Третья английская сказка
День пролетел незаметно - что поделать, на дворе ноябрь, и вот уже недовольным фонарщикам приходится выходить из дому, чтобы газовые фонари осветили путь запоздавшим прохожим. Смолк пронзительный хор голосов, что весь день звучал над Ковент-Гарденским рынком и вернее, чем запах гнилой капусты, указывал путь к торговым рядам. Продавцы неспешно убирали с лотков свой товар.
- Эй, паренек, - окликнул тщедушную фигурку в твидовом пиджаке пожилой фермер, - сделай милость, помоги-ка погрузить эти ящики.
- Да, мистер, - вежливо, но как-то механически произнес мальчик.
Вскоре ящики заняли положенное им место на дне двуколки, запряженной смирной пегой кобылкой, и старик утер взмокший лоб.
- Спасибо, парень, выручил. Один я бы долго провозился, и тащись потом в потемках. На вот, - порывшись в ящике, фермер вручил мальчику большое желтое яблоко.
- Спасибо, мистер, - все тем же неживым голосом ответил мальчик. Немного помедлив, он взял яблоко и замер, словно бы не понимая, что это и что ему с ним делать.
Старик посмотрел на него уже повнимательней.
- Что с тобой, парень? Сдается мне, стряслось у тебя что-то.
Мальчишка отчаянно помотал головой
- Нет-нет, мистер все в порядке.
Он крутанулся на каблуках, но в этот миг ему на плечо легла тяжелая рука.
- Поверь старику, не стоит лгать понапрасну. К своим годам я кой-что смыслю в людях. Знаешь, как говорят, одна голова - хорошо, а две лучше. Коли расскажешь мне свою историю, то хуже тебе точно не будет.
По глазам мальчишки было видно, что тот разрывается между желанием вырваться прочь из-под удерживающей его руки, и послушаться старика. На миг показалось, что в зеленых глазах блеснули слезы, но кто мог бы сказать это наверняка, в холодных предзимних сумерках…
- Это все из-за Принца, мистер…
- С виду ты не похож на королевского родственника, - лукаво улыбнулся старик и мальчик, невольно поддавшись странному обаянию, которое словно излучал его неожиданный собеседник, против воли улыбнулся.
- Нет, мистер, Принцем звали моего пса…
…Конец осени девятьсот тринадцатого года оказался для Кевина Джайлса на редкость удачным. Помимо работы, он исхитрялся находить какие-то приработки, и вот однажды отец явился домой раньше обычного и подозрительно долго возился в крошечном предбаннике их маленькой комнатушки. Мать еще не вернулась из прачечной, дед, должно быть, сидел у камина в «Золотой Розе», и Фредди, предоставленный самому себе, сидел у окна, читая взятого у школьного приятеля Стивенсона.
- Гхм, - раздалось от входной двери и мальчик с видимой неохотой оторвался от похождений Джимми Хокинса. Отец улыбался, чуть склонив голову, а из-за пазухи потертого серого пальто высовывалась любопытная белая мордочка.
Позабытый Стивенсон медленно выскользнул из рук и со стуком упал на пол…
…Домашние приняли маленького бультерьера без особого восторга: мать скривила тонкие губы, увидев нового едока, а дед, вначале строивший грандиозный планы на бойцовскую карьеру Принца и не встретивший в этом особой поддержки у Кевина, дома именовал щенка не иначе, чем «поросенком» (хотя по вечерам в пабе безудержно хвастался им перед приятелями). Зато авторитет Фредди в классе взлетел на недосягаемую высоту, оставив далеко позади даже рыжего Тома Харпера, божившегося, будто бы у него дома на стене висит настоящая арабская сабля, привезенная из Африки дедом, подавлявшим восстание Махди. Впрочем, Том вскоре полюбил Принца не меньше, чем его маленький хозяин.
…Настали золотые дни. Щенок неотступно сопровождал Фредди в его вылазках на пустыри, где самозабвенно гонял крыс, пока мальчишки играли в ножики или камешки, но тотчас же прибегал на хозяйский зов, хотя на его мордочке порой и читалось явное неудовольствие - как, мол, не стыдно, отвлекать от серьезных дел?. Порой от его нападок страдали и вороны - хотя поймать их терьеру и не удавалось, но поднять на крыло и заставить улететь прочь, возмущенно каркая и роняя перья, он мог в лучшем виде. Но Принц довольно скоро понял, что бультерьер - это все таки не охотник, а боец, и взялся доказывать это со всем щенячьим задором. Вскоре он передрался со всеми местными дворнягами, а уж когда заставил ретироваться старого короля пустырей - черного лохматого пса, большего его самого чуть ли не втрое, желающих бросить ему вызов не находилось.
…Однажды Фредди (разумеется, тайком от родителей), с помощью своего приятеля Ли даже сунулся с Принцем на бои, что проводились тайком за китайской прачечной. Первая схватка окончилась ничьей, следующую пару боев с ровесниками Принц уверенно выиграл, но потом Фредди подозвал к себе Том Сандерс, устроитель боев.
