Е.А. Осокина. На большой дороге с Рембрандтами - II
Окончание
Ильин слепо верил, что Дювину под силу переиграть мировой кризис и зависимую от него конъюнктуру рынка произведений искусства: "Он (Дювин. - Е. О.) назначает цены с такой же уверенностью, как врач назначает касторку". Наивным человеком был Николай Ильин, а знатоком антикварного бизнеса и экономики вообще никаким. Дювин был опытным антикваром, но он не был богом, назначать же цены мог только в рамках существовавшего спроса. Дювин отлично знал, что клиентов, способных заплатить такие цены, единицы и что даже у них в лучшие времена наличные свободные деньги ограничены, ведь деньги только тогда делают деньги, когда пущены в оборот. К тому же депрессия в мировой экономике и перенасыщенность рынка антиквариатом, по вине взвинчивания советского экспорта ценностей, установили довольно низкий предел, выше которого цены не могли подняться (31). Картина Веласкеса была продана Ильиным, но не Дювину, а фирме Маттисен для Меллона в январе 1931 года за 223 562 доллара (порядка 447 тыс. рублей), то есть почти в 2 раза ниже цены, которую Ильин запрашивал вначале.
Показательна уверенность Ильина: без колебаний принимает решения, с легкостью назначает шедевры к продаже, определяет цены, не сомневается, что его решение будет одобрено. Вновь, как и в донесениях Самуэли, звучит "я", которое подменяет организацию "Антиквариат" и Наркомпрос и весь советский народ, национальным достоянием которого якобы являлись эти шедевры. На предполагаемый вопрос, а что, если Дювин, поймав Ильина на слове, согласился бы купить картину Веласкеса, которую Ильин ему предлагал, не имея на то разрешения, он прямо ответил: "...я думаю, что в случае продажи Папы, я как-нибудь убедил бы Наркомпрос упаковать этого Папу и положить в карман чек Дювина на 100 тысяч фунтов". Уверенность Ильина имела прочные основания. "По родству партийной души" он выражал линию сталинского политбюро, для которого вопрос о продаже того или иного шедевра Эрмитажа был в конечном счете лишь вопросом цены.
Впрочем, разногласия руководителей "Антиквариата" не имели принципиального характера, они расходились лишь в цене. Необходимо признать, что советские купцы торговались за каждый доллар, но дело все же было не в цене. Те дополнительные несколько миллионов долларов, вырученные в случае успеха Ильина, не меняли существа дела. Тракторы, купленные за рембрандтов и рубенсов, еще в 1930-е годы поржавели на колхозных полях, они не могли сделать бесплатно-принудительную колхозную систему прибыльной, а плановую экономику эффективной. Да и что эти несколько миллионов долларов значили для индустриализации? Дальнейший ход развития художественного экспорта примирил Самуэли и Ильина. Цены, вырученные Самуэли от продажи произведений искусства Гюльбенкяну и Меллону до наступления и в самом начале мирового экономического кризиса, выглядят нисколько не хуже, а в сравнении с продажами 1933 года даже лучше тех цен, что выручил Ильин. Возможно, Ильину удалось бы переиграть Дювина, но вот переиграть негативные последствия депрессии мирового антикварного рынка ему, даже в союзе с Дювином, было не под силу.
Однако вернемся к операции "Дювин". В октябре 1930 года Ильин победно рапортовал: Дювин "клюнул", "индискреции" сработали. Лорд Дювин предложил председателю "Антиквариата" встретиться для переговоров в Берлине. Ильин писал: "В настоящее время свидание с Дювином уже определилось.Я имею от него уже четыре телеграммы, предлагающие встречу в Берлине. И эта встреча задерживается только моей болезнью" (32).
Судя по тому, что переговоры Ильина с Дювином состоялись, советское руководство дало Ильину шанс осуществить свой план. Все попытки Самуэли воспрепятствовать поездке Ильина, который, по его мнению, собирался капитулировать перед Дювином, и перепоручить переговоры послушному Биренцвейгу (33) ни к чему не привели. Письменные предостережения, посланные Самуэли в ЦК и наркомат внешней торговли, были оставлены без внимания (34).
