ТРАНС-АТ НА ФОРДЕВИНДЕ. Часть Третья. ПОКА ШЛА МИРОВАЯ ВОЙНА
Кока-колы оказалось из расчёта полтора литра на полтора дня. На шесть человек. Мы с Артуром озадачились. Мысль о том, что мировой экономический кризис может принимать настолько причудливые формы, в нашу совместную голову ещё не приходила.
- Ну, ладно, - наконец отреагировал я. - Раз нет кока-колы, будем пить пиво.
- Не будем, - предупредил Йенс. - Пива у нас четыре бутылки.
- На день всего четыре бутылки?! - удивился я.
- Не на день, - объяснил Йенс. - На переход. На 2000 миль
Я сначала смолчал, но потом таки спросил:
- Хорошо, пусть на переход. Но почему четыре, а не шесть, всё-таки?
- Очень просто: Сара и Паоло не пьют пиво. Поэтому четыре. Сара пьёт вино.
- Ещё я пью кашасу, но кашасы нету, - сказала Сара.
- А вина сколько? - поинтересовался я, уже чувствуя нехорошее.
- Две бутылки, - сказал Паоло.
Мы даже не стали спрашивать, почему именно две, а я, схватив коку, принялся её разливать. Артур, сунув нос в свою чашку, мрачно заметил:
- Ну, вот, что ты налил, как украл?! Налей нормально. Смотри, сколько Ренато себе нафигачил! Так никакой колы на полтора дня не напасёшься, гори оно всё огнём...
- А лёд есть? - спросил я.
- Нету, - сказал Ренато. - Генератор льда есть, но только лёд он не генерирует.
- А что он генерирует? - раздраженно спросил я.
- Он ничего не генерирует. Он ток потребляет.
- Так! - решительно встал Артур. - Давай разбираться, что тут вообще работает!
Любимое занятие Артура на лодке - разобрать какой-нибудь агрегат и починить его. Нам рассказывали, что Ipanema укомплектована генератором льда, стиральной машиной, опреснителем и спутниковой связью.
И мы пошли по пунктам.
Со спутниковой связью уже было понятно. Как я выяснил, система Global Spot работала лишь на Бразилию или, максимум, - на Латинскую Америку. Европу телефон не ловил напрочь. Предполагалось, что где-то в Рио сидит брат Ренато, который должен время от времени звонить нам и сообщать прогноз по Атлантике.
Один раз мы с ним связались. Брат сказал, что сидит в баре и что погода вокруг бара просто замечательная. Ещё он сказал, чтоб мы не волновались и что он в нас верит. Через два дня позвонили снова. Брат вообще пропал.
Тут-то я и понял, откуда берутся бразильские сериалы. Ренато хотел позвонить девушке брата, но вовремя вспомнил, что тот как раз сейчас выбирает между девушками и что можно легко огрести, нарвавшись не на ту.
Тогда он позвонил девушке друга брата (твою ж мамку! - самому другу звонить было нельзя, потому, что за неделю до этого он поругался с братом и теперь надо было ещё неделю ждать, пока эти доны Педры опять помирятся). Поэтому попросили девушку (!) друга (!) брата (!) позвонить маме Ренато и передать, что ждём от её второго сына прогноза.
Мама оказалась на высоте, как вообще может оказаться на высоте любая мама, когда не соображает, что от неё конкретно требуется. Для начала она сказала, что брата Ренато считает не вторым, а первым близнецом (см. хроники бразильских роддомов). И отключилась. Далее, развив бурную деятельность и собрав всю интересующую её информацию, мама позвонила снова. Хотя лучше б она этого не делала. Ренато долго расхаживал по палубе с трубкой у уха и выключив, наконец, телефон, расстроенно сообщил переданный мамой прогноз.
Донья Matiolli сказала сыну, что ветер усилится завтра, что вероятен слабый дождь и что ожидается забастовка водителей трамваев. Потом выяснилось, что это телеканал Рио передавал новости Сан-Паулу. Но, тем не менее, как ни странно, мама всё сообщила правильно: через день ветер усилился, дождь действительно пошёл, а ни одного трамвая между 15-м и 16-м градусами северной широты мы так и не встретили.