- Сынок, - сложив на груди огромные ручищи, заросшие черным волосом, он не отрываясь смотрел на мальчика, - у тебя славный пес. Видит Бог, ему бы побольше опыта и веса, и из него мог бы получиться настоящий чемпион. Но больно уж ему не хватает весу.
Сандерс говорил чистую правду, и Фредди против воли кивнул. С тех пор, как Кевин купил Принца, ему перестало везти с приработками, и семейство Джайлсов, и без того не купавшееся в роскоши, питалось более чем скромно, так что на лукулловы пиры бультерьеру рассчитывать не приходилось. Да, для городского пса у Принца были неплохие мускулы, но на хлебных корках, что тайком ему подсовывал Фредди, особо не растолстеешь.
- Хватит с тебя в этот раз. В следующем раунде твоего пса придется ставить против моего Голиафа, а он тяжелее фунтов на пять - Сандерс кивнул на застывшего посреди арены, словно мраморная статуя, кобеля с черным пятном на боку, и впрямь на вид куда массивней Принца. - Мне такой поединок не нужен.
- Да, мистер Сандерс, - нехотя кивнул Фредди и развернулся, чтобы уйти, к явному возмущению Принца, так и рвавшегося в бой.
- Постой, - Сандерс полез в карман и достал оттуда монетку. - На, и купи своему псу кусок мяса.
- Спасибо, сэр - пролепетал Фредди, в первую минуту не поверивший неожиданно свалившемуся на него счастью.
- Считай это своим призом, - улыбнулся Сандерс, - и когда твой пес отъестся, я всегда рад буду увидеть тебя…
..Потом началась война - поначалу какая-то ненастоящая, гремящая где-то вдали. Но новости из-за моря приходили все тревожней, становилось понятно, что одних только добровольцев для победы над тевтонами мало, и весной шестнадцатого, после второго призыва, Кевин Джайлс отправился на фронт. Слезы матери, постаревший разом дед, Принц, не понимающий, что происходит, и оттого лезущий ко всем домочадцам - Фредди запомнились лишь какие-то обрывки, словно булыжник с размаху влетел в тихий пруд и нарушил спокойствие дремотной воды.
А потом была Сомма, с которой Джайлс -старший не вернулся. Зато оттуда вернулся Генри Моррис, хотя, по мнению многих, как раз этот мог бы и не возвращаться. Знавшие его до войны утверждали, что если такого человека, как Генри, что и может исправить, то только немецкая пуля. Юный Моррис не мог похвастать особым усердием в учебе или трудолюбием, но по части всевозможных правонарушений сверстников опережал уверенно.
Впрочем, высказывать свое мнению вслух желающих было немного - Генри довольно быстро связался с какими-то темными личностями, не то букмекерами, не то контрабандистами, а то и кем похуже. Полицейским тогда хватало дел с фениями и кайзеровскими шпионами, покровители Генри исправно притворялись пустым местом, а бобби старательно их не замечали - словом, мудрый человек, не желающий привлекать к себе внимания, мог бы жить куда как неплохо - но деятельной натуре мистера Морриса это, судя по всему, претило…
… Ноябрь девятьсот шестнадцатого был на редкость холодным. Матери Фредди почти не видел - все ее время уходило на прачечную, а по вечерам она еще и убиралась в школе, в поисках хоть каких-то денег; дед после смерти сына утратил былую веселость и окончательно замкнулся в себе - даже в «Золотой Розе» он теперь чаще молчал и смотрел в огонь, чем шутил с приятелями.
..Том Харпер с китайчонком Ли самозабвенно гоняли шарики, Фредди без особого интереса следил за игрой, а Принц дремал чуть поодаль. Вдруг он вскинул голову и предостерегающе рыкнул. Ребята оставили игру и прислушались. Из-за ближайшего сарая послышались тяжелые шаги, и на пустырь вышла другая троица - Генри Моррис, какой-то тип, похожий на итальянца, и лысый здоровяк с уродливым шрамом на щеке, опирающийся на тяжелую с виду трость. Он окинул детей безучастным взглядом и похромал вглубь пустыря, его примеру последовал и итальянец, но Генри не был бы самим собой, если бы и тут не пожелал произвести впечатление.
- Эй, щенки, - прорычал он, плотнее натягивая кепку, - а ну, пошли прочь отсюда!
Том и Ли вздрогнули от неожиданности, потом переглянулись - и демонстративно склонились к своим шарикам.
Такой наглости Генри не мог бы вынести и трезвым, а исходящий от него запах явственно указывал, что мистер Моррис успел опрокинуть стаканчик-другой.
- Пошли прочь, я сказал! - заорал он и пнул Фредди, совершенно безучастного к перепалке, но, по несчастью, сидевшего к нему ближе всех.
Впрочем, правильнее было бы сказать «попытался пнуть». Разумеется, никто специально не учил Принца нападать на людей, но угрозы хозяину, вкупе с ненавистным псу запахом перегара (терьер вообще не жаловал пьяных, делая исключение разве что для деда) оказалось вполне достаточно.
