Дрейфус, в чём дело?
Шокирующе мало зрителей “Безславных ублютков” смогли оценить один из удачнейших приколов Тарантино за всю его карьеру. Потому что не обратили внимание на то, что главная героиня фильма, Шозанна, происходит из семьи Дрейфуса. Итак, в чём прикол?
Истерия
Прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо узнать, кто такой Дрейфус, и каково влияние событий, с ним связанных, на Европу в целом и на Францию в частности.
Альфред Дрейфус - еврей по происхождению, католик, свободно владевший немецким языком - тихо служил в генеральном штабе французской армии до октября 1894 года. Когда был арестован по обвинению в государственной измене и шпионаже в пользу Германии.
Состоялся суд. Который проходил в закрытом режиме и признал Дрейфуса виновным. Приговорив к разжалованию и пожизненной ссылке на Чёртов остров, расположенный во Французской Гвиане, владении Франции на северо-востоке Южной Америки, и служивший тюрьмой для особо опасных преступников.
Основанием для обвининения Дрейфуса в совершении преступлении послужило письмо, адресованное германскому военному атташе в Париже и перехваченное французской контрразведкой. В письме содержался список секретных документов, которые автор предлагал немцу купить. Почерк письма был признан почерком Дрейфуса.
Однако почти сразу после осуждения Дрейфуса появились первые подозрения о том, что произошла судебная ошибка и Дрейфус невиновен.
Летом 1895 года новый начальник французской контрразведки Пикар обнаружил связь германского военного атташе с другим офицером генерального штаба Франции - Эстергази. А также убедился в том, что именно Эстергази был автором того самого письма.
Пикар проинформировал об этом вышестоящее начальство и указал ему на необходимость пересмотра дела Дрейфуса. На что начальство отреагировало резко - Пикар был отстранён и направлен в Тунис, который тогда находился под протекторатом Франции и представлял собой крайне опасное местечко.
Одновременно с этими событиями в прессе постепенно набирали силу две кампании - кампания в поддержку виновности Дрейфуса и кампания, выражавшая сомнения.
Было опубликовано факсимиле того самого письма, и почерк в нем действительно не был почерком Дрейфуса. В какой-то момент обществу стало известно о том, что втайне от обвиняемого и его защиты судьям демонстрировались ещё какие-то документы, якобы доказывавшие вину Дрейфуса, что, конечно же, поставило под сомнение законность судебного процесса.
Брат Дрейфуса обвинил Эстергази в том, что это именно он написал письмо германскому военному атташе. Суд оправдал Эстергази, чем вызвал гнев до того никак не отметившегося в деле писателя Эмиля Золя.
Через 2 дня после оправдания Эстергази Золя опубликовал открытое письмо к президенту французской республики, начинавшееся со слов: “Я обвиняю...”, в котором утверждал, что дело Дрейфуса сфабриковано, а авторами того самого письма являются Эстергази и полковник Анри, ещё один офицер генерального штаба.
И вот тут-то произошёл совершеннейший раскол французского общества.
Раскол на “дрейфусаров” и “антидрейфусаров”. На стороне первых были многие интеллектуалы, республиканцы, анархисты, антиклерикалы. На стороне вторых - многие буржуа, военная верхушка, монархисты, клерикалы, часть социалистов. И если платформой для объединения первых стала одержимость справедливостью, то платформой для объединения вторых стал антисемитизм.
Тираж антисемитских листовок в 1898 году, году опубликования открытого письма Золя, достиг 130 миллионов экземпляров. В стране проходили митинги под лозунгами “Смерть евреям!”, “Смерть Золя!”, “Да здравствует армия!” и “Франция для французов!” Прокатились еврейские погромы. Антисемитские выступления охватили Алжир. Золя был приговорён к году тюрьмы и штрафу, но успел сбежать в Британию.
В такой обстановке политические партии и общественные организации Франции были перетасованы, конфликт перешёл на бытовой уровень - ругались семьи и приятели.
Дело Дрейфуса, в конце концов, стало делом всей Франции. Невероятной массовой истерией, имитирующей спор.
Военные
Аргументы антидрейфусаров сводились к тому, что француз (Эстергази) не мог предать Францию, и что обвинять в бесчестии и предательстве французского офицера значит обвинять в бесчестии всю армию, всю Францию. А вот еврей, мол, вполне мог нанести вред Франции, предать и продать её.
Аргументы дрейфусаров сводились к тому, что вне зависимости от этнического происхождения человек имеет право на справедливость, на открытый и честный суд, который руководствуется не приказами генералов, а законом.
Антидрейфусары представили обществу новые документы, якобы подтверждавшие виновность Дрейфуса. Но подложность этих документов была довольно быстро установлена.
