что протестующие не готовы рассматривать себя как участников более организованной политической деятельности, например, в формате общероссийских политических партий или движений, они не готовы заниматься вопросами делегирования собственно своих представителей, отстаивающих их интересы, в федеральные законодательные органы, и пока максимум, на что можно подтолкнуть участников протестного движения, это сетевые форматы типа Лиги избирателей, которая, собственно, не занимается обеспечением организованного политического представительства среднего класса, а всего лишь следит за честностью выборов. Но какой смысл следить за честностью выборов, если нет возможности выдвинуть своих представителей на выборах? За кого тогда эти люди будут голосовать?
- Дмитрий Медведев предложил в конце прошлого года проект новой конфигурации правительства, который предусматривает, в том числе, образование т.н. открытого, большого правительства с привлечением многочисленных экспертов, представителей гражданского общества. На ваш взгляд, насколько эффективно может работать эта система и должны ли решения открытого правительства носить только рекомендательный характер?
- Пока трудно судить о том, насколько это сработает. Можно сказать одно: деятельность открытого правительства сегодня почти герметически изолирована от широкого протестного движения, которое, собственно, и является главным двигателем запроса на изменение в политической системе. И с этой точки зрения, пока такой смычки не произошло, открытое правительство как таковое не может рассматриваться как важный самостоятельный двигатель необходимых институциональных изменений в стране.
- Можно ли привести аналоги эффективной работы такой системы в странах Запада?
- В принципе, технологии краудсорсинга сейчас являются практически обязательными для всех органов исполнительной власти федерального правительства США. Так или иначе происходит диалог с населением, потребителями государственных услуг соответствующих органов - для этого активно используются сайты этих органов. Повышение таким образом открытости органов власти и усиление их обратной связи с гражданами, экспертами является одним из ключевых условий успешной работы правительства США. Так что, конечно, в этом плане подобные инициативы, безусловно, являются позитивными, но дело в том, что без развития подлинной политической конкуренции и демократизации политической системы они во многом будут носить имитационный характер.
- На ваш взгляд, могут ли в правительстве Дмитрия Медведева появиться принципиально новые политические фигуры, о которых мы сейчас просто не знаем, которые пока что не на слуху? И какие-то представители несистемной оппозиции?
- Это маловероятно, но я бы не стал строить предположений на этот счет.
- Какие главные вызовы и угрозы стоят перед Россией в ближайшие шесть лет?
- Это чрезмерно затяжной и неопределенный процесс политической трансформации, который будет служить постоянной угрозой политической стабильности. Это создает климат неопределенности для ведения бизнеса и будет снижать инвестиционную привлекательность страны.
И вторая существенная угроза заключается в том, что Россия может быть подвержена новой волне экономического кризиса, и этот кризис может оказаться не менее тяжелым испытанием для страны, чем кризис 2008-2009 годов.
продолжение следует...
http://www.ria.ru/interview/20120314/593787664.html
В предыдущем докладе ЦСР говорилось о падении рейтинга действующей власти и, как следствие, росте протестных настроений в Москве и других крупных городах. Авторы предупреждали, что после парламентских и президентских выборов, на которых, соответственно, победу одержат "Единая Россия" и кандидат от правящего тандема, возникнет опасность их делегитимизации и предлагали свои варианты политических преобразований. После декабрьских выборов в Госдуму оппозиция заявила о массовых нарушениях. Митинги протеста прошли в различных регионах страны, самые массовые - в Москве, где на улицы вышли десятки тысяч несогласных с победой правящей партии.
- Михаил Эгонович, вы сами ожидали, что ваш прогноз будет сбываться с такой точностью?
- С такой точностью - нет, потому что это, в принципе, редко для жанра политического прогнозирования. Такого рода точность краткосрочного прогноза вообще редкость в мировой практике. И не случайно это вызвало огромный интерес у международных наблюдателей, потому что, в принципе, политические предсказания очень сильно отличаются от астрономической науки. Здесь степень корректности оказалась необычной, почти исключительной, и мы пока сами не до конца понимаем, насколько это связано с нашей методологией - качественного анализа в фокус-группах, а насколько это, допустим, удача и интуиция.