Фредди успел увидеть только пролетевшую мимо него белую молнию и услышать дикий вопль. В следующую минуту Моррис уже лежал на спине, орал и махал в воздухе ногами, словно ему вздумалось поиграть в велосипедиста. Принц белой грушей болтался у него на ноге, чуть повыше щегольского лакированного ботинка, и отпускать врага явно не собирался.
Фредди кинулся к извивающемуся на земле Генри, чтобы оторвать от него терьера - по опыту собачьих драк он знал, что команды вошедший в раж Принц может и не услышать, - но его отшвырнул в сторону неожиданно быстро пересекший пустырь здоровяк. Свистнула трость, и страшной силы удар подбросил терьера в воздух - словно его смел атакующий кабан. Но только его лапы коснулись земли, Принц снова метнулся к ненавистному врагу, - и прогремел выстрел…
…Только когда приятели утащили ругающегося Генри за угол, а валявшиеся на земле гильзы от «люгера» уже перестали дымиться, Тому удалось выдрать из пальцев Фредди складной нож, а Ли отпустил его плечи…
…Бультерьеры живучи, и Принцу хватило сил, чтобы стукнуть пару раз по земле хвостом и ткнуться холодным носом в хозяйскую ладонь..
…Могилу выкопали тут же - сначала копали неподатливую землю найденными на пустыре обломками кирпича, потом Ли сбегал домой за лопатой и дело пошло быстрей. Уже стемнело, когда Том и Ли, молча положив руки на плечи Фредди и постояв с ним немного, отправились по домам, а он все стоял и смотрел себе под ноги...
…Родителям он сказал, что Принца сбила машина, и не слишком удивился тому равнодушию, с которым они восприняли это известие.
… Несколько дней спустя Фредди столкнулся на улице с Томом Сандерсом.
- Парень, - начал он, вопреки своей привычке, не глядя собеседнику в глаза, - я понимаю, тебе сейчас нелегко. Видит Бог, я с радостью кинул бы ублюдка в свою яму, (рука его непроизвольно сжалась в кулак) но не могу - с больно опасными людьми он якшается. Если вдруг захочешь хорошего щенка - с радостью помогу, но прошу тебя, не делай глупостей.
… - Вот, мистер, - глаза Фредди были подозрительно сухими. - Я очень хочу отомстить Генри Моррису, но… Вряд ли кто-то станет мне помогать, а один я ничего не могу сделать.
- Да, скверная история, парень, - задумчиво протянул старик. - Известное дело, кто ж в чужую беду полезет. Самого не тронули, вот и ладно.
Мальчик тряхнул головой, словно просыпаясь от неожиданно накатившей дремы.
- Ох, простите мистер, уже совсем поздно. Мне пора, - и, с какой-то совсем недетской безнадежностью махнув рукой, повернулся к старику спиной и двинулся прочь.
- Постой, - раздалось сзади. Медленно, словно бы нехотя, Фредди обернулся. Старик все так же стоял подле своей двуколки, не изменив позы, но что-то в нем все таки изменилось.
Взгляд. Старик смотрел теперь по-молодому цепко, жестко, словно бы целился, на мельчайшие дюймы рассчитывая выстрел, от которого зависит слишком многое.
- Верно, мне не следовало тебе этого говорить, но… Пожалуй найдется кое-кто, кто в силах помочь тебе, - мгновение старик все таки промедлил, - но продолжил. - Говорят, будто я многое знаю, но это - случай особенный. Я расскажу тебе, что знаю сам, но станет ли он помогать, - решать все равно будет он.
Наверное, посмотреть со стороны, как на лице мальчика сменяют друг друга отчаянная надежда и болезненное недоверие, было бы очень забавно. Но его собеседник был предельно серьезен, кобылка погружена в свои нехитрые лошадиные думы, а больше вокруг никого не было.
-Он … преступник?- Фредди не сразу осмелился произнести это слово и машинально понизил голос.
- Не сказал бы, - качнул головой старик. - Просто он держится старых обычаев. И он очень не любит, когда понапрасну убивают собак.
- Так кто же он, мистер? - мальчик словно бы перестал дышать, ожидая ответа.
- В наших краях его зовут мистером Хорнвудом…
… Гомонящие дети уже неслись по школьному коридору, и мистер Кельми аккуратно складывал в стопку тетради, когда его отвлекло тихое покашливание.
- А, Фредди, - приветливо улыбнулся учитель. - Здравствуй, дружок. Чем могу помочь?
- Мистер Кельми, - неожиданно юный Джайлс замялся, но быстро собрался с духом, - у вас есть что-нибудь про древних кельтов?
- Хм. В твоем возрасте, - в глазах за толстыми стеклами очков заиграли веселые искорки, - я больше любил читать об Александре Македонском. Впрочем.. Думаю, что смогу найти что-нибудь интересное для тебя к завтрашнему дню.