Насмотревшись на Ренато, мы с Артуром решили позвонить собственной маме, сложили вместе две половинки поломанного телефона Iridium и уже привычно нажали кнопку SOS.
- Барышня, Москву дайте, пожалуйста! - ковыряя стамеской в зубах у Фасольки, попросил Артур.
- Вы там тонуть вообще собираетесь или как? - недовольно спросила Норвегия. - А то SOS да SOS через день... Соединяю...
Это я про то, что ситуация со спутниковой связью оказалась никакая. Следующим техническим новшеством на катамаране была стиральная машина.
- Вот здесь установлена, - показал Ренато, - хорошая, финская. Только не работает.
- Почему? - спросили мы.
- Воды нету.
Мы посмотрели на бушевавший вокруг Океан. Он не предвещал никаких проблем с водой в обозримые 100 миллиардов лет.
- Пресной воды нету, - перехватил взгляд Ренато.
- А опреснитель? - напомнил Артур. - Тоже не работает?
- Работает, - сказал Ренато. - Но редко.
***
...Water-maker ставили хорватские фашисты. Даёт он от 6 до 18 литров в час. То есть, от 140 до 430 литров в сутки. У Артура его Maildiviana за 24 часа выдаёт четыре тонны пресной воды. Сам он утверждает, что человеку достаточно примерно сотни литров в день. Ну, не знаю, может быть.
В прошлом переходе нам четырём хватило на 11 дней одного 600-литрового бака. Это меньше 14 литров в день на человека. И как-то мы не завяли. Ipanema могла предложить каждому от 25 до 70 литров. Вроде, даже много, если б не одна неувязочка: чёртовы фашисты, как у них принято, укомплектовали опреснитель катамарана фильтрами от вообще другой установки. Чтоб уж не подошли так не подошли!
У меня давно к хорватам претензии. Ещё со времён усташей и четников. Ей-богу, так и хочется выгнать этих сволочей из Евросоюза, а все подряды по ремонту яхт передать, скажем, на Уралвагонзавод. Не всё ж им танки-то клепать! Или сразу - этому нашему Риббентропу, который дальнобойщиками занимается.
...В общем, воды оказалось мало. Ренато, оглянувшись, не слышит ли его Сара, сказал, что на наше счастье на катамаране нету бразильских девушек. По его мнению, water-maker может выдержать любое испытание, кроме встречи с бразильской барышней.
Я вспомнил, что говорил о бразильянках синьор Доросариу. Тот, простая креольская душа, называл их не иначе, чем словом «билат» или, если развёрнуто, то - «бразилски билат». Никого, кроме «билат», среди женского населения Бразилии найти невозможно, учил нас синьор Доросариу в долгих блуканиях по Saõ Vincente.
При этом, и Ренато и Жора, как ни странно, имели в виду одно и то же - бразильянки много и часто моются. Я в этом не видел ничего плохого, пока не выяснилось, что мы с Артуром ещё хуже, чем «бразилски билат». По мнению Ренато, наша каюта расходовала слишком много воды.
Наконец, дошло уже до того, что Артур, стирая одежду в океане, тихо пробурчал:
- Сейчас, поди, скажут, что я и тут всю воду потратил...
Понятно, при таких раскладах на стиральную машину рассчитывать не приходилось. Одежда потихоньку набирала соли и грязи, а к завершению перехода у меня всё что оставалось чистого - одна майка, одни шорты и один саронг.
Саронг - гениальное изобретение народов Юго-Восточной Азии - я использую всегда и везде. Даже, когда катался в 20-градусный мороз на горных лыжах, то и тут саронгу нашлось применение: им я обматывал горло и морду. А уж летом или просто дома он вообще незаменим. Лёгкая тряпка, обмотанная вокруг бёдер - что может быть лучше в жару? Бабы ж не дуры, что в платьях ходят, правильно?
***
…Однажды, когда в Москве стояли невыносимые летние погоды, я приехал на работу именно в саронге. Мишка, мой руководитель, на ту пору находился где-то на острове Аруба (остров Аруба - это сильно далеко от Москвы). Так вот, не успел я дойти от стоянки до офиса, как на телефоне высветился арубский номер:
- Ты чего там людей пугаешь? - спросил Мишка. - Мне уже пять человек позвонили и сказали, что ты с ума сошёл, в юбке приехал.
