О самом известном пациенте с ЧМТ и компьютерной томографии, опоздавшей почти на 2 столетия
Жил-был покладистый парниша по имени Финеас Гейдж, прокладывал железную дорогу, а именно - зафигачивал взрывчатку в породу, а потом взрывал. Он вроде как даже шпалоподбойку (на то время - железный прутик диаметром 3,2 см, не, гуглить не надо, я вам покажу, ибо вокруг него крутится вся история) как-то себе заказал особую. Начальство ценило, перспективы имел, работал хорошо, друзья имелись, все как у людей.
Ну и чем этот обычный рабочий может быть интересен нейронауке? В принципе, пока что ничем. Но давайте посмотрим:
Вроде симпатичный молодой человек, разве только с глазом что-то не то, да? А вот и злополучная палка в его руках, сделавшая его звездой учебников по нейронауке.
Вот как его описал доктор Джон Харлоу, в чьи руки он попал вскоре: "a perfectly healthy, strong and active young man, twenty-five years of age, nervo-bilious temperament, five feet six inches [1.68 m] in height, average weight one hundred and fifty pounds [68 kg], possessing an iron will as well as an iron frame; muscular system unusually well developed-having had scarcely a day's illness from his childhood to the date of [his] injury." По поводу темперамента - это он, согласно модной в те времена френологии, имеет в виду, что парниша имел ум цепкий, и бодро сносил большие нагрузки физического и умственного плана. Не знаю, как док оценивал интеллект Гейджа, но точно известно, что грамоте он был обучен.
Итак...13 сентября 1848 года (нет, не пятница, а среда, я проверяла) в 16:30 Гейдж...работал. И то ли взрывчатка взорвалась слишком рано, то ли он затупил...короче, этот железный прутик силою, данной взрывом, стал снарядом, и угодил Гейджу в голову. Да так угодил, что вошел в щеку, задел левый глаз и в основном левую лобную долю. Не то чтобы это был такой супер-пупер необычный случай. Строительство железной дороги на то время таило кучу опасностей, включая эту. Гейдж потерял сознание на несколько минут, и именно эти минуты не только его жизнь, но и саму его личность разделили на "до" и "после". Вот тут проглядывается некая особенность черепно-мозговой травмы: будь у него, например, сотрясение, допустим, от падения с не очень большой высоты, - он бы мог прийти в себя даже позже (согласно старым методичкам, потеря сознания при сотрясении бывает до 15 минут), при том, что по сравнению с его травмой сотрясение - дело копеечное. Почему так? Потому что почти вся энергия, с которой палка прошла сквозь череп и мозги, пришлась именно на ту область, сквозь которую она проходила, а при том же сотрясе она бы равномерно нанесла всему головному мозгу поражение. Именно поэтому лучше (прогностически) разбить один кусочек мозгов в невнятное месиво, чем распределить сумасшедшую энергию (например, таковой обладают травмы при серьезных ДТП) по всем мозгам и получить диффузное аксональное повреждение. Prove me wrong.Но вернемся к Финеасу. В общем, палку из головы не вытащили. Не потому, что что-то пошло не так или он не доехал до врача. Просто палка влетела тупым концом вперед, навылет, и валялась в 25 метрах от своей жертвы в крови и мозгах. Кстати, вот и она в полный размер:
С небольшой поддержкой эта самая жертва встала, залезла в повозку и совершила небольшую (чуть больше 1 км) поездку к месту проживания. Через полчаса он ожидал как раз подъехавшего доктора Эдварда Уильямса со словами "Доктор, тут для Вас работка есть" (мой вольный перевод). Доктор сразу не поверил, что здоровенный железный дрын полчаса назад проделал свой путь сквозь эту голову, пребывающую в сознании и вполне доступную продуктивному контакту. Тут Финеас блеванул, и от натуживания из ранки вывалилось где-то полчашки мозгового детрита (нежизнеспособной ткани)(внимание! Если Вы бахнулись головой, после чего потеряли сознание, а потом еще Вас тошнило и Вы даже блевали, у Вас как минимум сотрясение головного мозга, посему обратитесь к врачу немедленно!).
