В конце 2017-го года я ломала голову над тем, что бы мне интересного приобрести на подарочный купон «Буквоеда», срок которого истекал аккурат 31 декабря. Никаких идей не было. Тупо листая Интернет-каталог магазина, я и наткнулась на эту книгу.
Да, изначально - моё внимание привлек броский заголовок: «Энергия, секс, самоубийство», и подзаголовок шрифтом поменьше - «Митохондрии и смысл жизни» (автор - Ник Лэйн). Но на самом деле вовсе не эпатажный эпатажный заголовок определил мое решение разменять буквоедский купон на митохондрии, а прочитанное в аннотации обещание автора объяснить, почему «эволюция, скорее всего, не поднялась выше уровня бактериальной слизи нигде во Вселенной». Мимо такого я пройти не могла. И не пожалела.
Так что новый, 2018-й год, я начала с неожиданно оказавшегося очень увлекательным биохимического ликбеза. Научпоп Ника Лэйна не развлекательный и не поверхностный, и двусмысленный заголовок - это единственный раз, когда автор, серьезный исследователь, заигрывает с читателем. «Изучение истоков жизни - одно из самых захватывающих научных направлений. На фоне бурления теорий, предположений, идей и даже данных в этой области меркнут лучшие приключенческие романы», - пишет автор, и я с ним полностью согласна!
Первую половину книги я читала, то и дело залезая в Интернет за дополнительными разъяснениями «для чайников». Школьная биология была забыта напрочь, так что мне пришлось вспомнить, что такое фагоцитоз, рекомбинация, прокариоты с эукариотами, и впервые, кажется, узнать о существовании архей, а также what the hell is протонный градиент, протондвижущая сила, трансмембранная закачка протонов, и как вообще все это работает внутри живой клетки.
Все эти детали были необходимы в том числе для того, чтобы суметь понять, уяснить, на каких же основаниях автор пришел к выводам, которые могут разочаровать пожалуй что большинство: «Может быть, будучи сам многоклеточным эукариотом, я сужу предвзято, но я не верю, что бактерии когда-либо поднимутся к вершинам сознания или вообще продвинутся дальше слизи, здесь или где бы то ни было во Вселенной». Потому что ключ к сложной жизни выше бактериального уровня заключается в организме-химере, возникшем в результате уникального и крайне маловероятного стечения обстоятельств, по мнению большинства ученых, имевшего место быть лишь один раз за все четыре миллиарда лет существования бактерий - стечения обстоятельств, породившего эукариотическую клетку.
При том что даже такие сложные эволюционные решения как полет и зрение независимо возникали в процессе развития живых организмов неоднократно, полет - по меньшей мере 4 раза (у насекомых, птерозавров, птиц, и летучих мышей), а глаз - самого различного устройства, от светопреломляющего аппарата млекопитающих до фасеточных глаз насекомых - по меньшей мере 40 раз! «Если снова приложить правила вероятности, то происхождение эукариотических клеток выглядит гораздо менее вероятным, чем возникновение многоклеточности, полета, зрения и разума. Оно выглядит как истинная случайность…» «происхождение жизни было куда более вероятным, чем происхождение эукариот».
Собственно, а причем здесь митохондрии со смыслом жизни? А митохондрии-то и сделали эукариотическую клетку, с ее избытком энергии, и соответственно, огромным потенциалом дальнейшего развития, возможной. Они же сделали возможным пол. Они запустили механизм апоптоза - программируемого «самоубийства» клеток, без которого невозможно существование многоклеточного организма.
Эта книга объясняет природу множества неочевидных вещей, например, почему большие размеры для живого существа энергетически выгоднее, чем маленькие (с одной поправкой - если оно, конечно, эукариот, большая бактерия - это очень редкое исключение из правил).