- Это саронг, Миш, - сказал я. - Жарко у нас.
- А! - сказал он. - Ну, я так и подумал. Я ж тут тоже в нём хожу. Но только ты нашим не рассказывай, а то решат, что и я такой же псих, как ты...
Обычно саронги мне привозит Артур. У них на Мальдивах этого добра на каждом углу целые стопки. В нашем путешествии знание о том, что единственным потребителем саронгов являюсь я, сыграло с Артуром злую шутку. На Saõ Vincente, когда мы купались в Океане, он случайно увидел на берегу зелёную тряпку и машинально прихватил её с собой, посчитав, что больше никому, кроме меня, не придёт в голову разбрасываться зелёными тряпками.
На самом же деле, зелёный саронг принадлежал почтенной британской леди лет буквально двухсот сорока от роду, которая ненадолго решила умыкнуться в воду. Тут-то Артур у неё саронг и подрезал. По внешнему виду вещи можно было сказать, что она пережила не один лихой период развития Британской империи, была привезена из Калькутты ещё одноногим дедом-полковником и вообще помнит восстание сипаев.
Но в любом случае почтенная леди никак не рассчитывала, что фамильный раритет у неё сопрёт богатый русский судовладелец. Вылезла бабка себе из Океана и со словами «what's the fuck?» начала оглядываться. Артур к тому времени уже пылил по песку к нашему грузовику, призывно размахивая над головой зелёным знаменем псевдо-Пророка. «Such a fuck!» - окончательно расстроилась внучка одноногого полковника.
А Артур, с удивлением услышав у грузовика моё «не моё», вынужден был потом возвращаться по песку обратно, мириться с леди, знакомиться с её глухим мужем, возвращать имущество, отказываться от «а nice cup of tea» и снова возвращаться обратно. Это окончательно посеяло в нём отвращение к «теории малых дел». Особенно после того, как пять раз проорав глухому мужу, что мы русские, он услышал от него фразу «я всегда говорил своей Бетти: румыны - прекрасные собеседники»...
***
...Шли мы медленно. За четыре первых дня от Cabo Verde набралось всего 573 мили. Ветер при этом держался на «тридцатке», но Ipanema ехала как арба по пустыне. На одну полку зарифленный грот и 60-80% генуи давали не больше пяти узлов. В одиннадцатом году на такой же точно машине, мы с Рустамом за неделю прорезали насквозь Бермудский треугольник, намотав галсами 1200 миль.
Однако в медленной скорости есть и свои плюсы. Артур активно занялся рыболовством. В основном шла dorado (она же dolfin-fish, она же mahi-mahi, она же - сoryphaena hippurus). Ещё был один тунец. И одна wahoo. А ещё - amberjack (он же - желтохвост, он же - аджи-аджи, аккола, гоф или цола). Итог за пятнадцать дней равнялся пятнадцати рыбам.
Четырёх пришлось выпустить. Экипаж, который поначалу радовался успехам нашей маленькой рыболовной артели, через неделю начал мрачнеть. Перспектива сидеть на сплошной рыбе никого не радовала.
В конце концов, мы постановили, что мы не чукчи, а Ipanema - не промысловый катамаран. Зимний завоз на Карибы был отменён и в ход пошли какие-то перуанские, бразильские и коста-риканские блюда по рецептам, хранившимся у Сары.
Окончательный переход с рыбы на бобы произошёл после того, как Артур решил сварить «настоящую русскую уху». Мне эта идея не понравилась изначально. Я плохо представлял себе русское национальное блюдо, которое пращуры завещали нам варить исключительно из mahi-mahi, маниоки, порошка ульку и сушеного батата. С обязательным добавлением столовой ложки Grant's в конце. По-моему, херня какая-то, нет? Или я как-то не так представлял себе предков.
Артур не сдавался. Маниока у нас была, ульку - вообще завались. Батат Сара выдала. Mahi-mahi, эту излюбленную рыбу ископаемых вятичей и кривичей, мы, как я уже говорил, ловили в промышленных масштабах. Артур решительно взялся за приготовление дедовской еды. Сара предложила ещё кинуть в кастрюлю себолу и шушу. Себола оказалась луком и на себолу мы согласились, а вот шушу решили не трогать: деды в Лавреньевской летописи про шушу ничего не говорили.