Где-то к шести он попал к Харлоу, который героически выполнил ПХО (первичную хирургическую обработку) раны. По его словам, это в хорошем смысле недоразумение нейротравматологии все еще было в ясном сознании, только немного подустало от кровопотери, ибо и сам(о) он(о), и кровать были залиты кровью. Вот тут Гейджу повезло еще раз. Если бы кровь не имела места выхода из полости черепа, она бы давила на мозг, образовав гематому, сдавление мозга могло спровоцировать его вклинение, а это - гарантированная смерть. Именно поэтому в тактической медицине в условиях не лучшей эвакуации раненый с ампутацией обеих ног более перспективен (кровотечение ведь можно остановить на месте), нежели потерявший гораздо меньше крови, но вылившейся в пределах полости черепа.
Вернемся к нашему мужественному прокладывателю железной дороги. В силу удивительного везения, а также работы доктора Харлоу (а Уильямс ассистировал) он выжил. Вечером того же дня он заявил, что не желает видеться с друзьями, что через несколько дней должен быть на работе.
На следующее утро приехали матушка и дядюшка, которых он благополучно узнал, а на следующий день его состояние ухудшилось. Двумя днями позже он снова начал узнавать близких, и вроде как начал улучшаться...
С 25 сентября он пребывал то в бреду, то в оглушении. У него развился абсцесс головного мозга, и его исключительной удачей было то, что Харлоу умел лечить эту патологию и был достаточно внимателен, чтобы вовремя раздренировать абсцесс.
7 октября Гейдж сделал свой первый неуверенный шаг...а через месяц разгуливал по двору. Он очень хотел вернуться домой в Нью-Гэмпшир, но болезнь рецидивировала, и он снова слег с жаром.
25 ноября он вернулся домой, а с февраля уже помогал по дому. Сохранился птоз и снижение зрения в левом глазу, а также слабость мимической мускулатуры. В общем, физически он восстановился неплохо, и даже частично сохранил привлекательность. В 1849 его показали в Гарварде, и это был чуть ли не первый случай, когда пациент посетил больничку в качестве интересного случая, а не ради лечения. Затем он появлялся в компании своего железного прутика в Музее Барнума в Нью-Йорке, а также в Нью-Гэмпшире и Вермонте. Хотел заработать денюжку. Но не взлетело, ибо народу был неинтересен. Ну, шрамы. Ну, мозг пульсирует сквозь дефект в черепе. Ну, палка. Это ж не сиамские близнецы и не человек-волк. Затем он немножко поработал в Чили извозчиком, вернулся домой с ухудшением, у него начались эпиприступы, и вот однажды, не приходя в сознание между ними (то бишь будучи в т.н. эпилептическом статусе), он умер. Было это в 1860 году, через 12 лет после полученной производственной травмы.
С разрешения мамы череп его служил науке. Ему (черепу) даже сделали КТ с целью получения вот такой модной картинки, то бишь 3D-реконструкции:
Так чем же он столь интересен, помимо своего охренительного везения?
После травмы его характер начал резко меняться. То, что во фрейдизме мы называем "Супер-Эго", все средоточие хороших человеческих качеств и установок находится у нас в лобных долях, больше в доминантной, и в случае правши, коим и был Финеас, это левая. В результате добропорядочный и воспитанный парень, лучший работник предприятия, терпеливо и спокойно перенесший столь страшную травму, стал неуравновешенным, капризным, нетерпеливым, а также заматерился и стал почти что безразличен к друзьям, которые сказали, что это был совсем уже не тот Гейдж.
