Пропить, коли не пропели
Самое ценное воспоминание из начальной школы - это как Стас назвал Петька «сукой», а я всё удивлялся, что ведь это слово женского роду, как им можно назвать парня?
Впрочем, нет, было и еще одно, тем более, я обещал написать о Любви Валентинне, музычке нашей.
Однажды нас заставили петь в актовом зале, то ли перед ветеранами, то ли с другой целью. Сказали придти нарядными. Я пришел в джинсах, не нонконформизма для, а проебал просто. Было и еще несколько человек.
Мы были на пятом этаже в кабинете музыки. Мы - те, кто пришли не по форме. Было тяжелое молчание, потому что учительница увела остальных, нарядных, разминаться в пении из серии Вьется в тесной печурке гармонь (хорошая, кстати, песня).
Маша Денисова прибежала в кабинет со словами «одну отвоевала!» и увела свою лучшую подругу Олю Рябинкину, хотя та, звезда театра, пришла в шортах, а не в юбке. Любовя Валентинна, видимо, считала, что коль скоро через юбки лучше видно пизду, так и надо одевать ее, а через шорты смотреть промежность мешает промежность шортов.
О нас было доложено классному руководителю, велено, чтобы мы звонили домой и чтобы родители нам несли торжественную форму. Я позвонил, но мама принесла не торжественную, а спортивную, и меня не пустили петь. Я завидовал Вове - ему мама принесла парадные брючки и рубашечку, и он пошел петь.
Нас, кто не по форме, очень отругал директор, толстая Нина Ивановна. Было отмечено, что хрюшки, нарисованные на подносе, который нам памятно презентовали, похожи на нас - мол, мы тоже свиньи, те, кто не переоделся, кто пришел в этой ковбойской одежде, джинсах, и не пел.
Я млею от ненависти к вам, суки. Спасает меня только то, что уже в одиннадцатом классе я, в компании Ромы и Ко, украл с крыши несколько вентиляторов, мы их, коллективно, сдали на цветмет и пропили очаковскими пивными баллонами.
Это оправдывает ваше существование, пиздагогика.
Впрочем, нет, было и еще одно, тем более, я обещал написать о Любви Валентинне, музычке нашей.
Однажды нас заставили петь в актовом зале, то ли перед ветеранами, то ли с другой целью. Сказали придти нарядными. Я пришел в джинсах, не нонконформизма для, а проебал просто. Было и еще несколько человек.
Мы были на пятом этаже в кабинете музыки. Мы - те, кто пришли не по форме. Было тяжелое молчание, потому что учительница увела остальных, нарядных, разминаться в пении из серии Вьется в тесной печурке гармонь (хорошая, кстати, песня).
Маша Денисова прибежала в кабинет со словами «одну отвоевала!» и увела свою лучшую подругу Олю Рябинкину, хотя та, звезда театра, пришла в шортах, а не в юбке. Любовя Валентинна, видимо, считала, что коль скоро через юбки лучше видно пизду, так и надо одевать ее, а через шорты смотреть промежность мешает промежность шортов.
О нас было доложено классному руководителю, велено, чтобы мы звонили домой и чтобы родители нам несли торжественную форму. Я позвонил, но мама принесла не торжественную, а спортивную, и меня не пустили петь. Я завидовал Вове - ему мама принесла парадные брючки и рубашечку, и он пошел петь.
Нас, кто не по форме, очень отругал директор, толстая Нина Ивановна. Было отмечено, что хрюшки, нарисованные на подносе, который нам памятно презентовали, похожи на нас - мол, мы тоже свиньи, те, кто не переоделся, кто пришел в этой ковбойской одежде, джинсах, и не пел.
Я млею от ненависти к вам, суки. Спасает меня только то, что уже в одиннадцатом классе я, в компании Ромы и Ко, украл с крыши несколько вентиляторов, мы их, коллективно, сдали на цветмет и пропили очаковскими пивными баллонами.
Это оправдывает ваше существование, пиздагогика.