Жан Маркаль Три лика женщины
Старая (на русский переведена в 1976), но тем не менее любопытная статья.
Мои благодарности за наводку 1kamilla1
Взял на себе смелость немного подправить имена героев ("Ллеу" вместо "Ллью"), дабы соответствовали общепринятому
Жан Маркаль
Три лика женщины
Жан Маркаль (Франция) -известный специалист по кельтской культуре, писатель и создатель радио- и телепередач о кельтах. Его перу принадлежат книги: «Великие валлийские барды» (1956); 'Кельты» 1960); «Кельтский эпос в Ирландии» (1971); «Кельтские женщины» (1972); «Кельтские традиции в Бретани времен Арморики» (1975). Вскоре выйдет в свет его последняя книга «Король Артур и кельтское общество».
На протяжении веков при любом общественном строе взаимоотношения мужчины и женщины и их различные роли в обществе определялись обычаями и традициями каждою народа. Кельты - древние галлы, ирландцы и бритты, населявшие Британию, от которых произошли валлийцы, и бретонцы Арморики (Бретани) - не отличались по структуре общества от других индоевропейских народов. У них господствовал патриархальный строй и, следовательно, главою в доме был мужчина. Тем не менее при анализе юридических текстов, исторических, литературных и мифологических памятников приходится с удивлением признать, что у кельтов женщина занимала гораздо более привилегированное положение, чем у некоторых других древних народов, особенно средиземноморских. Однако в брачных обрядах кельтов и древних индийцев существовало глубокое сходство.
У всех средиземноморских народов, и в особенности у греков и римлян, женщина всегда находилась в подчиненном положении. Кельты же, напротив, признавали за женщиной такие права, о которых не могли и мечтать женщины западноевропейских стран в пуританские XIX и XX века. Причины этой особенности кельтского общества довольно разнообразны, однако главная из них состоит в следующем: кельты, которые примерно в V веке до н.э. вторглись в Западную Европу, были малочисленны, в основном это была военная и интеллектуальная элита; коренное население занятых ими земель было гораздо более многочисленным. Кельты насаждали на захваченных территориях свою культуру, язык, религию и ремесла, но одновременно перенимали у местного населения некоторые обычаи, особенно касавшиеся общения между людьми. Таким образом, истоки совершенно особого положения женщины, которым отличается цивилизация кельтов, следует искать в культуре народов, населявших Западную Европу в глубокой древности.
Особенно поражает относительная независимость кельтской женщины от мужчины. Женщина могла владеть собственностью (домашняя утварь, украшения, скот). Существовавший у кельтов строй допускал наряду с коллективной земельной собственностью владение личной собственностью, которой женщина могла распоряжаться по своему усмотрению, продавая или передавая ее, если ей вздумается, или приобретая новую путем покупки, в качестве оплаты за услуги или подарка. Выходя замуж, женщина сохраняла право на свою личную собственность и могла получить ее назад в случае расторжения брака.
Институт брака у кельтов был к тому же весьма гибким и состоял в заключении контракта, срок действия которого устанавливался по желанию партнеров. Женщине была предоставлена свобода в выборе супруга, во всяком случае теоретически, так как иногда родители стремились устраивать браки, выгодные им по экономическим или политическим соображениям. Однако даже в этих случаях женщина имела право голоса. В рамках отдельного брака все определялось материальным положением супругов. Если состояние жены было меньше мужа, во всех домашних делах главенствовал муж, не считаясь с мнением жены. Если муж и жена владели одинаковым состоянием, муж не мог вести семейные дела, не советуясь с женой. И наконец, что встречалось крайне редко в брачном законодательстве, в тех случаях, когда состояние жены превосходило состояние ее супруга, она сама управляла делами семьи, даже не спрашивая мнения мужа. В истории и в героических поэмах сохранились необычайно яркие примеры, свидетельствующие о том, в сколь значительной степени женщина умела сохранять известное превосходство и непререкаемое нравственное влияние в рамках патриархального строя.
