Ставим Шекспира-9 Король Лир.
Сцена девятая
Эпизод первый.
Прибывшие на место Олбани с Гонерильей и Реганой поздравляют Эдмунда,
как героя битвы. Но герцога интересуют Лир и Корделия.
Эдмунд ссылается на то, что их вид действует на солдат и может так
растрогать их, что мечи могут обернуться против командиров.
Он снисходительно сообщает, что передаст пленников суду герцога,
но через пару дней. А тихоня Олбани внезапно показывает зубы:
Спокойней сэр, я вас
Считаю подчиненным, а не братом.
Но Регана тут же кидается в защиту своего фаворита
и готова уравнять Эдмунда в правах с Олбани:
Бери мой край, моих солдат и пленных,
Сдается крепость. Все мое - твое.
Будь мне и господином и супругом.
Тут же вскидывается Гонерилья.
Так он тебе и будет!
Волчицы готовы сцепиться. Но Олбани насмешливо останавливает жену:
Помешать
Такому шагу ведь не в вашей власти.
Эдмунд
Но и не в вашей.
Олбани вдруг хищно подобрался как к броску:
Разве, мнимый брат?
И резко - жене и Эдмунду:
Я вас арестую. Ты, Эдмунд,
Виновен в государственной измене
Совместно с этой золотой змеей.
(Указывая на Гонерилью, Регане.)
Сестра, я должен ваши притязанья
Отвесть, как опекун моей жены:
Она уже помолвлена с милордом.
Эдмунду предъявлено обвинение и предложено мечом оправдаться.
Эдмунд зовет герольда, но оказывается,
что вокруг уже только солдаты Олбани. Тихоня герцог,
зануда герцог, бесхарактерный Олбани успел обезвредить Эдмунда.
Маски сорваны:
Сам за себя постой.
Твоих солдат, которых ты мне нанял,
Своею властью я и распустил.
Эдмунд понимает, что ловушка захлопнулась. Теперь одна надежда - меч.
Регане становится плохо. Начал действовать яд, подлитый в вино Гонерильей. Олбани распоряжается увести ее в палатку. А Гонерилья застыв на месте,
смотрит, как рушатся ее планы. Герольд уже трубит вызов
и на третий звук трубы выходит Эдгар, закрыв лицо.
Братья сходятся в смертельной схватке. Эдгар внезапно делает выпад,
меч входит в живот Эдмунда, Олбани кричит - не добивай! Но поздно.
Эдгар повернул клинок, вспоров брата. Эдмунд корчась, падает
на землю. Гонерилья кричит в отчаянье, окончательно потеряв осторожность:
Ты - жертва козней, Глостер!
По закону, Не бьются с неизвестными.
Ты мог Не отвечать. Тебя не победили,
А взяли хитростью.
Но Олбани контролирует ситуацию полностью:
Молчать!
А то заткну вам рот бумагой этой!
Не рвать записки! Вам она знакома?
Гонерилья:
Здесь - моя держава, не твоя.
Герцог Альбанский
Так ты записку знаешь, стало быть?
Гонерилья
Не спрашивай, что знаю я.
По знаку герцога, офицер уводит ее. Гонерилья поняла,
что это крах всех ее планов и надежд. Едва ее втолкнут в палатку,
как она достает из складок платья кинжальчик. Ей больше незачем жить.
Олбани не простит ей заговора. Он уже показал свой оскал.
А там, на земле, агонизирующий Эдмунд тянется рукой к своему убийце
и сорвав повязку с него, узнает брата.
Колесо судьбы свершило
Свой оборот. Я побежден.
И тут начинается одна из абсурдных сцен в пьесе.
Забыв обо всем, Олбани вступает в беседу с Эдгаром,
над корчащимся в агонии Эдмундом. Их беседу прерывает весть
о самоубийстве Гонерильи и отравлении Реганы.
И обратите внимание на реакцию Олбани:
Живых иль мертвых,
Несите их сюда….
В это время появляется Кент и спрашивает о Лире.
Вот тут все вспоминают, что забыли о короле!
Эдмунд из последних сил внезапно кричит:
В тюрьму. Не медлите! Я дал приказ
Лишить Корделию и Лира жизни.
Возникает суматоха, одни бегут к тюрьме, другие приносят тела
Реганы и Гонерильи, но Олбани уже не до них. Их опускают рядом
с Эдмундом, который умирает, прохрипев:
Помолвлен был с обеими.
Теперь нас всех троих
Смерть обручит.
А фигура в черном платье вновь незримо для всех,
подбирает Регану с Гонерильей и отправляет в мешок.
