Тенишева и её диссеррртация
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7. Часть 8. Часть 9. Часть 10. Часть 11. Часть 12. Часть 13. Часть 14. Часть 15. Часть 16. Часть 17. Часть 18. Часть 19. Часть 20. Часть 21. Часть 22. Часть 23. Часть 24. Часть 25. Часть 26. Часть 27. Часть 28. Часть 29. Часть 30. Часть 31. Часть 32. Часть 33. Часть 34. Часть 35. Часть 36. Часть 37. Часть 38. Часть 39. Часть 40. Часть 41. Часть 42. Часть 43. Часть 44.
Попугай об этом уже курррлыкал неоднокррратно, но что может быть интеррресней, чем слова княгини, тем более в инете есть несколько снимков её ррработ, которррые я с удовольствием покажу вам ныне.
Заморррские гости. Эскиз для эмали сделан Н.К. Рерихом по пррросьбе Тенишевой. Пластина выполнена в 1907 году. Автор - Тенишева.
Кожанный перрреплёт с металлической пластиной, укрррашенный эмалью. Вензель "НКР" - инициалы Николая Константиновича Рериха. Авторрр - Тенишева
«Мы решили прожить зиму 1915-1916 годов в Москве. После закрытия лазарета мне больше нечего было делать в Смоленске. Кроме того, мою квартиру занял великий князь Александр Михайлович, переехавший в Смоленск со всем своим авиационным штабом.
В Москве мы наняли старый деревянный особняк. Перевезли туда часть моих вещей и начали жизнь, по условиям и обстановке похожую на беженскую. Вначале мы были растеряны, но у нас в Москве есть и родственники, и знакомые, радушно и ласково нас принявшие.
Тем временем, чтобы не пропала эта зима в бездействии, я решила, во что бы то ни стало, закончить мою давно уже начатую работу, которую я хотела представить Московскому археологическому институту как диссертацию. Однако вполне ее довести до конца в такое время оказалось невозможным. Последняя ее часть так и осталась лишь в виде отдельных заметок и записей. Что же касается первых трех, то тут пришлось сильно сократить иллюстрационную часть. Около двухсот фотографических снимков с эмалевых предметов, которые я должна была получить из-за границы, так и не пришли, вероятно, затерявшись в дороге после объявления войны. Заказать же теперь в заграничных музеях новые было невозможно, и я решила приложить к своей работе попросту снимки, сделанные из книг, в надежде когда-нибудь заменить их настоящими, сделанными с натуры.
По приезде в Москву я почему-то думала, что наш профессорский археологический мир, с А.И.Успенским во главе, привлечет меня в свою среду, что у нас по-прежнему установится дружеское общение, как это бывало, когда они приезжали в Смоленск читать свои лекции. Лелеяла я надежду, что у нас найдется достаточно общих интересов, и я примкну к институтской жизни.
Я все поджидала, что господа профессора найдут нужным сделать мне предварительный визит, как это делается всюду в Европе, и с этого, как кажется, и завязываются обыкновенно между людьми отношения. Но, вероятно, это все относится к той области законов общежития, которая незнакома нашему миру ученых. Кроме профессора Мальмберга, никто обо мне не вспомнил, а А.И.Успенского я видела у себя на минуту лишь один раз.
С А.И.Успенским мы неоднократно переговаривались по телефону, встречались несколько раз в институте при торжественных случаях, и каждый раз он меня, по установленному и довольно странному обычаю, с рвением, трижды лобзал при встрече и прощании, а затем - ничего.Мы даже не имели с ним десяти минут, чтобы побеседовать спокойно о наших общих делах, а у меня так много было что сказать и предложить... …
Итак, я тихо засела в своем углу за работой над моей диссертацией. Работа шла успешно, и я видела уже тот день, когда я поставлю последнюю точку.
...
Наконец 1-го мая мне был назначен день защиты диссертации. На нее съехалось 15 профессоров. Держали меня около трех часов. Официальных оппонентов было два: А.И.Успенский и секретарь А.П.Калитинский Александр Иванович очень расхвалил мою работу и не высказал никаких возражений. Но зато другой оппонент буквально въелся в лежавший перед ним экземпляр диссертации, останавливаясь почти на каждой ее странице. …
Вначале я волновалась, но затем овладела собой и говорила с уверенностью и отстаивала свои основные взгляды. Совет профессоров признал мою работу, которую я окрестила названием "Эмаль и инкрустация", достойной золотой медали, а меня наградил званием Ученого Археолога и пригласил занять в институте кафедру по истории эмалевого дела».
Тенишева. "Впечатления моей жизни"
Пррресс-папье в форррме лебедя. Бррронза, эмаль. Тенишева
пластина с изобррражением совы. Тенишева
Шкатулка "Петух". Двенадцать оттенков эмалей и белый жемчуг. Тенишева
Поррртал дверрри. Панно сделано Тенишевой. Эмаль.
Сундук и подвеска инкрррустирррованные эмалью. Ррработа Тенишевой.