Однако, хищничество - тоже следствие появления эукариот, потому как «хищнический образ жизни требует значительных энергетических вложений… на клеточном уровне для фагоцитоза, например, нужен динамичный цитоскелет и способность активно менять форму тела, а для этого нужно очень много АТФ… фагоцитоз возможен при соблюдении трех условий: способности менять форму тела /у прокариот, т.е. бактерий, отсутствует/, достаточно большого размера /ставшего возможным только у эукариот/, позволяющего физически заглатывать жертву, и хорошего источника энергии /т.е. митохондрий/».
Вот вам и окровавленный оскал природы, его истоки и происхождение.
И это причина, по которой меня не разочаровывают, а, скорее, обнадеживают выводы Ника Лэйна о том, что вряд ли где-нибудь ещё во Вселенной найдутся высокоразвитые формы жизни. Потому что на одной только Земле страдания хватит с лихвой на всю видимую область Вселенной и окрестности. Мысль о том, что такое могло бы происходить повсеместно, не греет, а скорее, угнетает. Мир, в котором возникла Жизнь, потрясающе красив, и отвратительно, изуверски жесток по отношению ко всему живому. Он просто несовместим с Жизнью, которая, пытаясь приспособиться к нему и развиваться в нем, попадает в порочный круг и начинает пожирать самое себя.
И я не преувеличиваю.
Даже такие с первого взгляда исполненные оптимизма и веры в лучший мир будущего мыслители, как Иван Ефремов, очень точно описывали Природу и Жизнь как безвыходный круг инферно, океан страданий, плещущийся на планете. Социальное инферно, порожденное человечеством - лишь его часть, верхушка айсберга. "Основная деятельность животной жизни, убивая - пожирать и пожирая -убивать, при соприкосновении животных разных миров проявлялась с удручающе обнажённой жестокостью", - писал Ефремов в фантастическом романе «Туманность Андромеды» о встрече с жизнью других планет. А если оставить фантастические миры за скобками, - на нашей родной планете это привычная жестокость, привычная настолько, что мы даже перестали ее замечать, - ну это же что-то такое в порядке вещей!
В порядке вещей - сотни миллионов лет эволюции, этой слепой мясорубки, действующей в режиме «убивая пожирать и пожирая убивать», непомерная плата за возникновение разума… который продолжил в том же духе. И можно ли винить его? Реально ли оторваться от своей биологической основы, от принципов существования, на которых он и сформировался? Какова биологическая подоплека, такова и разумная цивилизация, у расы хищников и паразитов не получается построить «светлое будущее», даже когда они начинают хотеть этого. Да и что изменится для Природы в целом, даже если люди сумеют построить для самих себя менее людоедское общество? Основным условием продолжения и развития жизни всё равно останется смерть. Жизнь держится на смерти, на необходимости пожирать другую жизнь - отвратительный парадокс.
Возможно ли существование сложной жизни и разума на иных принципах хоть где-нибудь во Вселенной? Может ли эволюция сложных органических соединений пойти к высшим и разумным формам иным путем? Непредставимым для нас? Без хищничества, без окровавленного оскала Природы, может ли Жизнь в процессе развития не начать пожирать самое себя?
Если да - эта жизнь и разум должны настолько сильно отличаться от земных, что мы их рискуем даже просто не опознать «при встрече». Они должны проявлять себя совсем по-другому, а наше существование, и то, что для нас «в порядке вещей», - если они будут способны вообще нас заметить, - с большой вероятностью вызовут у них такое же отвращение, как йеху у народа гуигнмов Свифта.
Впрочем, что говорить о гипотетических встречах. Пока единственное, что мы знаем - это молчание Вселенной. Это кажется парадоксом, учитывая ее размеры и возраст, но ответ прост. Вселенная молчит просто потому, что развитой, сложной жизни в ней нет, как и показал Ник Лэйн. Когда я смотрю в ночное небо, я вижу чистый мир, без страданий, - может быть, поэтому он мне так нравится? А может быть, я, как и другие «себе подобные», просто не знаю, ЧТО нужно увидеть, потому что это "что-то" категорически, принципиально непохоже на все наши ожидания, сформированные на основе нашего собственного эволюционного пути.