Иван Михайлович Долгоруков
Меня всегда изумляло желание представить русскую литературу и поэзию - рожденной вместе с Пушкиным. Не было ни вершка и вдруг аршин! Не бывает. Чтобы вырастали глыбы, подобные Достоевскому или Чехову, рядом должны писать свои зарисовки и очерки тьмы Панаевых и Скабичевских. Очень неплохие, кстати, журналисты - сделавшие бы тогда честь любой ДРУГОЙ литературе. Но планка уже выставлена нашими солнцами русской словесности и... Уже Баратынского никто не знает и про Багрицкого, дай Бог, чтобы этот кто-то слышал. Но это люди ПОСЛЕ Пушкина! ДО Пушкина же у нас сплошное "яств полна", "обло-озорно-стозевно-и-лаяй" и оды. Как будто до Пушкина были только о-о-о-оды. Нет, я не призываю изучать Баркова в школе. Но САМ Пушкин любил и уважал не только Державина, но и, например, Ивана Михайловича Долгорукова. Кто таков? Был - некто!
Если почитать "Бытие сердца моего" г-на Долгорукова, четырехтомник стихов, издававшийся несколько раз при его жизни, понимаешь ПОЧЕМУ Пушкин его уважал и любил. А ведь издано его собрание сочинений было, когда Саша Пушкин "пешком из Царского Села" бегал... Я попробовал поискать в сети следы поэзии этого человека... Обидно, но какие-то обрывки из полупамфлетных стихов - дань тогдашней модной форме. И только...
Наберу один отрывок - из него. Из того самого четырехтомника. Написанного куда как - ДО Пушкина. Отрывок мне нравится тем, что приятно созвучен "дорожным жалобам" самого Александра Сергеевича. У Ивана Михайловича это стихотворение называется "Ропот на дорогу".
…Но путешественник свободный,
Из прихоти собравшись в путь,
Не любит на стезе негодной
Ломать бока себе и грудь,
Коней, взбесясь, не погоняет;
Он ночью спит, а днем гуляет,
Любуясь мира красотой,
Людей рассматривая нравы,
И в самой пустыне забаву
Найти на вкус умеет свой.
Итак, в последний раз, конечно
Я путешествую теперь;
Готов сидеть в покоях вечно
Как робкий под кустами зверь
Увы! Чего искать иного -
Куда ни кинься, так худого!
Когда подымет ветер вой,
За слякоть всякую в награду,
Терпеть убытки и досаду;
Пускай же пробует другой!
А я, уставши в полном смысле,
В Москве присяду на гнезде,
И так свои настрою мысли,
Чтоб было любо им везде -
Насущный хлеб есть корень счастья
Во время вёдра и ненастья.
Математический декрет!
Я это очень твердо знаю,
Но верить сам уж начинаю,
Что там прекрасно - где нас нет...
И скажите, что этот язык чем-то отличается от "пушкинского", который якобы только Александр Сергеевич и создал?
Если почитать "Бытие сердца моего" г-на Долгорукова, четырехтомник стихов, издававшийся несколько раз при его жизни, понимаешь ПОЧЕМУ Пушкин его уважал и любил. А ведь издано его собрание сочинений было, когда Саша Пушкин "пешком из Царского Села" бегал... Я попробовал поискать в сети следы поэзии этого человека... Обидно, но какие-то обрывки из полупамфлетных стихов - дань тогдашней модной форме. И только...
Наберу один отрывок - из него. Из того самого четырехтомника. Написанного куда как - ДО Пушкина. Отрывок мне нравится тем, что приятно созвучен "дорожным жалобам" самого Александра Сергеевича. У Ивана Михайловича это стихотворение называется "Ропот на дорогу".
…Но путешественник свободный,
Из прихоти собравшись в путь,
Не любит на стезе негодной
Ломать бока себе и грудь,
Коней, взбесясь, не погоняет;
Он ночью спит, а днем гуляет,
Любуясь мира красотой,
Людей рассматривая нравы,
И в самой пустыне забаву
Найти на вкус умеет свой.
Итак, в последний раз, конечно
Я путешествую теперь;
Готов сидеть в покоях вечно
Как робкий под кустами зверь
Увы! Чего искать иного -
Куда ни кинься, так худого!
Когда подымет ветер вой,
За слякоть всякую в награду,
Терпеть убытки и досаду;
Пускай же пробует другой!
А я, уставши в полном смысле,
В Москве присяду на гнезде,
И так свои настрою мысли,
Чтоб было любо им везде -
Насущный хлеб есть корень счастья
Во время вёдра и ненастья.
Математический декрет!
Я это очень твердо знаю,
Но верить сам уж начинаю,
Что там прекрасно - где нас нет...
И скажите, что этот язык чем-то отличается от "пушкинского", который якобы только Александр Сергеевич и создал?