- Вы планируете какой-то второй, дополнительный доклад подготовить сейчас по сценариям, которые будут развиваться дальше в нашей стране?
- Да. Мы начинаем новое качественное социологическое исследование на этой неделе. Оно продлится примерно три-четыре недели, и после этого мы подготовим и представим вниманию общественности новый доклад о политических тенденциях. Судя по предварительным данным и сигналам, которые мы получаем от социологов, наши новые результаты могут быть не менее удивительными, чем предыдущие доклады, потому что политические настроения населения России сильно меняются.
На этот раз мы проводим наиболее масштабное из всех качественных социологических исследований, которые когда-либо проводили. Я думаю, что мы получим очень богатый материал, который позволит сделать дополнительные прогнозы.
- Это будет краткосрочная, среднесрочная перспектива?
- Пока мы можем уверенно делать прогнозы всего лишь на несколько месяцев - всего лишь на шесть-девять месяцев. Таковы особенности качественных социологических исследований. Они немного забегают вперед по отношению к стандартным методам социологического анализа, но это опережение не является безграничным. Оно и в самом деле действует на горизонте 6-9 месяцев. Именно в этой перспективе наш прогноз и оказался точен в предыдущий раз. Поэтому мы не рассчитываем делать этими методами долгосрочные политические прогнозы. Но с учетом динамизма нынешней ситуации и того факта, что мы переживаем драматический слом политических тенденций, даже прогноз на 9 месяцев может оказаться чрезвычайно полезным всем участникам политического процесса.
- Как вы считаете, власть прислушивается к вашим прогнозам?
- Да. Она прислушивалась еще до того, как эти прогнозы воспринимались как нечто серьезное и реалистичное, потому что когда мы выпустили год назад первый прогноз, знали, что официальные социологические центры восприняли его чем-то вроде непрофессиональной шутки. Но даже тогда власть отнеслась к этому серьезно, как к некоему сигналу изменения настроения в экспертных кругах. После того, как эти прогнозы стали с высокой достоверностью сбываться, конечно, отношение к нам изменилось. В частности, симптоматичным является то, что мы никогда не рассматривались как центр политического анализа, но теперь меня лично приглашают на большинство официальных встреч властей с политологами. То есть нас теперь рассматривают как экспертов в сфере политического анализа.
- Вы прогнозировали, что спад политического кризиса может быть только в 2015 году. Однако сейчас налицо снижение протестной активности. Вы сегодня согласны с теми прогнозами, которые делали в своем докладе?
- Маловероятно, что политический кризис завершится в связи с тем, что несколько снизилась протестная активность в крупных городах. Наша гипотеза, которую мы сейчас планируем проверить на новых раундах качественных социологических исследований, состоит в том, что некое снижение протестной активности в городах маскирует гораздо более серьезные для властей изменения в политических настроениях, которые состоят в том, что массовое недовольство существующим положением дел в стране в последние месяцы распространилось далеко за пределы населения крупных городов, которое инициировало протестное недовольство. Сейчас это недовольство характерно уже для населения малых и средних городов, сельской местности и населения промышленных центров.
Если эти предположения подтвердятся, проблемы российских властей в ближайшие месяцы будут гораздо более серьезными, чем просто митинги на Болотной.
Дело в том, что пока экономическая ситуация в стране достаточно устойчива. Ухудшение выражается только в том, что по сравнению с докризисным периодом существенно замедлились темпы роста доходов населения. Но в целом, конечно, сейчас темпы роста очень высоки, даже если сравнивать Россию с другими странами развивающихся рынков. И главная проблема в том, что это экономическое положение неустойчиво, а основные риски связаны с возможностью возобновления экономического кризиса в случае падения цен на нефть. В любом случае цены на нефть явно не могут расти бесконечно, они уже находятся в точке, которая близка к их предельному уровню, и дальнейшие их изменения могут быть связаны, в лучшем случае, со стагнацией, в худшем - со значительным снижением. И это как раз главный риск и для российской экономики.