Но в дальнейшем, когда он уже работал извозчиком в Чили, его новые коллеги отзывались о нем как о хорошем, надежном и учтивом друге. Можно ли считать, что даже такие тонкие функции подлежат восстановлению? Видимо, при некоторых условиях это возможно. Но, мне кажется, это гораздо сложнее, чем, к примеру, инсультника научить ходить заново.
Ну и чем этот обычный рабочий может быть интересен нейронауке? В принципе, пока что ничем. Но давайте посмотрим:
Вроде симпатичный молодой человек, разве только с глазом что-то не то, да? А вот и злополучная палка в его руках, сделавшая его звездой учебников по нейронауке.
Вот как его описал доктор Джон Харлоу, в чьи руки он попал вскоре: "a perfectly healthy, strong and active young man, twenty-five years of age, nervo-bilious temperament, five feet six inches [1.68 m] in height, average weight one hundred and fifty pounds [68 kg], possessing an iron will as well as an iron frame; muscular system unusually well developed-having had scarcely a day's illness from his childhood to the date of [his] injury." По поводу темперамента - это он, согласно модной в те времена френологии, имеет в виду, что парниша имел ум цепкий, и бодро сносил большие нагрузки физического и умственного плана. Не знаю, как док оценивал интеллект Гейджа, но точно известно, что грамоте он был обучен.
Итак...13 сентября 1848 года (нет, не пятница, а среда, я проверяла) в 16:30 Гейдж...работал. И то ли взрывчатка взорвалась слишком рано, то ли он затупил...короче, этот железный прутик силою, данной взрывом, стал снарядом, и угодил Гейджу в голову. Да так угодил, что вошел в щеку, задел левый глаз и в основном левую лобную долю. Не то чтобы это был такой супер-пупер необычный случай. Строительство железной дороги на то время таило кучу опасностей, включая эту. Гейдж потерял сознание на несколько минут, и именно эти минуты не только его жизнь, но и саму его личность разделили на "до" и "после". Вот тут проглядывается некая особенность черепно-мозговой травмы: будь у него, например, сотрясение, допустим, от падения с не очень большой высоты, - он бы мог прийти в себя даже позже (согласно старым методичкам, потеря сознания при сотрясении бывает до 15 минут), при том, что по сравнению с его травмой сотрясение - дело копеечное. Почему так? Потому что почти вся энергия, с которой палка прошла сквозь череп и мозги, пришлась именно на ту область, сквозь которую она проходила, а при том же сотрясе она бы равномерно нанесла всему головному мозгу поражение. Именно поэтому лучше (прогностически) разбить один кусочек мозгов в невнятное месиво, чем распределить сумасшедшую энергию (например, таковой обладают травмы при серьезных ДТП) по всем мозгам и получить диффузное аксональное повреждение. Prove me wrong.Но вернемся к Финеасу. В общем, палку из головы не вытащили. Не потому, что что-то пошло не так или он не доехал до врача. Просто палка влетела тупым концом вперед, навылет, и валялась в 25 метрах от своей жертвы в крови и мозгах. Кстати, вот и она в полный размер:
С небольшой поддержкой эта самая жертва встала, залезла в повозку и совершила небольшую (чуть больше 1 км) поездку к месту проживания. Через полчаса он ожидал как раз подъехавшего доктора Эдварда Уильямса со словами "Доктор, тут для Вас работка есть" (мой вольный перевод). Доктор сразу не поверил, что здоровенный железный дрын полчаса назад проделал свой путь сквозь эту голову, пребывающую в сознании и вполне доступную продуктивному контакту. Тут Финеас блеванул, и от натуживания из ранки вывалилось где-то полчашки мозгового детрита (нежизнеспособной ткани)(внимание! Если Вы бахнулись головой, после чего потеряли сознание, а потом еще Вас тошнило и Вы даже блевали, у Вас как минимум сотрясение головного мозга, посему обратитесь к врачу немедленно!).
