ЧАЙ С МОЛОКОМ
Из сборника «Сказки новейшего либеравековья»
- «В 1970-х годах два поколения людей готовили по одной поваренной книге, и менять рецепты было попросту нельзя»
- «Если вы хотели что-то изменить в рецепте, вам нужно было получить разрешение государственных органов. Если вы хотели сделать чай с молоком, а в рецепте был только обычный чай, но вы добавили в него молоко, вас могли отправить в тюрьму»
- «Это было невероятное время, и многие шеф-повара оказывались в тюрьме. Это была очень сложная профессия, и никто не хотел становиться шеф-поваром»
- https://inosmi.ru/social/20181015/243458002.html
- Вот вы говорите: «молоко», - сказал старый повар, вороша палкой угли под котелком, - а ведь я за это самое молоко десяточку отсидел.
- Как это? - с изумлением уставилась на него молодёжь.
- А вот так. В семидесятые это было, я тогда шеф-поваром в ресторане работал. Заварил себе в перерыв чаю покрепче, и вдруг так захотелось попробовать, какой он на вкус, чай с молоком, что пошёл на должностное преступление и плеснул себе в чашку немного молока. И вдруг проверка: "руки за голову, специи на стол! Лицом к стене!" Ну и... Посадили.
- За чай с молоком так уж прям десять лет? - недоверчиво спросил молодой повар.
- Сейчас и поверить в такое трудно, - согласился дед, - да ведь времена тогда какие были? Слышали, небось, песню «Расстрелял мальчишку Брежнев за кровавый стейк»? Да слышали наверняка. Её сейчас вроде в школе изучают?
- Ну... - смущенно протянул молодой повар, - я думал эта песня так, гипербола...
- Гипербола, - горько усмехнулся старик, - в этой песне жизнь вся наша. Я в свое время намотался по лагерям, насмотрелся на горе поварское.
Старый повар задумался, потом продолжил:
- Отправили меня сразу же в Гулаг. А там по моей статье народу сидело - каждый второй. И ладно бы только профессиональные повара, мы-то все с кулинарного техникума под статьёй ходили. Обычных людей полно было. Кто свинью желудями на хамон откармливал, а соседи донесли, кому утку приспичило непременно по-пекински приготовить, а ветер переменился и запах до сельсовета долетел. Самое страшное, что и там, на зоне, в покое нас не оставили, по одной только книге «О вкусной и здоровой пище» готовить всё заставляли. Мы держались, как могли, но как-то раз один заключённый при мне сорвался, ночью под нарами конфи из утиных ножек готовить начал. А тут шмон. Больше мы его не видели...
Старик опять задумался, поворошил палкой начинающие угасать угли.
- До сих пор перед глазами картина, - тихо продолжил он,- стоит этот парень, пацан ещё зелёный, веточку розмарина в кулачке держит. А по полу барака луковички крохотные разбросаны, и вертухаи эти луковички своими сапожищами с особым таким наслаждением давят. До сих пор этот хруст мне по ночам снится...
Все погрузились в молчание.Слышно было только потрескивание дров и мерное жужжание насекомых.
Тишину прервали крики:
- Соя! Сою привезли!
- Пальмовое масло доставили!
Люди, сидевшие вокруг костра, оживились. Они вставали, гася окурки и торопливо вытирая руки о полы халатов, после чего один за другим потянулись в цех к разделочным столам.
Молодой повар, тронутый рассказом, задержался. Он протянул руку старому повару и взволнованно произнес:
- Не печалься, старик! Сейчас в нашей власти дать простым людям всё то многообразие продуктов, которого они были лишены на протяжении долгих лет. Теперь мы, повара, свободные люди, и тирания ГОСТов над нами больше не властна. Разве не об этом ты мечтал?
Эти слова вывели старого повара из состояния задумчивости, и он ответил:
- Ты прав, сынок. Ты прав. Вот и дожил я до этого светлого времени.
Его лицо озарила беззубая улыбка и одинокая слеза покатилась по грязной небритой щеке.