Почему мы остро нуждаемся в конце света?
Искал по книжным нашего города "Западню" Эмиля Золя. Нигде её не было, наконец, в одном нашёл. А в книге - предисловие от самого Золя, написанное в 1877 году. Прочитал я его и задумался.
Задумался о вопиющей разнице между людьми тогда и людьми сейчас.
Золя в этом предисловии на сантименты не разменивается и сразу переходит к делу:
"Руггон-Маккары" должны составить около 20 романов. Общий план я разработал ещё в 1869 году и следую ему неуклонно. "Западня" появилась в установленный мною срок; я написал её, как напишу и остальные тома, ни на волос не отклоняясь от намеченной линии. В этом моя сила. У меня есть цель, и я к ней иду".
Кто, интересно, из современных писателей может без хвастовства заявить о том, что восемь лет назад разработал план написания 20 романов и усердно воплощает его в жизнь?
Кто, кроме Оксаны Робски, Дарьи Донцовой и мистера Кокотюхи? Кто, кроме вот таких профи по утилизации мёртвых деревьев и городских сумасшедших?
Да ещё чтобы так, как необходимо писать, заслуживая отзывы вроде этого:
"В наши дни натурализм Золя, так как мы его понимаем с нашими ограниченными средствами его постижения, стал практически невозможен. Тебя сгноят в тюрьме, если ты расскажешь жизнь, как она есть, начиная со своей собственной. Уже от Золя потребовалось достаточно героизма, чтобы показать современникам, несколько весёлых картин реальности. Действительность сегодняшнего дня не дозволена никому.
Творчество Золя определёнными чертами напоминает нам труды Пастера, столь же основательные и всё ещё живые в двух-трёх существенных моментах. У этих людей мы открываем одну и ту же кропотливую технику творчества, одно и то же стремление к честности эксперимента, а главное, одну и ту же потрясающую способность к наглядному объяснению, ставшую у Золя эпической. Этого было бы слишком много для нашей эпохи. Мы слишком далеки от тех, всё же академических времён".
Это был отзыв Селина.
Так вот, кто из писателей сейчас на подобном уровне? Кто из живых писаталей?
А впрочем, чёрт с ней с современностью: где-нибудь во французской глуши или в каком-нибудь далёком университете даже и при наших жизнях обязательно найдётся интеллектуал с замыслами грандиознее, усердием завиднее и наглядностью "пастернее".
Но здесь, у нас, кто хотя бы приблизился к подобному уровню?
Да никто.
Золя продолжает в своём предисловии:
"Когда "Западня" была напечатана в газете, на неё напали с неслыханной грубостью, её поносили, обвиняли во всех смертных грехах. Стоит ли объяснять здесь, в нескольких словах, мой литературный замысел? Я хотел показать неизбежное вырождение рабочей семьи, живущей в отравленной среде наших предместий. Пьянство и безделье ведут к распаду семьи, к грязному распутству, к постепенному забвению всех человеческих чувств, а в конце концов - к позору и смерти. Это просто мораль, воплощённая в жизни".
Вы понимаете, в газете напечатали этот роман.
Какая современная газета публикует что-нибудь хоть отдалённо подобное? У нас тут не газеты вообще, а боевые листки деградации. Что шепнул Берлускони Путину, блымнули или не блымнули фотовспышкой в мерседес принцессы Дианы, и когда Китай захватит мир (Эксклюзивная Информация от Источника в Небесной Канцелярии, Пожелавшего Остаться Неизвестным), - вот верх совершенства современных газет.
А тогда ведь газету, опубликовавшую "Западню" небось ещё и посчитали второсортной, раз уж она связалась с Золя.
Золя продолжает:
"Западня", несомненно, самая нравственная из моих книг. Мне уже не раз приходилось касаться куда более отталкивающих язв. Но всех ужаснул стиль этой книги: возмущение вызвал только язык. Преступление моё состояло в том, что из профессионального интереса я собрал и отлил в тщательно продуманной форме язык народа. Итак, форма этой книги - вот в чём моё главное преступление! Однако существуют же словари народного языка, который изучают лингвисты, наслаждаясь его сочностью, самобытностью и яркой образностью. Для пытливых исследователей это сущий клад. И всё же никто не понял, что я задался целью проделать чисто филологическую работу, которую считаю чрезвычайно интересной и с исторической, и с социальной точек зрения".
Ok, современники. Вот чего-чего, а собраний "языка народа" в наших книжных завались. На любой вкус. Вот только проблема в том, что авторы, коллекционируя образчики вульгарной речи, один другого ярче, как-то забывают о том, что книга при этом может быть... нравственной.
Ещё раз: нравственной.
Нравственной - это нечто большее, чем залить всё пространство от Калиниграда до Находки и от Измаила до Аракамчечена Желчной Правдой или Правдивой Желчью.
Нечто большее, чем перевоевать минувшие войны, перерепрессировать минувшие репрессии, перестроить минувшие перестройки, перелюбить минувшие любови и переболеть минувшие болезни так, чтобы выжить в минувшем же.
Ну и, конечно, это нечто большее, чем забрендированные бесплатно (просто из жадности) тексты.
Тот факт, что книга может быть нравственной, это вообще какой-то коан, с которым нужно работать, в наши унылые дни.
Золя завершает своё предисловие:
"Но я не собираюсь защищаться. Моё произведение сделает это за меня. Это произведение - сама правда, это первый роман о народе, в котором нет лжи, и от которого пахнет народом. Из него не следует, однако, заключать, что весь народ плох: ведь мои персонажи вовсе не плохие люди, они только невежественны, искалечены тяжким трудом и нищетой - средой, в которой живут. Всё дело в том, что мои романы следует сначала прочесть, понять и ясно представить себе их единство, а не выносить заранее нелепых и злостных суждений, какие распространяют обо мне и о моих книгах".
Представляете, Золя всерьёз допускал мысль о том, что найдётся некое значительное количество людей (иначе бы Золя не упоминал об этом в предисловии), которые, прежде чем судить, прочитают весь массив его произведений.
У нас тут с вами разве что мадам Донцова может допускать подобную мысль. Ну или Дональд Трамп. В меньшей степени - какой-нибудь Эдуард Лимонов или Виктор Пелевин. Но это всё так же далеко от Золя, как уринотерапия от Пастера.
Поэтому вся надежда только на звезду Нибиру и 2012 год.
Прилетит - вот и славно. Встречу песнями. Человеческий род всё равно такой живучий, что и конец свет съест и не подавится, даже если Землю сильно покарёжит при визите Нибиру. Ну отколется от планеты какой-нибудь кусочек, ну станет он второй Луной, ну погибнет большая часть живых организмов. Люди выживут. И чтобы выжил прогресс, людям придётся восстановить суть того, что Селин охарактеризовал как "академические времена".
А значит, уровень будущих современников ещё достигнет уровня Золя.
