SILENZIO MARITIME - III - ЛЕТНЕЕ УТРО
- Проходите, садитесь, господин Смигля, - сказал офицер.
На его погонах было две денежки - то есть, подполковник.
- Я не Смигля, вы знаете, - сообщил ему я. - И вообще, я лоялен к правительству, мне нравится Колонэль.
Офицер поморщился.
- Хорошо, - сказал я, вспоминая формулу, - мне нравятся море, Колонэль и морошка. That's what I'm loving! Так?
- Мы с вами образованные люди, господин Смигля, - сказал офицер, - и я хочу, чтобы между нами не было недопониманий. Вот вы улыбнулись, говоря про морошку. Я понимаю, здесь она не растёт, но там, где вырос Колонэль, она является общеупотребительной, верно?
- Вы позвали меня говорить о морошке?
- Нет, конечно же, нет! - воскликнул он. - Мне… нет, впрочем, лучше сказать - нам, … так вот, нам… нам как-то не очень по душе ваша фамилия. Этот Смигля…
- Еще раз повторяю, я - не Смигля, - сказал я, - и я не понимаю почему меня так зовут Феофилакт Смуглярский и ксёндз Самуйловский…
- Да, - застучал пальцами по столу подполковник и денежки на его погонах блеснули, - все эти поляки… Вы же понимаете, что это враги отечества и лично Колонэля? Поляки, как вы знаете, не любят нас еще с тех пор, как мы выгнали их из Итальянской крепости. Самуйловский - поляк. Он - ксёндз. Но ведь он мог бы быть и итальянцем, раз он католик, верно?
- Вы полагаете, итальянцы лучше относятся к морошке? - удивился я.
- Не иронизируйте, Смигля!
- Я вовсе не Смигля…
- Тем более, не иронизируйте! Вы герой, я в курсе, хотя, между нами, ведь никто не знает, куда бы вы повернули, если бы тогда у Канавы наши дела пошли бы хуже…
Я встал:
- Если вы почитаете дневник эскадрильи, то узнаете, что повернуть я уже никуда не мог: меня сбили при посадке на собственный аэродром и я катапультировался в районе батальона аэродромного обслуживания.
- Разумеется, разумеется, - пробормотал подполковник, - но представьте, что вы бы сели на территории, занятой изменником-аджаном? Что тогда?
- Тогда бы я питался морошкой… - злобно ответил я.
- Опять вы за старое, Смигля! - строго сказал он. - Это в вас всё от фамилии…
- Послушайте! - возмутился я. - Вы окончательно переходите все...
Он лениво выбросил вверх ладонь:
- Да, да, я знаю, вы снова начнете говорить, что вы не Смигля, но дело не в этом. Мне известно, что ваша фамилия - Орсини, но вы ведёте себя как поляк. Вы иронизируете над морошкой, а того не понимаете, какую роль она способна сыграть и еще сыграет в жизни общества. И не только в нашей стране. У вас есть хобби?
- Я не собираю банки с уродцами, если вы о патриотизме… - сообщил ему я. - А они что, тоже еще сыграют какую-то роль в жизни общества?
- Не смейтесь, Смигля! - резко оборвал меня он и, задумавшись, добавил: - А вам чертовски идёт эта ваша проклятая фамилия. Ну, какой вы Орсини?! - морошку не любите, банок не собираете, в исчезновение мостов не верите.
- В исчезновение мостов как раз верю, - сказал я, - человеку всегда надо во что-то верить. В основном, в чудо. Я верю в исчезновение мостов. Морошку я не считаю чудом. Полагайте это моим личным бунтом.
Подполковник позвонил в колокольчик. Эта забавная вещица была выполнена в виде маленькой банки, внутри которой болтался изящный уродец.
Дверь открылась и две женщины в черных чулках, черном латексном белье, черных сапогах до бедра, фуражках и с резиновыми дубинками в форме фаллоиммитаторов ввели в комнату испуганного человека в сутане.
- Подозреваемый Тадеуш Самуйловский, - монотонно начал офицер. - Знаете ли вы пилота Гвидо Орсини, героя Канавы? Знаком ли вам этот человек? Подойдите ближе и взгляните повнимательней.
- Пане Смигля?!! - в ужасе воскликнул ксёндз. - Матка боска! Вас-то за что?!!! Йезу Кристи, сыне Божий, они же и вас отдадут этим гарпиям.
Подполковник улыбнулся:
- А вы говорите, вас зовут Орсини. Хотите к гарпиям, Смигля?
Я взглянул на женщин. Одну из них я знал, раньше, до вступления в отряды Фрейда, она работала в москательной лавке на углу Соломки и Силенцио.
- Я не против, - сказал я подполковнику, поглядывая на их ужасные палки.
Та, которую я знал, улыбнулась мне. Вторая посмотрела с интересом.
- Ваше счастье, - сказал подполковник, - что вам мы верим больше, чем ксёндзу. Вот пропуск. Приходите ко мне запросто, мне кажется, мы можем дружить. Если хотите, я угощу вас морошкой. Нам, номенклатурным работникам, иногда её выдают, но я, к сожалению, совершенно не могу её есть.
Он застенчиво улыбнулся:
- Желудок, знаете ли… Идите, а мы тут побеседуем со святым отцом. Кстати, вы не в курсе, что они сделали с Галилеем? Не говоря уже о литовских грешниках… Пусть благодарит Бога и Колонэля…
- Да бледнеет имя Его меж банками, - неожиданно вставил ксёндз.
- …Бога и Колонэля, - медленно повторил офицер, - пусть он благодарит их, что мы живём в светском государстве. Я б ему за то, что они сделали с Галилеем…
- Пся крев! - снова неожиданно сказал ксёндз. - Хлопаки! Если б вы знали, что этот курвин сын Галилей сделал с маткой-церковью!...
- Довольно! - оборвал его подполковник. - Что вы, поляки, за люди! Идите, Смигля, я буду вас ждать. И перестаньте вести на улицах с кем попало глупые разговоры об убийстве Колонэля.
…Дамы из отряда Фрейда (Колонэль обожал все немецкое и, как все мелкие мужчины, млел перед большими женщинами) - так вот, эти дамы, наскоро одевшись, вывели меня за ворота учреждения и, легонько толкнув в спину неожиданно мягкой головкой одной из своих палок, попрощались, крикнув: «Зиг Мунд!»
- Всего вам бледного, - раскланялся я и пошел в «Медвежий Угол»...
...to be continued...