За пять лет ничего не поменялось
Девица Александра занялась вопросами профессионального самоопределения.
- Я буду художник, - сказала она. Я нарисовала картину.
На белом листе бумаги желтел квадрат, внутри которого синело что-то розовое.
- А что нарисовано на этой картине?
- Мама! Ты не понимаешь? На ней нарисована картина.
- Понимаю. А на картине, которая нарисована, что нарисовано?
- Ты ничего не понимаешь. Но ты мой хороший друг.
Это все из-за девицы Лизаветы, которая уже четвертый час не пускает меня в свою комнату. Она закрылась мольбертом от моей строгой, но справедливой материнской любви. Она не показывает, что творит. Но четыре часа назад она просила мою фотографию. Наверняка, рисует плакат "Уродина-мать" в отместку за то, что я заставляю ее мыть посуду.
А еще лошади из пластилина. Девица Александра вступила в возраст пластилиновых лошадей. В нашей семье это наследственное - только кому-то в нашей семье исполнится 4,5 года, в руках появляется нестерпимый творческий зуд, который можно унять только пластилином. Лошади девицы Александры волшебны. Они лиловы крупом, перламутровы гривой, многочисленны ногами. А какие у них глаза. КАКИЕ у них ГЛАЗА!!! Мне эти глаза снятся каждую ночь. Размером с летающую тарелку, с неоново зелеными зрачками, глаза занимают всю лошадиную голову по обе стороны. От этого лошади теряют равновесие, падают на бок и лежат, пока безжалостный тапок не впечатает их в ковер. Глаза у раздавленных лошадей становятся еще больше. И смотрят снизу вверх, но с какой болью и укоризной в пластилиновом взгляде! Пол в квартире - это мемориал миллионам раздавленных лиловых лошадей. Я плачу каждый раз, когда наблюдаю этот величественный барельеф. Вот и сейчас, простите за неровный почерк.
Зачем мне в доме два художника? Хоть бы одна мечтала вырасти сисадмином. В доме сплошная творческая интеллигенция, плюнуть некуда.
Бардак.