Встреча Ильина и Дювина произошла в октябре 1930 года. По утверждению Самуэли, Ильин получил директиву торговать только две картины - "Портрет Ябаха" Ван Дейка и "Портрет папы Иннокентия X" Веласкеса. Однако, если верить письму Самуэли, Дювин отказался говорить об этих картинах и представил свой список из 16 картин, в который входили лучшие картины из собрания Эрмитажа: Филиппо Липпи (название картины не указано), Боттичелли "Поклонение волхвов", все имевшиеся в Эрмитаже полотна Рафаэля и Леонардо да Винчи, "Юдифь" Джорджоне, "Карточный домик" Шардена, "Портрет офицера" Халса, "Пир Клеопатры" Тьеполо, уже проданные Гюльбенкяну "Елена Фурман" Рубенса и "Титус" Рембрандта, а также другие шедевры мировой живописи (35). По показаниям Дювина на судебном процессе Мел-лона (36), он хотел купить девять картин и предлагал за них 5 млн. долларов. На суде Меллона Дювин так охарактеризовал свой список: "...два Рафаэля, два Леонардо - это четыре, один Боттичелли - пять, один Веласкес - шесть, один Рембрандт - семь". В списке также была "Венера перед зеркалом" работы Тициана, девятая картина не называется, но, видимо, это "Юдифь" Джорджоне (37). Практически по всем еще непроданным картинам из списка Дювина "Антиквариат" в то время вел переговоры с Матиссен Геллери и фирмой Нодлер, о чем Дювин не знал, более того, по некоторым из них уже было достигнуто соглашение. Это не остановило Ильина от попытки перепродать их Дювину. Согласись Дювин на цены Ильина, он мог бы "увести" эти картины из-под носа фирмы Нодлер.
По мнению Самуэли, провал переговоров был закономерен, так как Дювин не собирался покупать, а лишь нуждался в информации. Показания Дювина на судебном процессе Меллона свидетельствуют, что его намерения были серьезными. Перед отъездом из Лондона он договорился в своем банке о предоставлении ему кредита (38). Почему же сделка не состоялась?
В материалах судебного процесса о неуплате налогов Меллоном сохранился рассказ Дювина о встрече с председателем "Антиквариата" "Илиадом" ("Iliad"), так трансформировалась в памяти Дювина фамилия Ильин. Переговоры в Берлине продолжались около часа. Дювин позже говорил: "Они (представители "Антиквариата". - Е. О.) хотели продать коллекцию частным порядком, так, чтобы никто из дилеров не мог получить слишком большую прибыль. Они хотели взять себе все деньги. Они очень умные и искусные торговцы, ясно? После того, как я это понял, я не стал им делать новых предложений" (39).
Ильин хотел сделать Дювина своим торговым агентом, заставить работать за комиссионный процент. Дювин же никогда не работал за комиссионный процент. Он спекулировал картинами: покупал их для себя, и как можно дешевле, а затем, дождавшись момента и нужного клиента, перепродавал их значительно дороже.Именно поэтому цены, которые он предложил Ильину, оказались ниже цен Маттисен и Нодлера (40). В момент торга у Дювина не было покупателя на эти картины, он покупал впрок и поэтому осторожничал. Запрашиваемые цены по меркам того времени были высокими, а количество потенциальных покупателей, по словам Дювина, ограничивалось одним Меллоном. Биограф Дювина писал, что надежда на то, что Меллон выложит такую огромную сумму денег за картины, которые он и в глаза не видел, была слишком мала. Если так, то Дювин просчитался. Меллон купил картины по фотографиям. Дювин проиграл, потому что не смог побить цены фирмы Нодлер, которая работала на Мел-лона за комиссионные.
Независимо от того, какое впечатление от переговоров осталось у Дювина, докладная записка Ильина свидетельствует, что намерение продать картины Дювину было истинным (41). Но пойти на то, чтобы западный антиквар, капиталист, так откровенно нажился, облапошив "Антиквариат" низкими ценами, Ильин был не вправе. Мог ведь за это и головой поплатиться. Сам Дювин вспоминал, что в 1931 году во время его приезда в Ленинград за ужином Ильин сказал ему по поводу несостоявшейся в 1930 году сделки: "Если бы мы продали эти картины дилеру, а он получил бы от их продажи большую прибыль... наши головы полетели бы с плеч. Он провел пальцем по горлу" (42).