Примечательно, что, выходя замуж, женщина не становилась членом семьи мужа. Она всегда оставалась членом семьи своих родителей, и тот выкуп, который выплачивал муж за свою жену, служил своего рода компенсацией, выдаваемой ее семье. В случае развода жена возвращалась в родительский дом. Иногда, в частности если муж был чужеземец, образовавшаяся в результате брака семья состояла при семье жены: дети, родившиеся от такого брака, наследовали исключительно по материнской линии. Подобным же образом обстояло дело в королевских фамилиях, где корона иногда передавалась по материнской линии или через дядю с материнской стороны; в ирландской литературе, так же как и в литературе других европейских стран, находившихся под кельтским влиянием, можно найти яркие свидетельства, когда наследниками становились дети сестры правителя. Например, Тристан - герой средневековой легенды кельтского происхождения - ставший наследником короля Марка, своего дяди с материнской стороны.
Помимо брака, у кельтов существовал своего рода конкубинат, подчинявшийся очень строгим правилам и сохранявшийся в Ирландии долгое время, вплоть до христианства. Мужчина, как женатый, так и холостой, мог взять себе наложницу. Если он был женат, то не мог сделать это без согласия жены; однако в любом случае наложница поселялась в доме мужчины лишь после того, как он заключал с ней контракт.
По контракту наложница и ее семья получали определенное вознаграждение за услуги, которые она должна была выполнять ровно в течение года. По истечении года наложница становилась свободной, если только не заключала нового контракта на такой же срок. Этот довольно странный обычай, который иногда называют "временным браком" или "браком на год", охранял независимость и свободу женщины: она не была предметом, который покупают сегодня, чтобы бросить завтра, а являлась личностью, с которой заключали договор. Если же договор нарушался, наложница могла обратиться к судье, которого она выбирала из числа тех, кто славился своей мудростью: обычно это были друиды, которые, помимо выполнения своих жреческих обязанностей, были настоящими советчиками по правовым вопросам.
Брак, поскольку это был договор, носил довольно временный характер и мог быть расторгнут в любой мо¬мент. Иными словами, получить развод было очень легко. Если муж решал бросить жену, ему надо было обосновать свое намерение вескими причинами. Если же таких причин не находилось, то он должен был выплатить большую компенсацию, точно так же как в случае злостного нарушения контракта.
В свою очередь женщина имела право развестись с мужем, если он плохо с ней обращался или же взял в дом наложницу, которая ей не нравилась. Хорошо известен пример, как один друид хотел взять себе наложницу, против которой возражала его жена: он пытался настоять на своем, но жена заявила, что она с ним разведется; а поскольку большая часть имущества в доме принадлежала жене, это заставило друида задуматься, и он подчинился воле жены, отказавшись от наложницы.
Хотя мужчины чаще проявляли инициативу в расторжении брака, женщины обладали совершенно равными правами в этом отношении, и развод можно было получить почти автоматически путем своего рода двустороннего соглашения. А после того как супружеская пара расходилась, жена имела право забрать с собой не только личное имущество, но и причитающуюся ей часть того, что семья нажила на протяжении совместной жизни. При этом женщина не чувствовала себя униженной ни экономически, ни моральное так как развод никак не связывался с какой-либо виной: просто некий договор терял силу, и развод означал лишь формальное признание подобного положения вещей.
Конечно, проблема детей создавала некоторые затруднения. В принципе считалось, чти дети принадлежат к отцовской семье, они были ограждены от возможной несправедливости, поскольку их интересы оберегались в силу семейной солидарности. И они никогда не могли оказаться брошенными, тем более что в отношении детей существовал особый институт: детей часто отдавали на воспитание в чужие семьи, где их обучали ремеслу, ведению хозяйства, наукам или военному искусству. При этом между детьми и их приемными родителями возникала родственная привязанность, и тем самым рамки семейной жизни значительно раздвигались. Дети могли наследовать имущество как после отца, так и после матери. Наследственные права девочек отнюдь не ущемлялись, хотя мальчикам и отдавалось некоторое предпочтение. Однако с V века до н.э. и до XII века н.э, у кельтских народов, населявших Ирландию, Британию и Арморику (Бретань), делалось все возможное для того, чтобы охранять достоинство и права женщины, а также ее моральный авторитет. Известны многочисленные примеры того, как женщины, оказавшись у власти, играли большую роль в общественной жизни. Знаменитые британские королевы Боадицея и Картимандуа прославились своей мудростью, отвагой и влиянием.