- Спасибо, сэр, - Фредди пулей вылетел из класса, чем заслужил еще один взгляд, на этот раз удивленный. Но удивляться долго мистер Кельми не стал, а засунул стопку тетрадей поглубже в портфель и отправился в учительскую, где висело его пальто.
… Соседи никогда не отказывали себе в удовольствии посудачить о профессоре Миллсе. И то сказать - живет бобылем, никого почти к себе не приглашает, - но к старости, когда стал немощен, стал пускать в дом бакалейщика и молочника, - вот от них-то и узнали любопытные кумушки, что дом под завязку набит книгами да статуями каких-то не то греков, не то римлян, виду порой довольно таки фривольного.
Да и после смерти старик отколол номер. Кто, скажите, в здравом уме закажет себе надгробье в виде какой-то языческой плиты, где ни словечка по-английски, а одна только ученая латынь да картинки какие-то непонятные? Кто-то пустил слух, что профессор-де велел сделать точную копию с саркофага аж нероновых времен, но все одно никто не мог взять в толк - зачем? Понятно, что профессор на своих греков да римлян почитай всю жизнь потратил, но на что их в смерть их с собою тащить?
Впрочем, судачили о саркофаге недолго - нечего добрым людям лишней раз по кладбищу болтаться, а уж тем более ноябрьской ночью…
… Иначе поводов для пересудов у соседей профессора Миллса изрядно бы поприбавилось.
… Ноябрьская ночь холодна, и хотя ветер стих, словно бы проникшись покоем старого кладбища, Фредди совсем продрог и тщетно старался поглубже втянуть руки в рукава и засунуть нос в штопаный шарф. Это помогало не только согреться - маленький костер, почти не дававший тепла, порой исторгал новое облако едкого дыма, вызывавшего у мальчика очередное «ап-п-чхи».
В этой части кладбища фонарей не было, и только отблески огня порой вырывали из темноты кусок белого мрамора с высеченными на нем буквами, и стоящую на саркофаге бутылку с чем-то темным. Не сразу случайный прохожий, если бы вдруг его занесло сюда посередь ночи, смог бы прочитать, как на белом боку саркофага порой выступают из темноты буквы «DIS PA», а на бутылке с элем Святой Георгий на вздыбленном коне пронзает пикой дракона.
Фредди шмыгнул носом, вдохнул и осипшим уже голосом вновь начал сначала:
- Эко Эко Азарак,
Эко Эко Зомелак,
Эко, эко…
Ветви старого тиса неожиданно громко скрипнули, и мальчик вздрогнул и запнулся. Раздраженно сведя брови - эх, опять начинать все сначала, - он кашлянул, прочищая горло, и вдруг замер, прислушиваясь.
Нет…теперь он точно слышит… ему не показалось
Откуда-то из глубины кладбища доносились негромкие и ритмичные удары - словно кто-то легко постукивал по земле тростью.
Стук становился все громче, и Фредди, утративший дар речи, почувствовал, как по спине побежали мурашки. Казалось, все его существо старается прижаться к земле, вместе с поглощенными уже почти мраком язычками пламени, стать незаметным и маленьким, опрометью ринуться прочь сквозь могильную тьму, - но уже через миг страх ушел, словно подхваченный порывом ветра, а на смену ему пришло пьянящее чувство ликования.
Получилось!
Отчего-то у него не возникло ни малейших сомнений в том, что его зов услышали. Не возникло и мысли, что это может быть кладбищенский сторож или припозднившийся прохожий.
Фредди тряхнул головой с новыми силами, - так, что осипший голос словно бы зазвучал с новой силой, - выкрикнул в ночь:
- Эко Эко Азарак,
Эко Эко… ай!
Разумеется, слова «ай» не было в том заговоре, которому его научил старик. Просто когда ночью на кладбище что-то неожиданно тычется вам в спину, от такого может подпрыгнуть даже самый записной храбрец.
Фредди и подскочил.
Что-то темное протрусило мимо него к саркофагу, миновало костер и скрылось с глаз за мраморной глыбой.
- Довольно, мальчик, - властно прозвучало откуда-то из темноты. - Побереги мои уши, если тебе не жаль своего горла. И кто только научил тебя этой галиматье?
- Один пожилой джентельмен, мы познакомились с ним на рынке… сэр, - робко произнес мальчик, пытаясь разглядеть хоть что-то в окружавшей его темноте.
- Погоди, незачем ломать глаза, - чуть раздраженно произнес его невидимый собеседник, и, словно бы подчиняясь этим словам, почти угасший костер стал разгораться.
Отблески пламени отразились в глазах огромного черного мастифа, растянувшегося на земле подле саркофага - из-за цвета шкуры пес почти сливался с кладбищенской ночью. Пес недовольно зажмурился, сморщил нос и зевнул, выставив напоказ огромные клыки.
Зубы возвышавшегося над ним человека тоже сверкнули в усмешке, словно озарившей жесткое, обветренное лицо.