Артур сунул в кастрюлю рыбью голову. Сара посмотрела на нас с недоверием. Она не знала, что такое уха и не представляла, что рыбьи головы можно есть. Но мы пошли ещё дальше: натёрли солью оставшийся после разделки скелет mahi-mahi с небольшими остатками мяса и повесили его вялиться за корму. Паоло, глядя на наши действия, от сковавшего его ужаса предложил сварить пасту.
Вообще, я заметил, что если у Паоло радость или беда, или просто непонятный период в жизни, то он сразу принимался варить свои макароны al dente. Вина он не пил. Совсем не пил. Я, честно говоря, впервые в жизни видел зашитого винодела. На вопрос о том, почему не пьёт, Паоло долго думал, а потом вдруг сослался на то, что в последнем восхождении на Этну подвернул ногу. Когда я сказал, что это объяснение не кажется мне убедительным, Паоло покраснел и умчался делать пасту.
...Тем временем Артур приволок в кокпит кастрюлю с ухой. Себе он взял самое, на его взгляд, ценное - глаза, чем вогнал в дрожь всех, включая меня.
- Это хрусталик, он вкусный, - сказал Артур, облизывая какую-то лабуду.
Все на него внимательно уставились.
- А роговицу есть нельзя, - поучающе заметил Артур, откладывая из тарелки другую лабуду.
- Прекрати немедленно, - попросил я. - Сил нет смотреть. Сколько там у неё в голове этих глаз было?
- Я помню? - удивился Артур, обсасывая что-то уже совсем непонятное. - Ну, пять. Ты ж фотограф, а это чистый fish-eye! Хочешь, наберу 99 глаз, сделаю тебе из них чётки?
- Слышь, ты б лучше вылил бы этот свой old-timer за борт, - присоветовал я.
Народ, глядя на Артура, однозначно потянулся к пасте. Это был наш последний genuine ancient Russian fish-soup на борту катамарана Ipanema.
***
… В какой-то момент я понял, что после завершения этого перехода ещё не скоро пойду в Океан с иностранцами. Вообще ни с какими. Ни с эллинами, ни с иудеями. Я даже не про уху. Чёрт с ней, с ухой. Йенс вон тоже пытался кулинарить. Ничего датского он путём сделать не мог. Rød grød med fløde делать было не из чего и Йенс принялся катать куличек. Катал он его день, не меньше. Потом посмотрел на результат, подумал и выкинул куличек за корму. Второй у него получился лучше и он его даже испёк. На этом национальные поварские причуды у всех закончились.
А вот различия между цивилизациями ощущались явственно. Сначала Ренато сказал, что русские пьют много алкоголя. Алкоголь закончился. Тогда Ренато заметил, что русские пьют много кока-колы. Кола тоже закончилась. Тут Ренато пошарился в холодильнике и отметил, что, к его удивлению, русские пьют много молока. Так, в несколько этапов, он таки вышел на обобщающую фразу «русские много пьют».
При этом бразильцы вообще не понимали европейских тревог. Например, Паоло, продолжая пялиться по ночам на жёлтый Марс, по утрам по-прежнему заговаривал о возможности Третьей Мировой и расстроенно убегал варить пасту.
Самое сильное из предположений Паоло состояло в том, что США вышло из НАТО и уже три дня воюет на стороне России. Правда, он так и не объяснил - с кем. Ренато же с Сарой считали, что мировая война может произойти только между Уругваем и Парагваем при попустительстве Аргентины. Остальное их не интересовало. Вообще, разница между нами и бразильцами ощущалась всё серьёзнее.
- Тебе не кажется, что с нашей ухой и рыбьим скелетом они считают нас дикарями? - спросил Артур.
Что-то было в его предположении. Тем более, что мы уже второй рыбий хребет присобачили над кормой, периодически его объедая. Это мы-то дикие?! Мы, между прочим, облазили всю их Латинскую Америку, весь этот Меркосюр, все их Игуассу, Ушуайю, Мачу-Пикчу и Наска. Это ж не они купались в нашем Енисее, а мы - на их Капокобане. И мы, блин, при этом дикие!