В сущности, особое положение женщины в кельтских обществах - следствие того образа, который создавали себе кельты для этого таинственного существа, одновременно привлекательного и опасного, а к тому же наделенного способностью давать жизнь. Все кельтские - валлийские, ирландские и бретанские - традиции утверждают величие женщины. В ирландском эпосе, который стали записывать с IX века н.э., создан образ необычайной женщины-королевы Медб, мифической королевы Коннахта, которая, являя собой воплощение царственного величия, наделяла им не только своего мужа, короля Айлиля, но и своих многочисленных любовников. Описания, которые нам дали авторы ирландских сказаний, подтверждаются свидетельствами древнегреческих и древнеримских писателей: их поразил характер галльских женщин, одновременно грозных и пылких, всегда готовых вмешаться в любую ссору, чтобы отстоять свои права и права своих мужей, бросаясь даже в бой, подобно неистовым фуриям.
От европейской средневековой литературы «артуровского цикла» (по имени ее главного героя - легендарного короля Артура), кельтское происхождение которой не вызывает никаких сомнений, до нас дошли образы женщин, чрезвычайно своеобразных по своему поведению и по той роли, которую они играли. Супруга короля Артура знаменитая королева Гиневра, которую в старых валлийских текстах называют Гуэнхвивара, что означает "Белый призрак", является, вероятно, образцом этих женщин, которые буквально воплощали в себе царственность и величие. В сущности, Гиневра всегда была в центре событий при дворе короля Артура. Именно ее красота и величие побуждали рыцарей короля проявлять смелость и мужество. Разве не признается Ланселот, что все его подвиги проистекают от любви к Гиневра? И чем еще можно объяснить многократные похищения королевы Гиневры таинственными воинами, если не их стремлением приобщиться к Могуществу, которое олицетворяла королева? Королева Гиневра во всех романах о короле Артуре предстает перед нами как центральная фигура королевского двора, как солнце, освещающее своими лучами рыцарей, которые не могут жить без обращенного на них взора королевы, вознаграждающего их за проявленную доблесть.
Гиневра, как и большинство других героинь кельтских легенд, как бы вобрала в себя черты античной богини солнца. Во всех кельтских языках слово "солнце" женского рода, а "луна" - мужского. "Женщина есть Солнце" - отсюда следует вывод, что в далекой древности кельты или их предки на Европейском континенте поклонялись божеству солнца в образе женщины. Лик этого божества проступает в широкоизвестном персонаже Изольды, супруги короля Марка, героини сказания, обошедшего весь мир, которое повествует об истории ее несчастной любви к племяннику ее мужа - молодому и прекрасному Тристану.
Легенда о Тристане и Изольде - ирландского происхождения. Ее истоки можно найти в старинном ирландском сказании, в котором роль женщины у древних кельтов освещена весьма своеобразным образом. Это отнюдь не банальная любовная история. Согласно ирландскому идеалу, описанному в сказании о Диармаиде и Грайне, именно женщина, будь то Грайне или Изольда, заставляет мужчину любить себя. Это она ведет игру, охваченная неистовым желанием бежать с любимым человеком и разделить с ним радость и горе. Дерзновенность женщины, ее бурное стремление втянуть мужчину в любовное приключение дошли до нас в весьма подслащенном варианте: Тристан и Изольда, ничего не подозревая, выпивают приворотное зелье. На самом же деле этот знаменитый волшебный напиток лишь передает несокрушимую и почти сверхчеловеческую волю женщины, которая заставляет мужчину любить, рискуя честью и даже жизнью.