В тот свой приезд в Ленинград, летом 1931 года, Дювин купил "обстановку летних царских дворцов", в основном гобелены и предметы прикладного искусства. Но для антиквара такого уровня история переговоров с "Антиквариатом" может быть оценена только как крупное поражение.Ну что ж, и на старуху бывает проруха. Неудача переговоров с Дювином обеспечила успех фирме Нодлер. До конца 1930 года и зимой-весной 1931-го она купила для Меллона многие шедевры Эрмитажа.
СПРАВКА:
Практическое осуществление решений о продаже музейных ценностей велось двумя ведомствами: Наркомторгом, в чьем подчинении был "Антиквариат", и Наркомпросом РСФСР. Наркомпрос обязан был составлять и передавать Наркомторгу списки предметов из музейных фондов и заставлял музеи выделять отобранное для продажи в срок. Эта работа осуществлялась через сектор науки (Главнаука) Наркомпроса. Музейные работники при отборе предметов делали первичную оценку их стоимости. Вторичную оценку стоимости предметов, отобранных для продажи, проводила экспертно-оценочная комиссия Главнауки, состоявшая из работников музеев, под контролем представителя Наркомпроса. В определении цены комиссия руководствовалась продажами аналогичных предметов на мировом рынке. Комиссия также давала рекомендации о методах продажи, возможных покупателях и странах продажи, проданных аналогах, ожидаемой реакции на Западе и др. Трудно представить две другие организации, чьи ведомственные интересы находились бы в столь остром противоречии, чем Наркомпрос и Наркомторг. В задачу первого входило сохранение и развитие музейного фонда страны, в задачу второго - наращивание художественного экспорта и выполнение валютного плана любой ценой. В то время как "просвещенцы" всячески пытались затормозить продажи, отдать "ненужное и что похуже", "торговцы" торопились и требовали самое ценное. Массовый художественный экспорт разворачивался на фоне острой борьбы "просвещенцев" и "торговцев" и на уровне рядовых, и на уровне руководящих работников. Оба ведомства стремились к монополии и отстранению другого от дела. В этом противостоянии Наркомторг победил, потому что являлся прямым выразителем воли политбюро. При поддержке, идущей от политбюро, "Антиквариат" вторгался в сферу деятельности Главнауки: если выгодный покупатель был найден, то любой шедевр Эрмитажа шел на продажу. Главнаука теряла монополию в отборе предметов для продажи. Если бы Меллон не поскупился, то мог купить и картины Леонардо да Винчи и единственного Джорджоне из Эрмитажа. Понятно желание Самуэли отделаться от экспертной комиссии, которая тормозила продажу шедевров и выполнение валютного плана "Антиквариата", но вряд ли его мечта могла осуществиться, так как политбюро не собиралось упразднять экспертную комиссию музейных работников, видя в ней определенную гарантию против продажи быстро за бесценок, к чему вела практика "Антиквариата". Более подробно о противостоянии "торговцев" и "просвещенцев" читай: Осокина Е. Антиквариат (Об экспорте художественных ценностей в годы первой пятилетки. Экономическая история. Ежегодник. 2002. Москва: РОССПЭН. 2003. С. 240-245).
ПЕРСОНАЛИИ:
Джозеф Дювин (1869-1939), всемирно известный английский антиквар, начал свою карьеру в антикварной фирме своего отца, бизнес которого унаследовал и развил до масштабов мировой антикварной империи. Имел галереи в Лондоне, Париже и Нью-Йорке, участвовал в пополнении коллекций ведущих музеев мира. Признавал только старых мастеров, живопись, проверенную временем и рынком, новое искусство - импрессионисты, например, - не интересовало его.
Среди клиентов Дювина были самые богатые промышленники и банкиры США - Henry Clay Frick, William Randolph Hearst, Henry E. Huntington, Samuel H. Kress, Andrew Mellon, John D. Rockefeller, and Joseph E. Widener, коллекции которых составляли ядро ведущих музеев искусств. Именно Дювин привил моду на старых мастеров в Новом свете, он формировал вкус и просвещал неискушенных в искусстве, но набитых деньгами американских коллекционеров.