- Пожилой джентельмен с рынка, ну конечно же. Значит, старый лис еще жив. Милый старикан, правда? С виду и не скажешь, что его предки резали серпами глотки пленным римлянам.
Слегка ошалевший от происходящего Фредди, раскрыв рот, не сводил глаз со своего собеседника. Длинный темно-зеленый редингот, шейный платок, высокие сапоги, в руках черная трость с серебряным навершием - еще сто лет назад такой костюм никого бы не удивил, но сейчас на лондонских улицах он смотрелся донельзя странно.
Впрочем, даже если бы ночного гостя и одеть в более подходящее платье, вряд ли ему удалось бы слиться с толпой. И дело было не в хищном горбатом носе, крылья которого трепетали, словно бы ловя ночные запахи, не в тонких губах, кривившихся в сардонической усмешке, и не в слишком длинных волосах, уместных разве что у щеголя-декадента - хотя вряд ли кому-то пришло бы в голову принять этого джентльмена за поэта или художника: виной всему были глаза.
Было ли дело в неверном свете костра - хотя и разгоревшийся куда сильней прежнего, все-таки он не мог полностью разогнать ночные тени, - или в чем-то другом, но как мальчик не старался, он так и не мог с уверенностью сказать, какие у его собеседника глаза: серые? карие? зеленые? Но какими бы они не были, глаза эти словно бы излучали уверенность и внутреннюю силу - способную укрощать зверей и повелевать людьми. Такие глаза порой встречаются еще на старых портретах, когда художнику удается запечатлеть для потомков древнего короля или военачальника, но мало кто может похвастаться тем, что смог увидеть подобное вживую. Так мог бы смотреть кормчий, ведущий корабль среди скал и бурунов; укротитель, каждый жест которого становится законом для грозных хищников; лорд, для своих людей одновременно справедливый и грозный.
Впрочем, некоторые слуги могли позволить себе и определенные вольности. Пес, которому надоело смотреть в костер, с развязностью давнего любимца терся уже о хозяйскую ногу.
- Это Гифф, - черная трость легонько коснулась спины мастифа, и тот вновь опустил голову на вытянутые лапы. - Гафф шляется где-то по кладбищу, никак не отучу его от этой дурацкой привычки. Ну, а кто такой я, - белые зубы вновь сверкнули в улыбке, - ты, вероятно, знаешь.
- Да, - чуть поуверенней произнес Фредди. - Вас называют мистером Хорнвудом… сэр, - поколебавшись, добавил он.
- Не самое любимое из моих имен, но сойдет, пожалуй. Хм, - он снова принюхался. - Тис и ясень найти не сложно, но как ты сумел раздобыть посреди зимы мандрагору?
- Я .. взял ее в школе, сэр. - судя по всему, сначала Фредди хотел сказать совсем другое слово.
- Проще говоря, стащил - суровое лицо вновь чуть смягчила улыбка. - Как и эту бутылку, я полагаю?
- Я читал в книге про кельтов, - приободренный улыбкой, Фредди говорил уже более уверенно, - что когда-то Вам в жертву приносили пиво. Но вот чашу или рог я найти не сумел…
- Пустяки, - трость со стуком легла на саркофаг, а сильные пальцы уже сдирали с бутылки крышку. - Я охотник, а в лесу не всегда есть место церемониям, знаешь ли.
Сделав большой глоток, гость с любопытством разглядывал этикетку.
- «Святой Георгий», ну надо же. Я всегда говорил здоровяку, что после того, как на остров пришли норманны, здесь стало невозможно найти хорошего эля. Дошло до того, что при Эдуарде я и вовсе пил одно только вино, вообрази себе только.
- При Эдуарде? Вы говорите о..
- Его еще называли Черным Принцем. Славный был малый, да кончил плохо, - ночной гость смаковал эль с видимым удовольствием. Фредди не успел и глазом моргнуть, как опустевшая бутылка уже заняла свое прежнее место на саркофаге.
- Когда-то мальчишки твоего возраста хвалились добытыми в бою головами, а теперь ты не можешь даже честно добыть эля. Впрочем, - мальчик уже потерял счет улыбкам своего собеседника, - ты, верно, пришел зимней ночью на кладбище не для того, чтобы выслушивать истории о прежних днях. Что тебе нужно, мальчик?
- Я…я хочу отомстить Генри Моррису, сэр, - голос Фредди стал неожиданно уверенным и твердым. - И мне нужна ваша помощь.
Зеленые (или все-таки серые?) глаза теперь неотрывно смотрели на Фредди.
- Я знаю, каково это - терять своих собак. Я помню время, когда за убийство пса платили цену молодого раба. Но ведь ты знаешь старый обычай, мальчик?
- Сэр? - мальчик недоумевающее смотрел на мистера Хорнвуда.
- Старый обычай. Все имеет свою цену, и я не меняю кровь на золото.
- А, вы говорите о жертве, - лицо Фредди прояснилось. - Да, конечно, мистер Хорнвуд. Я мог бы убить для вас кролика, или петуха - но кролика в городе проще найти, или..