Это замечание чисто литературного свойства приводит нас к кельтской мифологии. Именно здесь представлен истинный образ кельтской женщины. Вновь и вновь в мифах повторяется тема женского величия и независимости, для покорения которых необходима не только сила, но и любовь. Многие ирландские и британские легенды повествуют о молодых людях, очутившихся в пустыне и погибающих от жажды. Вдруг появляется безобразная старуха, которая обещает дать им воды, но с условием, что один из них поцелует ее. Все отказываются, кроме одного юноши, обычно самого молодого. Он, преодолевая отвращение, касается губами щеки старухи, и в тот же мир она превращается в прекрасную девушку, которая говорит ему: "Я могущественная принцесса. Своим поступком ты завоевал мое сердце". Этот сюжет можно встретить в сказаниях многих народов, но у кельтов он приобрел особый оттенок, который отнюдь не ослабляет его символического значения: могущество, воплощенное в старухе, - это власть, которая почти иссякла. Ее необходимо возродить, но вернуть ей молодость может только юноша. И на почве такого возрождения встает новая эра, несущая королевству гармонию и процветание. В этом суть многочисленных мифологических сказаний, объясняющая и знаменитые поиски чаши Грааля; наиболее примитивная версия этой легенды, проникнутая языческим духом, заключается в следующем: люди страстно ищут священную чашу, наделенную волшебной силой; овладеть ею можно только с помощью женщины, которая является во множестве ликов, непрестанно сопровождая героя во всех его приключениях: она должна помочь ему добиться цели.
Иными словами, в изображении кельтов, в их мечтах, символически выраженных, в легендах, именно Женщина открывала Мужчине новый мир, давала ему второе рождение, вводившее его в мир высших ценностей. Божество или жрица божества, посланница богов - такой, по-видимому, представлялась женщина воображению кельтов, что свидетельствует о связи ее образа с античным культом всемогущего божества солнца, дарующего человеку тепло и дающего ему возможность выполнить то, что ему предначертано судьбой.
И однако именно вследствие олицетворяемого ею могущества Женщина вызывала у кельтов беспокойство. Они стремились взять над ней верх хотя бы в своем воображении. Старая валлийская легенда, сохранившаяся в сказаниях Мабиногиона, повествует о том, как мужчина старается избавиться от превосходства женщины. История проста, но поучительна: Арианрод, дочь Дона, отказывается признать ребенка, которого она родила от своего брата Гвиддиона, и налагает на этого ребенка тройной запрет. У него не может быть имени, если она не даст ему его сама. У него никогда не будет оружия, если она не даст ему его сама. И наконец, у него никогда не будет жены, принадлежащей к человеческому племени. Символически это означает отказ от материнства со всеми вытекающими отсюда социальными последствиями: без матери ребенок как бы не имеет права на существование, превращается в ничто. Только при участии матери ребенок может стать полноправным членом общества. Как видно из легенды, роль матери в социальной системе тех времен была исключительно важной. Однако Гвиддион решил бороться против этого тройного запрета. С помощью своего дяди Мата, владеющего тайнами волшебства, настоящего друида-колдуна, ему удается заставить Арианрод произнести имя, которое будет носить его сын: Ллеу Ллаф Гифес, что означает "Малыш с твердой рукой". Опять-таки с помощью волшебства Гвиддюну и Ллеу, переодетым и ставшим неузнаваемыми, удается получить оружие из рук самой Арианрод. Наконец, Гвиддион и Мат с помощью талисманов и песнопений буквально "изготовляют" женщину из цветов и трав, собранных на холме. Они наз¬вали ее Блодьювед, что означает "Рожденная из цветов". Она становится женой Ллеу.
Но здесь-то отцовское и мужское могущество Гвиддиона встречает противодействие. Блодьювед выходит замуж за Ллеу, но, встретив юношу, в которого она влюбляется, нарушает супружеский долг, убивает Ллеу и убегает со своим возлюбленным. Последняя часть легенды целиком посвящена мести Гвиддиона: ему удается оживить своего сына и заставить его убить любовника Блодьювед, после того как тот отрекся от нее. Затем он начинает преследовать Блодьювед. Но она творение самого Гвиддиона: порождена его разумом. Поэтому он не может ее уничтожить, не уничтожив при этом и самого себя. В сущности, ему изменило его собственное создание. Этот бунт Девушки-Цветка - невыносимое попрание мужского авторитета, и Гвиддион, чтобы сохранить свое достоинство, обязан покарать виновную. Не имея возможности совершенно уничтожить девушку, он превращает ее в жабу и выдворяет в ночь. Символически эта месть мужчины состоит в том, чтобы убрать женщину с глаз, ввергнуть ее во мрак, внушив ей при этом чувство глубокой вины и отверженности.