Они ж пока собираются приехать в Москву, чтоб посмотреть полярное сияние. Нормально? Спрашивали, хорошо ли его видно из Кремля. Я сказал, что судя по действиям русских властей, оттуда вообще ничего, кроме этого сияния, не видно. И мне сразу поверили!
***
...С Паоло и Йенсом было легче. Паоло собирался проехать по Транссибу. Он знал, где находится Байкал и уже месяц пытался выучить слово Komsomolsknaamure. Ему был известен Tarkovsky, а ещё он смотрел кино La Guerra e Il Mondo, только фамилию режиссёра не помнит. Что-то вроде, Bur-Mur-Bur. Я сказал, что Bur-Mur-Bur - это его сын, а сам Бондарчук - довольно неплохой художник.
С Йенсом тоже было о чём поговорить. Он, например, был в курсе, что ещё Борис Годунов обещал Христиану IV Тверское княжество. Без этого знания в Дании почему-то запрещено преподавать физкультуру.
Йенс очень интересовался, наметились ли какие-нибудь изменения в этом вопросе после того, как Калинин обратно переименовали в Тверь. Я сказал, что надо немного подождать, потому, что на фоне курса евро года через два-три мы, возможно, положительно рассмотрим этот вопрос. Заодно спросил, не интересует ли Данию моё родное Брянское княжество. «Далась вам эта Тверь! - сказал я. - Мы-то чем хуже?! Самогон такой же, а лесов даже больше». Потом пришлось долго объяснять, что такое propiska. Мне показалось, что он не понял, но, как выяснилось на берегу, всё он, гад, понял.
***
Одним словом, если на лодке и было с кем поговорить об общих проблемах, так это именно с европейцами. Но для чистоты восприятия следовало провести проверочный эксперимент. Я и провёл. Пришел на корму к Ренато и громко сказал: «Аллах Акбар!»
- Еда такая русская? - с любопытством осведомился Ренато. - Опять из рыбы?
Я кивнул и пошёл на fly-bridge, где Паоло с Йенсом лениво обсуждали, за что они ненавидят Германию. Там на моё «Аллах Акбар» эти двое аж подпрыгнули и заорали: «Ты чего?!!!» И тогда я понял, что настала пора потихоньку сколачивать анти-бразильскую коалицию европейцев...
***
Очередное непонимание меж континентами возникло, когда Сара сказала, что мы должны быть очень осторожны с зубами Фасольки. Все дружно согласились, а Сара сказала, что если Фасолька в нас вцепится, то ни в коем случае не надо делать резких движений. Все тем более согласились, но Сара вдруг объяснила, к чему она всё это говорит.
- Понимаете, - сказала она, - если вы будете делать резкие движения, когда Фасолька в вас вцепится, то можете, не приведи господи, как-нибудь повредить Фасолькины зубы.
Все охренели и посмотрели на Фасольку. В это время Фасолька зевнул. Когда мы разошлись, Артур шепнул мне на ухо, что, судя по тому, что он увидел в Фасолькиной пасти, чёртов кобель может не задумываясь перекусить ванты, гик и якорную цепь с бушпритом, не заработав при этом даже кариеса.
Самое интересное, что между Фасолькой и Артуром к тому времени уже наметилась настоящая дружба. Они всюду ходили в обнимку. И даже рыбу ловили вместе. Рыба вцеплялась в крючок, Артур - в катушку, а Фасолька - Артуру в ухо. Так они свою репку и тянули.
В конце концов, между мной и Фасолькиной дуэньей произошёл такой диалог:
- Слушай, вот, допустим, кнопка MOB (Man Over Board), - сказал Артур. - А для собак кнопки нету?
- Нету.
- Ну, хорошо, а если Фасолька за борт выпадет, что нажимать?
- Ничего не нажимать.
- Ну, ладно, - не унимался он. - А если я за ним инстинктивно кинусь, то что?
- То ничего, - настаивал я. - Управляй инстинктами.
- Не, так неправильно! - сказал Артур. - Какие наши действия, если Фасолька выпадет?
- Мы все выпадем, а эта сволочь уцепится, - убеждённо сказал я.
- Ну, а всё-таки: вот он выпал, допустим. Что надо делать?