Он осекся, увидев, как его собеседник медленно покачал головой.
- Нет, мальчик. За человека я должен получить человека.
..Так заблудившийся под землей, из последних сил ползущий вперед, к далекому свету, вдруг понимает, что свет исходит из маленькой щели в нескольких футах над землей, - а перед ним гладкая стена: не вскарабкаться. Можно в отчаянии пытаться лезть по стене, срывая ногти, можно в бешенстве колотить неподатливый камень, в кровь разбивая кулаки, а можно просто тупо сидеть и смотреть вверх, на то, как играют пылинки в лучах уже нездешнего Солнца.
А можно развернуться и отправиться восвояси - без особой надежды выбраться, но это все равно лучше, чем смотреть вперед и понимать тщетность своих усилий.
..Фредди сглотнул, и тихонько пробормотал
- Нет, сэр. Я так не могу. Я ненавижу Генри Морриса, но убить кого-то другого… Сэр, это же неправильно…
Он с безумной надеждой вперился в лицо собеседника («ну пожалуйста, скажи, что это всего-навсего шутка, что есть какой-то другой выход, ну скажи, пожалуйста!»), но лицо мистера Хорнвуда было непроницаемо, и отвечать он явно не собирался. Слышались лишь потрескивание костерка и шумное дыхание мастифа.
Когда тишина стала совсем уж невыносимой, Фредди, изо всех сил пытаясь удержаться от слез, развернулся и метнулся прочь от саркофага. Но он даже не успел наткнуться впотьмах на какое-нибудь надгробье
- Стоять.
Голоса мистер Хорнвуд не повышал, но Фредди словно врос в землю.
…Тонкие губы снова кривились в насмешливой улыбке.
- За последние пару веков люди стали совершенно невыносимы. Вы слышите только слова, но от вас ускользает стоящий за ними смысл. Глупый мальчишка, разве я говорил что-то об убийстве?
…Если бы рядом не случилось подходящего надгробья, Фредди сел бы, где стоял, прямо на землю - что, согласитесь, было бы совсем некстати: в ноябре на кладбищах порой бывает очень холодно…
- Завтра, за полчаса до полуночи, на пересечении Уилбур и Сенди-стрит. Не смей опаздывать.
Мальчик тупо кивнул, и лишь потом до него дошло
- Мистер Хорнвуд, сэр, неужели вы… - у него перехватило дыхание.
- И еще, - что-то со звоном упало на мраморную крышку. - Моему слуге не пристало шляться с десятипенсовым дук-дуком .
… Фредди так и не понял, когда он остался один. Ни мастифа, ни мистера Хорнвуда подле надгробья уже не было, только дымил потухающий костерок, вонзал в змея копье Святой Георгий на пустой бутылке, да поднимал руки, словно приветствуя мальчика, пучеглазый человечек с рукояти кинжала.
…Среди множества дурацких, на взгляд Генри Морриса, привычек Железного Майка первое место занимало ежемесячное посещение «Трефовой семерки». В эти дни паб закрывался для прочих посетителей, и скоротать вечер за кружкой могли только приходящие вместе с Майком. Хозяин, угрюмый костистый (будто и не кабатчик вовсе) ирландец был явно не в восторге от этих посиделок, но особенно свое неудовольствие не выказывал - ссориться с Майком, человеком огромной силы и не меньшей жестокости (как-то Генри довелось услышать о том, как Майк в траншейном бою голыми руками задушил великана-австрийца, оставившему врагу на память уродливый шрам) дураков не было. Сам юный Моррис предпочитал кабаки поприличней, благо деньги позволяли, но Майк отказов не любил, посему каждую третью пятницу месяца Генри исправно тащился в «Семерку», где коротал вечер в обществе Майка и Джованни - пить чертов итальяшка так и не выучился, зато был сам не свой до дармовой выпивки.
Ближе к полуночи, когда к концу подходила вторая бутылка, речь Джованни, и без того не безупречная, и вовсе перешла в нечленораздельное бормотание. Осушив стакан уже через силу, итальянец нетвердой походкой направился к вешалке и, нахлобучив котелок, шагнул за порог.
Майк небрежно щелкнул пальцами, и ирландец, покинувший стойку чтобы запереть входную дверь, украсил столик новой бутылкой. Разлили, выпили, - при всей своей нелюбви к «Семерке» Генри признавал, что по части виски заведение марку держало, - и тут в дверь постучали.
Генри, предположивший, что вернулся проклятый макаронник, махнул рукой хозяину - мол, открывай, а Майк, недовольно оторвавшись от стакана, сердито буркнул:
- Кого там еще черти несут?
Хозяин еще не успел выйти из-за стойки, как дверь со страшной силой дернули - так, что несокрушимый на вид засов вырвало с мясом. Он еще со звоном прыгал по полу, как через порог шагнул человек в старомодной черной крылатке. Примерившись, он легонько стукнул по засову тростью, так что тот отлетел в угол, поднял глаза на окаменевших от такой наглости Майка, Генри и ирландца, и неожиданно широко улыбнулся.