Полковник Анри, которого Золя ранее обвинил в причастности к делу, и которого назначили начальником контрразведки после отставки Пикара, признался, что это он, Анри, сочинил документы, компрометировавшие Дрейфуса. Анри был арестован и помещён в тюрьму, где совершил самоубийство. Эстергази сбежал в Британию, где признался журналистам, что это он и был автором того самого письма.
Даже Германия, в итоге, признала, что с военным атташе этого государства поддерживал связь Эстергази, а не Дрейфус.
Французское государство вынуждено было пойти на пересмотр дела Дрейфуса. Генералы протестовали против этого, грозили отставкой всего (!) генерального штаба и совершенно бесстыдно давили на суд. Дрейфус этим судом вопреки логике всё равно был признан виновным, правда, приговорён уже к 10 годам заключения вместо пожизненного.
Оправдание Дрейфуса стало возможным лишь в 1906 году. Приговор в отношении него был отменён. Дрейфус был восстановлен в воинском звании. И в том же месте, где в 1894 году он был разжалован под крики толпы “Смерть евреям!”, - Дрейфусу была вручена высшая награда Франции орден почётного легиона.
Чем было признано, что нерушимость прав человека, верховество закона и разумность являются базовыми принципами государства и не должны ущемляться ввиду ксенофобии, политических и сословных интересов.
Казалось бы, история на этом должна была закончиться. История самодуров-военных, самодуров-государственников и самодуров-буржуа. Но она не закончилась.
В 1919 году она получила новое начало, перезагрузку.
После подписания Версальского мирного договора, зафиксировавшего конец первой мировой войны и называвшегося в Германии, потерпевшей поражение в той войне, не иначе как “версальским диктатом”, - французские самодуры в кампании с самодурами-союзниками подвергли Францию куда большей опасности, чем раскол на дрейфусаров и антидрейфусаров, чем склоки, драки, погромы и тому подобное.
Ведь ту же глупость и тот же дешёвый снобизм, которыми руководствовались французские официальные лица, засуживая Дрейфуса и отрицая здравый смысл, французские официальные лица проявили, унижая Германию в Версале.
Адольф Гитлер часто повторял, что если бы не версальский диктат, не было бы национал-социализма. Одной из важнейших опор Гитлера на пути к власти являлась как раз реакция немцев на унизительность для Германии условий этого мирного договора.
Не было и дня, чтобы Гитлер-политик не высказался о том, как он собирается мстить Франции за версальское унижение. И не счесть возможностей, которые до 1939 года представлялись французским военным, чтобы уничтожить нацистов до того, как они напали бы на Францию.
И вот, в 1940 году Франция оказалась у ног Фюрера.
Не помогли ни хвалёная оборонительная линия Мажино, ни французские офицеры, строившие из себя невесть что во времена процессов по делу Дрейфуса, ни вся громадная французская национальная гордость. Гитлер методично сделал то, о чём говорил изначально: отомстил. Даже перемирие 1940 года между Германией и Францией было подписано в том самом месте, в Компьенском лесу, в том самом вагоне, ставшем музейным экспонатом, в том самом кресле, в котором сидел французский маршал, когда состоялось подписание перемирия между Антантой и Германией после первой мировой войны.
Прикол
И тут Тарантино к своей альтернативной истории уничтожения ключевых нацистов во главе с Гитлером добавляет участие девушки, происходящей из семьи Дрейфуса. Если бы дело было не во Франции или во Франции, но не в те времена, выбор такой фамилии, возможно, представлялся бы не имеющим значения или случайным.
В “Безславных ублютках” же такой выбор - знаковый.
Французские военные не смогли осознать опасность Гитлера до нападения на Францию. Не смогли спасти Францию от оккупации. Не смогли уничтожить Гитлера или кого-либо из его высокопоставленных соратников во время войны.
Тарантино делает так, что те, кто были напыщенными и самовлюблёнными, самоуверенными и спесивыми, те, кто называл себя честью Франции и ради этого самоназвания пренебрегал законом и ломал судьбы, - оказались бесполезными лузерами по сравнению с девушкой из семьи Дрейфуса.
По сравнению с еврейкой, а значит, ублюдком (как представляется антисемитам). С гонимой и без званий, а значит, бесславной (как представляется официозу и буржуа).
Шозанна Дрейфус, жертвующая всем, чтобы отомстить за семью и остановить войну, - и она бы, скорее всего, достигла успеха в своём замысле, даже если бы боевики Альдо Рейне не вмешались, - это идеально меткий лаконичный образ, сбивающий французский апломб.
Удачнейший прикол.