Где-то к шести он попал к Харлоу, который героически выполнил ПХО (первичную хирургическую обработку) раны. По его словам, это в хорошем смысле недоразумение нейротравматологии все еще было в ясном сознании, только немного подустало от кровопотери, ибо и сам(о) он(о), и кровать были залиты кровью. Вот тут Гейджу повезло еще раз. Если бы кровь не имела места выхода из полости черепа, она бы давила на мозг, образовав гематому, сдавление мозга могло спровоцировать его вклинение, а это - гарантированная смерть. Именно поэтому в тактической медицине в условиях не лучшей эвакуации раненый с ампутацией обеих ног более перспективен (кровотечение ведь можно остановить на месте), нежели потерявший гораздо меньше крови, но вылившейся в пределах полости черепа.
Вернемся к нашему мужественному прокладывателю железной дороги. В силу удивительного везения, а также работы доктора Харлоу (а Уильямс ассистировал) он выжил. Вечером того же дня он заявил, что не желает видеться с друзьями, что через несколько дней должен быть на работе.
На следующее утро приехали матушка и дядюшка, которых он благополучно узнал, а на следующий день его состояние ухудшилось. Двумя днями позже он снова начал узнавать близких, и вроде как начал улучшаться...
С 25 сентября он пребывал то в бреду, то в оглушении. У него развился абсцесс головного мозга, и его исключительной удачей было то, что Харлоу умел лечить эту патологию и был достаточно внимателен, чтобы вовремя раздренировать абсцесс.
7 октября Гейдж сделал свой первый неуверенный шаг...а через месяц разгуливал по двору. Он очень хотел вернуться домой в Нью-Гэмпшир, но болезнь рецидивировала, и он снова слег с жаром.
25 ноября он вернулся домой, а с февраля уже помогал по дому. Сохранился птоз и снижение зрения в левом глазу, а также слабость мимической мускулатуры. В общем, физически он восстановился неплохо, и даже частично сохранил привлекательность. В 1849 его показали в Гарварде, и это был чуть ли не первый случай, когда пациент посетил больничку в качестве интересного случая, а не ради лечения. Затем он появлялся в компании своего железного прутика в Музее Барнума в Нью-Йорке, а также в Нью-Гэмпшире и Вермонте. Хотел заработать денюжку. Но не взлетело, ибо народу был неинтересен. Ну, шрамы. Ну, мозг пульсирует сквозь дефект в черепе. Ну, палка. Это ж не сиамские близнецы и не человек-волк. Затем он немножко поработал в Чили извозчиком, вернулся домой с ухудшением, у него начались эпиприступы, и вот однажды, не приходя в сознание между ними (то бишь будучи в т.н. эпилептическом статусе), он умер. Было это в 1860 году, через 12 лет после полученной производственной травмы.
С разрешения мамы череп его служил науке. Ему (черепу) даже сделали КТ с целью получения вот такой модной картинки, то бишь 3D-реконструкции:
Так чем же он столь интересен, помимо своего охренительного везения?
После травмы его характер начал резко меняться. То, что во фрейдизме мы называем "Супер-Эго", все средоточие хороших человеческих качеств и установок находится у нас в лобных долях, больше в доминантной, и в случае правши, коим и был Финеас, это левая. В результате добропорядочный и воспитанный парень, лучший работник предприятия, терпеливо и спокойно перенесший столь страшную травму, стал неуравновешенным, капризным, нетерпеливым, а также заматерился и стал почти что безразличен к друзьям, которые сказали, что это был совсем уже не тот Гейдж.
Но в дальнейшем, когда он уже работал извозчиком в Чили, его новые коллеги отзывались о нем как о хорошем, надежном и учтивом друге. Можно ли считать, что даже такие тонкие функции подлежат восстановлению? Видимо, при некоторых условиях это возможно. Но, мне кажется, это гораздо сложнее, чем, к примеру, инсультника научить ходить заново.