Итак, легенда о Девушке-Цветке, которая надеялась выйти из повиновения отцу, которая отказалась быть Женщиной-Предметом, которая претендовала на право быть свободной и по собственному выбору без принуждения отдать себя любимому, - эта легенда заканчивается поражением. Создается впечатление, что такой конец точно отражает реальные события, происходившие не только в кельтском, но и в других, более поздних обществах. Женщина всегда пыталась сбросить с себя мужское иго и стать независимой. Но мужчина всегда настаивал на своем праве распоряжаться судьбой женщины, и, поскольку он не мог обходиться без нее как матери, жены или любовницы, он старался подчинить ее себе тем, что налагал на нее устрашающие запреты, якобы порожденные ее греховностью. Судя по содержанию мифов, кельты, по-видимому, были в полной мере способны к социальному анализу своего строя. И в своих сказаниях они как бы сожалеют о прошедших временах, когда роль женщины в жизни общества была гораздо более значительной.
Но вопреки всему эта женщина, отверженная, нисторгнутая во мрак небытия, не мертва: она продолжает жить, оставаясь все такой же прекрасной и таинственной, как прежде, всегда готовая вновь выйти на белый свет, то есть возродиться духовно. Еще одна кельтская легенда - о городе Ис (особенно широко известная в Бретани) - подтверждает необычайное постоянство, с которым античный образ женщины выступает из глубин памяти. Героиня сказания - Дахуд, что означает "Добрая волшебница", и это само по себе показательно. Она дочь короля Корнуолла Градлона. Дахуд построила себе на берегу моря, точнее, на самой отмели, прекрасный город, защищенный от моря большой плотиной. Но, как сообщает легенда, дошедшая до нас в очень приглаженном виде, королевна ведет весьма рассеянный образ жизни. Осужденная богом и людьми, вероятно за то, что, безраздельно владея своим городом, она попирает патриархальные законы, Дахуд обречена на гибель, а вместе с нею и весь город. Внезапно набежавшая высокая волна затопляет город Ис, но Дохуд продолжает жить в своем прекрасном дворце на дне моря и выжидает подходящего момента, чтобы вновь выйти на поверхность. И тогда город Ис вновь станет самым красивым и богатым городом на свете. В этой легенде снова можно узреть тот же скрытый в ней символ: независимость женщины поглощена пучиной вод, брошена во мрак небытия. Но когда она вновь появится в ярком свете дня, в мире наступит согласие, будет обретен потерянный рай, где царствует Женщина-Солнце, всемогущая и вечная, та, что дает жизнь и дарует любовное опьянение.
Именно поэтому в богатом наследии кельтских легенд так часто можно встретить сказания о чудесных приключениях героев, отправляющихся на поиск женщины во всех ее обличьях и в самых неожиданных образах. Где-то в океане, в той стороне, где заходит солнце, есть прекрасная страна, которую называют островом Авалон, что означает "Остров яблонь. Там растут деревья, приносящие плоды круглый год, там не знают болезней и смерти. На этом острове царят красота, согласие, яркие краски, богатство и плодородие, и населен он женщинами. Это те самые женщины, Феи, древние богини, ожидающие героев, которые готовы отважно пуститься в самые безумные авантюры. И мужчины, после того как они низвергли женщин во мрак, тратят всю свою жизнь на поиски этой Страны фей, ибо они знают, что смогут добиться счастья только в том случае, если вновь обретут свою первозданную чистоту, чистоту потерянного рая. Все приключения, описываемые в кельтских легендах, всегда заканчиваются у берегов Острова женщин.
(С) "Курьер Юнеско."Кельты. Искусство и культура кельтских народов". Январь 1976 года.