Я сказал, что сначала надо будет поплакать, а потом сразу выпить. Первое я предложил Артуру, а второе оставил себе, тем более, что виски уже заканчивался. Тут как раз подошла середина Океана и Йенс торжественно выволок в кокпит свои старательно сберегавшиеся четыре бутылки Strela Kreol.
Ветер к этому времени почти сдох. Скорость в три узла на геннакере никого не устраивала. До Барбадоса оставалось 1000 миль, а топлива хватало только на 600. И донья Matiolli про ветер ничего утешительного из Рио больше не сообщала. Попытались что-нибудь придумать сами, но так ничего и не придумали. Даже пиво не помогло. Да и много ли можно придумать с одной бутылки?..
...Вечерами, отдыхая от сложностей межнациональных контактов, мы у себя в каюте смотрели сериал про Одессу. В корму и в наш борт шарашила океанская волна, где-то внизу завывал на холостых оборотах гребной винт правой силовой установки, катамаран прыгал и переваливался на гребнях. И тут в кино показали легкую волну, набегающую на одесский берег.
- Знаешь что? - неожиданно сказал Артур. - Чего-то мне на море хочется. Давно не был вообще...
- Во как! - озадачился я, вслушиваясь в болботание винта и хрюканье дельфинов. - А мы сейчас где?..
***
Ночью 10 декабря на экране AIS нарисовалась какая-то лодка. Потом мы увидели её огни. Незнакомцев как-то странно носило у нас по корме с одного борта на другой. Утром Ренато вызвал их по VHF.
- Sailboat Pandora, Switzerland, - отозвались мореходы.
- Вы куда идёте? - спросил Ренато.
- А понятия не имеем, - весело гремя стаканами, сказали швейцарцы. - Нам всё равно.
- А домой вам скоро?
- Так а нам домой вообще не получается: мы ж из Швейцарии, а там моря нету, - заржала
Pandora.
- Учитесь, русские! - наставительно сказал Ренато. - Люди вообще никуда не торопятся. Не то, что вы...
Pandora не отставала и её продолжало очень странно носить у нас за кормой.
- Интересные галсы у них какие-то, - озадачился Ренато и снова включил VHF. - Эй, Pandora! А чего вас уже третий день носит с одного нашего борта на другой по 10 миль в каждую сторону?
- А мы и сами не знаем. Мы третий день паруса не трогаем. Сидим, выпиваем.
- Так вы б сделали там что-нибудь, а то даже нам видно, как вас качает.
- Ну, так мы с того и пьём, что качает.
- А стаксель чего не ставите?
Короткое замешательство, быстрый разговор на рето-романском и, наконец, ответ:
- Да как-то в голову не приходило. Сейчас поставим, спасибо! Действительно, чувствуем, что что-то не то, а что именно - непонятно.
Они быстро развернули стаксель и их лодка рванула в сторону.
- Куда это вы?! - удивились мы.
- Да вот, это... GPS показывает, что вроде на Французскую Гайану... Ну, мы ж говорили: нам всё равно...
Ночью мы потеряли их огни, а потом они исчезли и с радара. А я задумался. Хорошо, наверное, когда тебе всё равно куда идти. Когда у меня в Москве спрашивали, за сколько дней я собираюсь пересечь Атлантику, я отвечал фразой «это как ветер». А эти ребята, наверно, отвечали немного иначе: «Это - куда ветер». И я почувствовал, что я им завидую...
***
...14 декабря, за 150 миль до Барбадоса мы перешли на его часовой пояс. Когда оставалось 115 миль, рядом с нами прошёл кит. И той же ночью, когда до острова было ещё 50 миль, Барбадос обнаружил себя заревом береговых огней. А утром, в 20-мильной зоне, телефоны начали устойчиво принимать местный Digicel.
Ренато мне говорил, что слово Ipanema мало кто в мире знает. Я не верил. Ну как можно прожить жизнь, ни разу не услышав мелодии Girl From Ipanema?! Однако, Ренато был прав: негр из порта попросил переключиться с 16-го канала на 10-й и пять раз записывал, как мы называемся. Ренато это всё достало и он прочёл по международному буквенному коду:
- India-Papa-Alpha-November-Echo-Mike-Alpha.