В любом случае рост недовольства населения за пределами крупных городов едва ли связан только с экономическими причинами. По нашим предварительным ощущениям, это связано в целом с разочарованием в отношении способности российской власти обеспечивать решение большого числа текущих, повседневных проблем российских граждан. В некотором смысле - это даже деполитизированное недовольство. Оно не распространяется, допустим, на первое лицо, на президента Владимира Путина. Скорее, оно связано с тем, что людям просто не нравится, как работает и как устроена нынешняя власть.
- Как власть должна на это отреагировать? Достаточно ли будет того, что кабинет министров радикально обновится, как это обещает Дмитрий Медведев?
- Дело в том, что обновления первых лиц как раз не происходит. Происходит рокировка тандема, которая, как мы знаем, начиная с 2007 года, когда мы в первый раз изучали этот вопрос на фокус-группах, вызывает крайне негативную реакцию населения. Поэтому, собственно, назначение премьером Медведева не является позитивом для власти и, скорее, ограничивает ее потенциал сдерживания недовольства населения.
Что касается мер политики, то здесь проблема в том, что если гипотеза о росте недовольства населения за пределами крупных городов подтвердится, то российская власть вынуждена будет вести борьбу за выживание на двух фронтах. Первый - это население небольших городов и поселков, у них совсем не те запросы, что у жителей крупных городских центров. Для населения некрупных городов, в частности, очень важны государственные, социальные и иные бюджетные расходы, отвечающие запросам этих слоев. Фактически власть уже исчерпала возможности существенного увеличения бюджетных расходов, в том числе на социальные нужды. А между тем необходимость сдержать рост недовольства будет подталкивать власть и к дополнительным расходам. Это на самом деле довольно неприятная ситуация для нового правительства.
Что касается крупных городских центров, то здесь проблема в другом. Здесь у власти не менее сложная задача. Фактически спрос, который предъявляет городское население - это спрос на справедливую власть, основанную на законе и не дающую необоснованных преимуществ тем, кто близок власти и пользуется доступом к личным связям. Эта проблема для нынешней политической системы трудноразрешима. Поэтому снизить неудовлетворенность городского населения, например, последовательными мерами по созданию эффективной и независимой нейтральной судебной системы или действительно последовательному ограничению коррупции - задача в рамках нынешних правил игры практически неразрешимая.
- То есть вы считаете, что, в принципе, от появления новых лиц в правительстве ничего не поменяется в отношении общества к власти?
- Это пока предположение. В ближайшие четыре недели мы будем иметь гораздо более достоверные и определенные ответы на эти вопросы, и в зависимости от этих ответов, которые мы получим непосредственно от населения и крупных городов, и российской глубинки, мы сможем прогнозировать дальнейшее развитие ситуации.
- Как вы считаете, Медведев сможет пробыть премьером весь срок президентства Путина?
- Безусловно, фигурой премьера придется рано или поздно пожертвовать. Поскольку российская власть в ближайшие годы столкнется со многими рисками, в том числе возможностью начала нового экономического кризиса, вероятность пребывания Дмитрия Медведева на своем новом посту в течение всего президентского срока Путина является не очень высокой. Скорее всего, России все-таки придется проводить досрочные парламентские выборы, и это будет как раз моментом, когда существенная смена кабинета и председателя правительства станет наиболее вероятной.
- В какой перспективе, как вы считаете? Два года, четыре?
- Это зависит от того, как будут развиваться события и в плане изменения политических настроений населения, и в плане экономической ситуации в стране, но думаю, что срок примерно три года - это вполне вероятный горизонт для проведения досрочных парламентских выборов.
- Дмитрий Медведев уже заявил о том, что не исключает выдвижения своей кандидатуры на выборах президента в 2018 году. Что вы думаете по поводу перспектив его избираемости?
- Нынешние намерения Медведева слабо соотносятся с реальными настроениями в обществе. У нас нет никаких оснований считать, что отношение лично к Медведеву как политическому деятелю существенно изменилось в лучшую сторону за последний год. Что касается данных годичной давности, то тогда, действительно, социологические исследования заставили нас сделать вывод о практической неизбираемости Дмитрия Медведева в президенты на досрочных выборах. Судя по всему, рокировка тандема еще более ухудшила отношение к Медведеву осенью этого года, но более достоверные оценки мы сможем сделать после проведения нового раунда качественных социологических исследований.