- Ты даже не представляешь себе, приятель, как я рад это услышать.
Опомнившийся раньше всех Майк уже начал подниматься из-за стола, когда незнакомец, не переставая улыбаться, направил ему в лоб трость, - ба, уже не трость, а настоящую охотничью рогатину! - и коротко бросил куда-то за спину - Ату.
…У людей несведущих часто создается впечатление, что мастифы прямо таки спят на ходу, и двигаются точно так же. К стыду своему, точно так же некогда думал и юный Джайлс. Поэтому, когда один из псов, с легкостью уйдя от удара трости, не теряя времени даром, вцепился Майку в плечо, а второй черной глыбой с размаху влетел в ноги, Фредди смотрел на происходящее, разинув рот. Уже потом он узнал, как предок Гиффа и Гаффа единственный из своры, собранной из псов лучших рыцарей Англии и всей Европы, схлестнулся в Святой Земле с редким уже и по тем временам львом, изрядно посрамив хваленых волкодавов Балдуина.
Майк львом не был, и вопль, с которым он упал на пол, на рык не походил даже отдаленно. Подняться вновь ему, разумеется, не дали…
…Несмотря на выпитое, Генри Моррис все еще мог похвастать неплохой реакцией. Крик Майка не успел смениться жутким хрустом, как пальцы сомкнулись на верном «люггере» - и какая-то неведомая сила швырнула Генри на пол. Дернувшись, он тотчас заорал от внезапно накатившей боли - в грудь словно бы с размаху всадили кол, вышибая остатки воздуха. Скрючившиеся пальцы сомкнулись на чем-то длинном и твердом, и от этого движения по телу прокатилась новая огненная волна, а уши словно заложило паклей. Время остановилось, глаза заволокла кровавая муть, и Генри не мог бы сказать, сколько прошло минут - или часов?, прежде чем дышать стало легче, и где-то далеко-далеко прозвучало:
- Запомни, мальчик - хороший охотник никогда не оставляет подранков, - и багряный мир Генри Морриса разлетелся на тысячу осколков…
… -Джерри, - в голосе детектива Майлса звучало уже даже не отчаяние, а безнадежная покорность судьбе, - тебе тоже кажется, что мы в тупике ?
Дж. К. Фуллхем (для друзей просто Джерри), казалось, был погружен в набивание трубки. Майлс, решивший уж было, что это увлекательное занятие всецело заняло его коллегу, невидяще пялился на содержимое серой папки, когда его собеседник соизволил разжать губы.
- По-моему, какие-то зацепки у нас все же есть, Нед. Например, показание владельца паба, этого, как его, О’Коннела…
- О, да, - буркнул Нед Майлс.- Показания мистера О’Коннела обладают несомненной ценностью. На вот, послушай, - он перелистнул несколько страниц. - «Мальчонка в зеленой ливрее, вроде той, что носили пажи в прежние времена, - тот стоял смирно, а черный был ровно старый лис, что учит играть с добычей малого лисенка, если вы, конечно, разумеете, что я хочу сказать». Потом еще лучше «когда бедолага отдал Богу душу, черный взял крови его и вымазал малому лицо, словно как когда добывают лисицу, то мажут ее кровью щеки тому, кто на охоте первый раз», - он раздраженно захлопнул папку - «Словно как когда». Черт, Джерри, откуда только на нас этот дурак свалился?
- Из Ирландии, Нед, - с непроницаемым лицом ответил Фуллхем. - Там таких еще много. Поедешь в отпуск - можешь проверить сам.
- Тьфу на тебя, - махнул рукой Майлс, - чего я не видел в этой твоей Ирландии.
- Ладно, - уже другим, серьезным тоном, спросил отложивший трубку Фуллхем. - Что там пишет старикашка?
«Старикашкой» друзья за глаза именовали Мартина Лиддела, коронера. Впрочем, несмотря на почтенный возраст, дело свое тот знал прекрасно и часто помогал распутывать дела, на первый взгляд совсем безнадежные.
- Ах да, тебя ж утром не было, - фыркнул Нед и снова полез в бумаги. Вынув нужный лист, он протянул его Джерри - На, не смею лишать тебя такого удовольствия.
По мере того, как Джерри всматривался в строки, лицо его принимало все более и более изумленное выражение:
- Старикашка совсем рехнулся, что ли? Какая еще, к черту, рогатина?
- Там же все написано, - пропел елейным голосом Нед и, зажмурившись, процитировал по памяти, - «охотничья рогатина типа D по Берггсу, особенно была популярна во времена Вильгельма II, число находок на территории Англии невелико, все известные нам экземпляры отличаются богатым украшением».
- Нед. Какая. К черту. Рогатина? - голос Фуллхема, казалось, был холоднее ноябрьских сумерек.