Негр на том конце подумал, а потом недоверчиво спросил:
- Such a long name of the boat?
***
...Два круизных лайнера собирались уходить из порта и поэтому целых четыре часа мы прождали своей очереди на таможню. Фасолька носился по лодке, готовый проверяться на бешенство. Паоло нервно варил макароны. Йенс приставал ко всем, спрашивая, скоро ли можно будет купить мороженое.
- Ice-cream! - раздраженно ответил ему Паоло. - I scream, you scream, we all scream for ice-cream!
Я разглядывал карту острова. Среди названий мне больше всего понравилась деревня Cuckold Point. «Во как у людей всё организовано! - подумалось мне. - Даже рога друг другу наставляют в одном конкретном месте!»
...Вечером, вместе со всеми, так и не проверенный на бешенство, Фасолька нелегально сошёл на берег и отправился в Screw-Dock-Bar.
- Знаешь, Фил, - расслабившись, сказал Паоло. - Я думаю, не будем мы поднимать евро-бунт. Пускай с бразильцами португальцы разбираются. Это ж они Бразилию открыли, мы-то при чём? Да и, к тому же, выяснилось, что у Ренато есть итальянский паспорт...
- Вот это с какого перепуга?! - возмутился я. - Он же даже в слове Roma три ошибки делает.
- У него дед был итальянцем, - объяснил Паоло. - А по-нашим законам, если по мужской линии кто-то был итальянец, значит тебе положен итальянский паспорт.
- Во дела! - сказал я и на всякий случай спросил: - А мне не положен?
- Тебе - нет, - сказал Паоло. - Ты себя давно видел?
Я повернулся к Йенсу:
- Братан, слышь, чё! Если там с Брянским княжеством срастётся, мне дадут датский паспорт?
Йенс отложил в сторону мороженое, напрягся, явно что-то вспоминая, и вдруг выдал:
- Propiska nada!
- Вот так вот! - резюмировал Артур. - Говорил же я тебе: где родился, там и пригодился.
Эту кривую теорию Артур уже давно проповедует. Даже не знаю, где он её подцепил. Сам при этом родился на Кавказе, живёт в Москве, а пригождается вечно - то на Мальдивах, то на Шри-Ланке, а то вот на Барбадосе. Несколько раз пригождался в Европе и Штатах. Был востребован в Таиланде. Гонконг по нему тоже плачет. Латинская Америка вцепилась, не отпускает. И только я по его мнению должен всю жизнь сидеть в сугробах.
***
Утром следующего дня мы поселились в отеле Coral Sand. Вода из кранов текла как ненормальная. Никто за ней не следил. Одежду нашу постирали и погладили. Алкоголь в баре не заканчивался. И кока-колы давали, сколько влезет, а влезало порядочно.
На первом же перекрёстке рядом с отелем в одну сторону висела табличка Worthing View, а в другую - Worthing Court. То есть, налево было на что посмотреть, а направо, случись меж нас какая уголовщина, располагался хороший, много, видимо, раз проверенный, стоящий суд.
Двое суток мы приходили в себя. Зелень, ослепительно белые балки колониальных домов, колибри в зарослях, переливы океанской воды и постоянный бриз быстро смыли остатки тревог и недоразумений перехода.
***
...Мы в последний раз встретились все вместе в Screw-Dock-Bar. Фасолька сиял: ему утром сказали, что он не бешеный и разрешили гулять по острову при условии, что он не будет никого хватать за уши. Поэтому Фасолька привычно грыз нас, пока мы тянули местный Banks. Грызя одного, он подозрительно косился на остальных: «Ну, вы ж точно не думаете, что я бешеный?»
Уже распавшийся и почти ничем, кроме Фасольки, не связанный между собой экипаж привычно и радостно подставлял бульке свои уши, а Сара на всякий случай следила за тем, чтоб никто не дёргался и не вывернул тем самым ему челюсть.
...А ещё через сутки аэробус Air Caraïbes после семи с половиной часов полета в кромешной тьме Атлантической ночи вошёл в бескрайний мир предрассветных огней Парижа...
Москва - Münich - Casablanca - Cabral - Praia - Mindelo - Bridgetown - Port-Of-Spain - Philipsburg - Paris - Москва