Авторррские копии блюда и солонки, которррые были поднесены в даррр имперрратору Николаю II во вррремя посещения им музея РУССКАЯ СТАРИНА 31.08.1912. Тенишева
Два подсвечника. Мария Тенишева 1907
Бррронзовый сундучок, не менее десяти тонов эмалей.Тенишева
Пррродолжение следует.
Попугай об этом уже курррлыкал неоднокррратно, но что может быть интеррресней, чем слова княгини, тем более в инете есть несколько снимков её ррработ, которррые я с удовольствием покажу вам ныне.
Заморррские гости. Эскиз для эмали сделан Н.К. Рерихом по пррросьбе Тенишевой. Пластина выполнена в 1907 году. Автор - Тенишева.
Кожанный перрреплёт с металлической пластиной, укрррашенный эмалью. Вензель "НКР" - инициалы Николая Константиновича Рериха. Авторрр - Тенишева
«Мы решили прожить зиму 1915-1916 годов в Москве. После закрытия лазарета мне больше нечего было делать в Смоленске. Кроме того, мою квартиру занял великий князь Александр Михайлович, переехавший в Смоленск со всем своим авиационным штабом.
В Москве мы наняли старый деревянный особняк. Перевезли туда часть моих вещей и начали жизнь, по условиям и обстановке похожую на беженскую. Вначале мы были растеряны, но у нас в Москве есть и родственники, и знакомые, радушно и ласково нас принявшие.
Тем временем, чтобы не пропала эта зима в бездействии, я решила, во что бы то ни стало, закончить мою давно уже начатую работу, которую я хотела представить Московскому археологическому институту как диссертацию. Однако вполне ее довести до конца в такое время оказалось невозможным. Последняя ее часть так и осталась лишь в виде отдельных заметок и записей. Что же касается первых трех, то тут пришлось сильно сократить иллюстрационную часть. Около двухсот фотографических снимков с эмалевых предметов, которые я должна была получить из-за границы, так и не пришли, вероятно, затерявшись в дороге после объявления войны. Заказать же теперь в заграничных музеях новые было невозможно, и я решила приложить к своей работе попросту снимки, сделанные из книг, в надежде когда-нибудь заменить их настоящими, сделанными с натуры.
По приезде в Москву я почему-то думала, что наш профессорский археологический мир, с А.И.Успенским во главе, привлечет меня в свою среду, что у нас по-прежнему установится дружеское общение, как это бывало, когда они приезжали в Смоленск читать свои лекции. Лелеяла я надежду, что у нас найдется достаточно общих интересов, и я примкну к институтской жизни.
Я все поджидала, что господа профессора найдут нужным сделать мне предварительный визит, как это делается всюду в Европе, и с этого, как кажется, и завязываются обыкновенно между людьми отношения. Но, вероятно, это все относится к той области законов общежития, которая незнакома нашему миру ученых. Кроме профессора Мальмберга, никто обо мне не вспомнил, а А.И.Успенского я видела у себя на минуту лишь один раз.
С А.И.Успенским мы неоднократно переговаривались по телефону, встречались несколько раз в институте при торжественных случаях, и каждый раз он меня, по установленному и довольно странному обычаю, с рвением, трижды лобзал при встрече и прощании, а затем - ничего.Мы даже не имели с ним десяти минут, чтобы побеседовать спокойно о наших общих делах, а у меня так много было что сказать и предложить... …
Итак, я тихо засела в своем углу за работой над моей диссертацией. Работа шла успешно, и я видела уже тот день, когда я поставлю последнюю точку.
...
Наконец 1-го мая мне был назначен день защиты диссертации. На нее съехалось 15 профессоров. Держали меня около трех часов. Официальных оппонентов было два: А.И.Успенский и секретарь А.П.Калитинский Александр Иванович очень расхвалил мою работу и не высказал никаких возражений. Но зато другой оппонент буквально въелся в лежавший перед ним экземпляр диссертации, останавливаясь почти на каждой ее странице. …
Вначале я волновалась, но затем овладела собой и говорила с уверенностью и отстаивала свои основные взгляды. Совет профессоров признал мою работу, которую я окрестила названием "Эмаль и инкрустация", достойной золотой медали, а меня наградил званием Ученого Археолога и пригласил занять в институте кафедру по истории эмалевого дела».
Тенишева. "Впечатления моей жизни"
Пррресс-папье в форррме лебедя. Бррронза, эмаль. Тенишева
пластина с изобррражением совы. Тенишева
Шкатулка "Петух". Двенадцать оттенков эмалей и белый жемчуг. Тенишева
Поррртал дверрри. Панно сделано Тенишевой. Эмаль.
Сундук и подвеска инкрррустирррованные эмалью. Ррработа Тенишевой.
Авторррские копии блюда и солонки, которррые были поднесены в даррр имперрратору Николаю II во вррремя посещения им музея РУССКАЯ СТАРИНА 31.08.1912. Тенишева
Два подсвечника. Мария Тенишева 1907
Бррронзовый сундучок, не менее десяти тонов эмалей.Тенишева
Пррродолжение следует.