- Как вы можете объяснить последние инициативы Дмитрия Медведева: предложения по политреформе, встречи с несистемной оппозицией, поручение силовикам изучить списки политзаключенных?
- Можно с уверенностью говорить, что эти действия властей являются ответом на нарастание протестных настроений в крупных городах. И в некотором смысле это и есть важнейшее завоевание городского протестного движения - то, что власти вынуждены были предпринять такие весьма далеко идущие инициативы. Безусловно, эти инициативы в целом являются конструктивными, к каким-то из этих законов можно предъявлять немало технических и практических претензий, но в целом - это движение в правильном направлении и его можно только приветствовать.
- В докладе вы пишете о том, что в 90-х годах в нашей стране исчез средний класс, а сейчас начинается его возрождение и для среднего класса нужна партия нового типа. На ваш взгляд, есть ли уже сейчас примерные очертания такой партии? Может быть, кого-то можно поставить в пример, кто в какой-то мере отвечал бы предъявляемым требованиям?
- Нет, и на самом деле в этом и состоит одна из причин текущего кризиса протестного движения. Потому что протестующие не готовы рассматривать себя как участников более организованной политической деятельности, например, в формате общероссийских политических партий или движений, они не готовы заниматься вопросами делегирования собственно своих представителей, отстаивающих их интересы, в федеральные законодательные органы, и пока максимум, на что можно подтолкнуть участников протестного движения, это сетевые форматы типа Лиги избирателей, которая, собственно, не занимается обеспечением организованного политического представительства среднего класса, а всего лишь следит за честностью выборов. Но какой смысл следить за честностью выборов, если нет возможности выдвинуть своих представителей на выборах? За кого тогда эти люди будут голосовать?
- Дмитрий Медведев предложил в конце прошлого года проект новой конфигурации правительства, который предусматривает, в том числе, образование т.н. открытого, большого правительства с привлечением многочисленных экспертов, представителей гражданского общества. На ваш взгляд, насколько эффективно может работать эта система и должны ли решения открытого правительства носить только рекомендательный характер?
- Пока трудно судить о том, насколько это сработает. Можно сказать одно: деятельность открытого правительства сегодня почти герметически изолирована от широкого протестного движения, которое, собственно, и является главным двигателем запроса на изменение в политической системе. И с этой точки зрения, пока такой смычки не произошло, открытое правительство как таковое не может рассматриваться как важный самостоятельный двигатель необходимых институциональных изменений в стране.
- Можно ли привести аналоги эффективной работы такой системы в странах Запада?
- В принципе, технологии краудсорсинга сейчас являются практически обязательными для всех органов исполнительной власти федерального правительства США. Так или иначе происходит диалог с населением, потребителями государственных услуг соответствующих органов - для этого активно используются сайты этих органов. Повышение таким образом открытости органов власти и усиление их обратной связи с гражданами, экспертами является одним из ключевых условий успешной работы правительства США. Так что, конечно, в этом плане подобные инициативы, безусловно, являются позитивными, но дело в том, что без развития подлинной политической конкуренции и демократизации политической системы они во многом будут носить имитационный характер.
- На ваш взгляд, могут ли в правительстве Дмитрия Медведева появиться принципиально новые политические фигуры, о которых мы сейчас просто не знаем, которые пока что не на слуху? И какие-то представители несистемной оппозиции?
- Это маловероятно, но я бы не стал строить предположений на этот счет.
- Какие главные вызовы и угрозы стоят перед Россией в ближайшие шесть лет?
- Это чрезмерно затяжной и неопределенный процесс политической трансформации, который будет служить постоянной угрозой политической стабильности. Это создает климат неопределенности для ведения бизнеса и будет снижать инвестиционную привлекательность страны.
И вторая существенная угроза заключается в том, что Россия может быть подвержена новой волне экономического кризиса, и этот кризис может оказаться не менее тяжелым испытанием для страны, чем кризис 2008-2009 годов.
продолжение следует...
http://www.ria.ru/interview/20120314/593787664.html