Николай Ильин родился в 1887 году в городе Сестрорецке. Хотя и отец, и дед его были рабочие, он считал себя по социальному положению крестьянином. В 14 лет ушел из дома "искать счастья". Образования, как видно, так и не получил. По его словам, "в 1907 году держал экзамен на аттестат зрелости", но не известно, выдержал ли, несколько месяцев был слушателем в университете в Санкт-Петербурге, на юридическом факультете. В партию большевиков вступил в 17 лет. В годы первой русской революции вел агитацию среди рабочих Сестрорецкого завода, где в то время работал слесарем-шлифовальщиком. Еще подростком под впечатлением рассказов о народовольцах мечтал стать террористом, а в 1905 году, по собственному признанию, хотел перейти от большевиков к эсерам или анархистам "на террор". Товарищи по партии отговорили Ильина, посоветовав ему перейти на боевую работу. Так Ильин стал боевиком-профессионалом. "Боевая семерка", организатором и начальником которой он являлся, в 1906 и 1907 годах совершила ряд террористических выступлений. Ильин принимал активное участие в транспортировке оружия и нелегальной литературы из-за границы. После роспуска боевых организаций в 1907 году он написал в газету "Пролетарий" открытое письмо Ленину, в котором резко выступил против прекращения боевой работы партии. В ответ, как пишет Ильин в своей биографии, Ленин вызвал его к себе в Териоки, "пожурил за резкость тона", но разрешил взять на себя организацию рабочих кружков по овладению боевой техникой. Выполняя это задание, Ильин создал пять районных кружков в Петербурге, а также склад оружия и небольшую лабораторию по изготовлению бомб, написал брошюру о боевой технике и тактике вооруженного восстания.
Он несколько раз был арестован, отбывал каторгу в Шлиссельбургской крепости и ссылки в Иркутской и Енисейской губерниях, в общей сложности провел более шести лет в тюрьме и два года в ссылке. В ссылке сделал своеобразную карьеру - получил службу в частной фирме и стал управляющим рудниками. Вместе с Февральской революцией пришла амнистия, Ильин вернулся в Питер. Примкнул к "межрайонцам" (как и Троцкий), митинговал, а затем, признав единственно правильной тактику большевиков, вернулся в их ряды. В октябрьских событиях в Петрограде, как и в Гражданской войне, видимо, особенно не отличился, иначе бы не преминул отметить свои заслуги в биографии.
С приходом большевиков к власти началась хозяйственно-административная карьера Николая Ильина. Работал в Совете народного хозяйства, затем в 1919 году был мобилизован в распоряжение Совнаркома Украины. После падения советской власти в Киеве вернулся в столицу и работал в Госконтроле. Был одним из организаторов Рабоче-крестьянской инспекции (РКП). До 1920 года руководил РКП в Ленинграде, затем вместе с Л. М. Кагановичем создавал наркомат РКП в Туркестане. Вернувшись в 1921 году в Ленинград, работал в губернском профсовете заместителем председателя Комиссии по улучшению быта рабочих, затем перешел в кооперацию (член правления Центросоюза, председатель Церабсекции и другие). Был членом Петроградского/Ленинградского совета. В 1924 году, по его словам, "был вышиблен из всех организаций и отправлен на товарную биржу". Причиной к тому, по его мнению, стал конфликт с Григорием Зиновьевым, председателем Ленинградского совета и одним из будущих лидеров "новой оппозиции". С победой Сталина этот факт биографии был в пользу Ильина, и он не забыл указать его в автобиографии.
В 1927 году Ильин перешел на работу в Ленгосторг заведующим отделом разных товаров, а потом директором экспортной конторы. Затем настал черед "Антиквариата". "Работая в "Антиквариате", большую часть времени проводил в заграничных командировках" в переговорах о продаже шедевров в Германии, Франции, Англии, Америке, Голландии, Австрии и других странах.
В мае 1935 года Ильин был освобожден с должности председателя "Антиквариата" и направлен торговым агентом в Румынию. В Бухаресте пробыл до марта 1937 года. Его дальнейшая судьба неизвестна. Судя по последней записи в его личном деле, "снят с партийного учета 25 января 1939 года", он, скорее всего, был репрессирован в конце 1938-го.