- Не знаю, Джерри, - пожал плечами Нед, и много лет знавший его приятель понял, что тут не шутит. - С одной стороны, причин не верить старику у меня нет - помнишь ту историю с индийским кинжалом, когда все хохотали над лиддловым заключением, а потом, когда наконец-то арестовали того фанатика, бегали к старику извиняться ? А с другой - ни музеи, ни коллекционеры - никто не сообщал о краже, а таких рогатин в Англии, верно, наперечет.
- Бог с ней, с рогатиной, - Джерри вернулся к трубке и теперь рассеяно шарил по карманам в поисках спичек. - Эртона, как я слышал, разорвали собаки, - значит чертов ирландец устраивал подпольные бои. Должны были остаться клетки, миски…
Он осекся, когда Майлс медленно покачал головой.
- Нет, дружище. В «Трефовой семерке» даже кошки не было. О’Коннел на дух не переносит домашнюю живность. Да и Китс клянется, что боев там сроду не устраивали.
Эдвард Китс, их коллега, имел в депортаменте сомнительную славу знатока всевозможных злачных местечек, и его слово в глазах Неда и Джерри некоторый вес имело.
- Да, насчет собак, - по голосу Майлса открывший коробок детектив уже понял, что ничего хорошего сейчас не услышит. - По ранам, нанесенным Эртону, старикашка установил породу этих тварей. Мастифы.
- О, ну наконец-то что-то стоящее, - хорошего настроения Фуллхема не смогла испортить даже потухшая спичка. - Обратимся в Кеннел-Клаб, возьмем списки владельцев.. Дьявол тебя раздери, Нед, почему ты так на меня смотришь?
- Джерри, - очень осторожно начал Майлс, - тут все тоже непросто. Лиддел, конечно, до конца не уверен - все же в собаках он разбирается хуже, чем в ножиках, но то, что я от него услышал, мне здорово не понравилось.
- Не томи, - махнул рукой разжегший наконец трубку Джерри.
- Это черные мастифы, совершенно непохожие на наших. Их очень сложно спутать с любой другой собакой - очень характерное строение челюстей, прикус, и…
- И что?
- Джерри, - Нед, судя по всему, очень тщательно подбирал слова, - они все вымерли еще в четырнадцатом веке. Лиддел говорил, что видел в Зоологическом музее пару черепов, когда был студентом.
Посторонний человек, войдя он в кабинет и увидя лицо Дж. К. Фуллхема, покатился бы со смеху, но добрые люди в такой час уже сидят дома, а Неду Майлсу было не до смеха.
- Так, - протянул Джерри, - давай-ка посмотрим, не забыл ли я чего-нибудь важного. Мальчик-паж в зеленой ливрее. Черт с рогатиной, одетый в черное - кстати, Нед, возможно это был трезубец - дьяволу он больше пристал. Псы, вымершие шестьсот лет назад. И единственный свидетель - полоумный ирландец. Все?
- Вроде да, - протянул Нед, не вполне понимая, к чему его приятель клонит.
- А потом, - голос детектива сочился медовой патокой, - прилетели три маленьких зеленых феи и принесли всем по стаканчику пунша и по лимонной коврижке, верно?
- Очень смешно, - скривился Майлс. - Хочешь, замолвлю за тебя словечко комедиантам и пойдешь к ним вместо Панча? Работенка, должно быть, не хуже нашей, разве что платят больше
- Кстати, - казалось, Джерри не обратил никакого внимания на ответную издевку, - а что ты думаешь о, гхм, потерпевших?
- А что тут думать, - махнул тот рукой, - один другого краше. Майк Эртон, по прозвищу Железный Майк и Генри Моррис, фронтовики, оба периодически попадали в поле зрения, хотя прямых улик и не было. Если хочешь моего мнения, то не те это люди, по которым я стал бы плакать.
- То есть, - гнул свое детектив, - версия о том, что эти славные ребята, подвыпив, что-то не поделили, сцепились и один из них прикончил своего незадачливого соперника, не кажется тебе невероятной?
- Хм, - в карих глазах Майлса зажегся огонек. - Вообще-то все, знавшие Эртона до войны, в один голос твердят, что из Франции он вернулся малость не в себе. Но как быть с рогатиной?
- Никак. Просто Эртон разбил голову Моррису своей тростью - трость ведь нашли?
- Да, - казалось, предложенное нравилось Неду все больше. - А собаки? А показания ирландца?
- Подумай о подпольных боях и о бендогах, разорвавших несчастного Эртона, приятель. Ручаюсь, что чем дальше, тем больше эта версия тебе понравится. А насчет ирландца - кто станет слушать этого пьянчугу? - Фуллхем с отвращением посмотрел на свою трубку. - Черт, опять потухла.
- Ну и Бог с ней, - Майлс уже решительно направлялся в сторону вешалки. - Мы и так с тобой засиделись, пора и честь знать. Пойдем в «Слона», пропустим по кружечке за твою светлую голову. Думаю, пинта «Святого Георгия» будет сейчас весьма кстати.