К началу 1930-х годов Эндрю Меллон был одним из наиболее богатых и влиятельных людей США. Он не только продолжил бизнес своего отца - банкира из Питсбурга, став в 1882 году главой Национального банка Меллонов, но и существенно развил его, использовав промышленный подъем для удачных вложений в новые развивающиеся отрасли. К началу века он владел контрольным пакетом акций ведущих нефтяных, алюминиевых, сталелитейных и других компаний. К 1930 году семейство Меллонов контролировало около 2 миллиардов активов более чем в 20 крупнейших корпорациях. В 1921 году Эндрю Меллон стал государственным казначеем (министром финансов) США и занимал этот пост в течение правления трех американских президентов. Меллон не вел напрямую переговоров с "Антиквариатом" и никогда не встречался с его представителями. Имя покупателя оставалось втайне. И лишь только в самом конце грандиозной сделки века, да и то благодаря публикациям в западной прессе, у советского руководства зародилось подозрение, кому продали шедевры Эрмитажа. Продажи Меллону шли вначале через цепочку фирм Matthiesen Gallery, Berlin; P. & D. Colnaghi & Co., London; and M. Knoedler & Co., New York, а затем через фирму M. Knoedler & Со.
Георгий (Георг) Людвигович, он же Григорий Александрович Самуэли был венгр, или, по его собственному выражению, венгерец. Стоял у истоков Венгерской коммунистической партии и в 1930-е годы был видным деятелем международного коммунистического движения. Самуэли родился в городе Ниредьхаз в 1899 году в Австро-Венгерской империи. Его отец заведовал складами фирмы, занимавшейся экспортом хлеба, а затем стал торговцем-комиссионером. Отец явно готовил сына по торговой части. Учась в классической гимназии, Георг как практикант работал в крупной фирме. После окончания гимназии в 1917 году он был мобилизован в Австро-Венгерскую армию и служил в качестве унтер-офицера до августа 1918 года, но фронта избежал. Затем один год учился в Техническом университете в Будапеште.
В Коммунистическую партию Венгрии вступил в 1918 году в момент ее основания. Во время кратковременной победы социалистической революции в Венгрии работал заместителем начальника политотдела в наркомате внутренних дел. После падения советской власти в сентябре 1919-го был арестован и приговорен к каторге. Советское правительство обменяло Самуэли "на буржуазных заложников". В январе 1922 года прямо из венгерской тюрьмы Самуэли приехал в Москву. До августа лечился в санатории. Потом некоторое время работал практикантом на Кудринской фабрике электроламп и одновременно учился в Московском высшем техническом училище, где закончил два курса. Осенью 1924 года ЦК направил его на работу в наркомат внешней торговли: нужны были коммунисты, знавшие иностранные языки, а Самуэли, кроме родного, владел также немецким и английским. До мая 1928 года он был председателем правления одного из акционерных обществ Наркомвнешторга, а затем в течение года членом правления и уполномоченным общества Рустранзит в Берлине. Оттуда Самуэли пришел в "Антиквариат".
Недолго задержавшись на должности заместителя начальника экспортного сектора во Внешторге, он был послан в качестве уполномоченного в торгпредство в Берлине, а затем стал заведующим отделом кадров и председателем общества "Книга" в торгпредстве в Лондоне. С августа 1935 до мая 1936 года Самуэли работал консультантом в президиуме Моссовета. Его последнее назначение - управляющий трестом "Мосгороформление". 14 ноября 1937 года Самуэли был арестован по обвинению в участии в "контрреволюционной террористической организации". Приговорен к расстрелу 28 июля 1938 года, в тот же день приговор был приведен в исполнение. Реабилитирован посмертно 10 августа 1955 года.
Примечания:
31. Антикварный бизнес серьезно пострадал в годы депрессии, людям было не до роскоши и излишеств. Сам Дювин в 1931 и 1932 годах не только не получил от своего предприятия прибыли, но потерял миллионы. National Archives and Records Administration (NARA). 308.2 Records of the US Board of Tax Appeals. Official Report
of Proceedings before the U.S. Board of Tax Appeals, "A.W. Mellon, Petitioner, v. Commissioner of Internal revenue, Respondent", docket no. 76499. P. 7553-7554.
32. РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 1577. Л. 70.
33. Биренцвейг Михаил Владиславович (1884-1937 (?) - с 1926 по 1931 год главный директор экспортного отдела в советском торговом представительстве в Париже. Находясь на этом посту, Биренцвейг принял активное участие в продаже художественных ценностей из СССР.
34. Текст письма Самуэли и его реакцию на встречу Ильина с Дювином см.: РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 1577. Л. 9-10.
35. РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 1577. Л. 9.
36. Как писал один из биографов Меллона: "Назвать Меллона лаконичным, значило бы обвинить его в болтливости". Он хранил молчание о сделке с советским правительством, но тайное, наконец, стало явным. Весной 1934 года Меллона обвинили в том, что в 1931 году он не уплатил полного налога с доходов. Предметом разбирательства стали именно купленные им картины Эрмитажа, стоимость которых Меллон в 1931 году списал со своего дохода, как якобы переданных в не облагаемый налогом благотворительный фонд. Суд рассматривал ход торговой сделки, цены и ценность купленных полотен. Дювин был приглашен в качестве эксперта. На суде он, в частности, заявил, что "Мадонна Альба" является "одной из наиболее знаменитых работ Рафаэля в мире и во вселенной", что "Поклонение волхвов" Боттичелли одно из величайших его творений во вселенной, только одна или две работы этого мастера во дворце Уффици в Италии могут соперничать с ней, что "Благовещение" Ван Эйка стоит гораздо больше уплаченных за него полмиллиона и, если Меллон согласен продать, то Дювин купит у него эту картину за 750 тысяч долларов, и что в результате покупок Меллона "Эрмитаж больше не является величайшим музеем мира, он разошелся по частям. Я не понимаю, как нация может продавать величайшие полотна такого класса".
NARA. 308.2 Records of the US Board of Tax Appeals. Official Report of Proceedings before the U.S. Board of Tax Appeals, "A.W. Mellon, Petitioner, v. Commissioner of Internal revenue, Respondent", docket no. 76499. P. 7511, 7520, 7530.
37. NARA. 308.2 Records of the US Board of Tax Appeals. Official Report of Proceedings before the U.S. Board of Tax Appeals, "A.W. Mellon, Petitioner, v. Commissioner of Internal revenue, Respondent", docket no. 76499. P. 7514, 7540.
38. NARA. 308.2 Records of the US Board of Tax Appeals. Official Report of Proceedings before the U.S. Board of Tax Appeals, "A.W. Mellon, Petitioner, v. Commissioner of Internal revenue, Respondent", docket no. 76499. P. 7513.
39. NARA. 308.2 Records of the US Board of Tax Appeals. Official Report of Proceedings before the U.S. Board of Tax Appeals, "A.W. Mellon, Petitioner, v. Commissioner of Internal revenue, Respondent", docket no. 76499. P. 7521-7522.
40. Это следует из показаний на суде. Так, за "Поклонение волхвов" Боттичелли Дювин предлагал 750 тыс. долларов, картина была продана фирме Нодлер за
838 350 долларов; за "Венеру перед зеркалом" Тициана Дювин предлагал 400 тыс. долларов, "Антиквариат" продал эту картину фирме Нодлер для Меллона за 544 тыс., за "Мадонну Альба" Рафаэля Дювин предложил Ильину 1 млн. долларов, картину же продали за 1 166 400 долларов. NARA. 308.2 Records of the US Board of Tax Appeals. Official Report of Proceedings before the U.S. Board of Tax Appeals, "A.W. Mellon, Petitioner, v. Commissioner of Internal revenue, Respondent", docket no. 76499. P. 7516, 7521, 7527.
41. После того, как слишком низкая цена, 5 млн. долларов за 9 лучших картин Эрмитажа, разочаровала Ильина, он попросил Дювина сделать предложения не на список целиком, а на каждую картину в отдельности, все еще надеясь выторговать более высокие цены хоть на какие-то из них. Для Дювина же это был сигнал о поражении. На суде он говорил, что у него сложилось впечатление, что русские на самом деле не хотели продавать ему. В действительности же русские не хотели продавать по ценам Дювина, а предложить Ильину более высокие цены Дювин посчитал рискованным. NARA. 308.2 Records of the US Board of Tax Appeals. Official Report of Proceedings before the U.S. Board of Tax Appeals, "A.W. Mellon, Petitioner, v. Commissioner of Internal revenue, Respondent", docket no. 76499. P. 7522.
42. NARA. 308.2 Records of the US Board of Tax Appeals. Official Report of Proceedings before the U.S. Board of Tax Appeals, "A.W. Mellon, Petitioner, v. Commissioner of Internal revenue, Respondent", docket no. 76499. P. 7539.