Эдмунд тянет вслед руку, она принимает ее,
и вот уже в костлявой руке болтается распоротая кукла - Эдмунд.
Он отправляется вслед за сестрами в котомку.
Но фигура в черном не уходит. Она кружит вокруг площадки.
И слышен истошный крик Лира.
Козинцев гениально решил эту сцену, с Лиром стоящим на краю стены,
над сбежавшимися солдатами, перед висящей в петле Корделией.
Но то - Козинцев. Снимаю шляпу.
Эпизод второй.
Солдаты пытаются принять у Лира тело, которое он буквально волочит
из последних старческих сил. А он, вцепившись в мертвую дочь,
плюет в них и кричит им:
Вопите, войте, войте! Вы из камня - люди!
Подоспевшие Олбани и Кент останавливают всех.
Тело Корделии опускают на землю. Лир склоняется над ней.
Она ушла навеки...
Да что я, право, мертвой от живой
Не отличу? Она мертвее праха.
Он ползает на коленях вокруг дочери, ища хоть какие-то признаки жизни.
Не даст ли кто мне зеркало? Когда
Поверхность замутится от дыханья,
Тогда она жива.
Внезапно ему чудится:
Перо пошевелилось. Оживает!
Ах, если это правда, этот миг
Искупит все, что выстрадал я в жизни.
И в это время суется Кент, за ним Эдгар:
Кент:
О господин мой!
(Становится на колени.)
Лир
Лучше уходи.
Эдгар
Ведь это Кент. Он друг ваш.
Как будто это сейчас так важно.
Лир:
Пропадите!
Убийцы, подлецы! Я б спас ее,
А вот теперь она ушла навеки.
Корделия, Корделия, чуть-чуть
Повремени еще! Что ты сказала?
Ах, у нее был нежный голосок,
Что так прекрасно в женщине. Злодея,
Тебя повесившего, я убил.
Офицер
Да, господа, он это, правда, сделал.
На миг встрепенувшись, он отвлекается:
Не правда ль? Было время,
Своим прекрасным острым палашом
Заставил бы я всех их тут попрыгать.
Не то теперь. Я стар и слаб
От этих бед.
А Кент не отстает. Норовит поцеловать его руку…
Лир недоуменно оглядывается:
Кто вы? Я плохо вижу.
Кент:
Судьба нас двух любила и терзала.
Один из них пред вами.
Лир:
Вы Кент?
Кент:
Ну да, он самый.
Слуга ваш Кент. А где слуга ваш Кай?
Лир:
Умер и истлел.
Кент
Нет, государь. Я - это Кай.
Я с первых ваших злоключений шел
За вами по пятам….
Все ж остальное _ ужас, мрак, печаль.
Две ваших старших дочери в порыве
Отчаянья покончили с собой.
Лир
Да, кажется.
Это потрясающе! Чудовищная сцена. Старик теряет рассудок
над телом дочери, а они теребят его! Кент твердит ему о своих заслугах,
о том, что тут произошло! Эдгар поддакивает.
В такой то миг! Олбани замечает Кенту:
Бесцельно выражать
Ему почтенье наше.
И тут же над Корделией с Лиром, начинает вещать:
Вот что задумал я, друзья и лорды:
Чем только можно будет облегчить
Великого страдальца злую участь,
Всё обещаю сделать. Нашу власть (заметьте - уже НАШУ)
Передадим ему до самой смерти.
(Эдгару и Кенту.) Вступите в ваши старые права.
Мы их еще расширим по заслугам.
Кто верен был, вкусит плоды добра,
Кто изменил, осушит чашу горя.
Лир рыдает над Корделией, а Олбани говорит,
старик бьется над мертвой дочерью, а Олбани говорит.
Слышите? Тронная речь. А Лир плачет:
Мою
Бедняжку удавили! Нет, не дышит!
Коню, собаке, крысе можно жить,
Но не тебе. Тебя навек не стало,
Навек, навек, навек, навек, навек!
И эхо бьется меж стальных конструкций - навек, навек, навек…
Мне больно. Пуговицу расстегните...
Хватает за руку Эдгара, ослабившего ему ворот.
Вы видите? Вы видите?
Взгляните на нее!
Внезапно запрокидывается назад. И все разом:
Эдгар:
Он в обморок упал. Мой государь!
Кент
Разбейся, сердце! Как ты не разбилось?
Эдгар
Очнитесь, государь!
Кент
Не мучь. Оставь
В покое дух его. Пусть он отходит.
Кем надо быть, чтоб вздергивать опять
Его на дыбу жизни для мучений?
Эдгар
Он умер.
Кент
Удивительно не то,
А где он силы брал, чтоб жить так долго.
Удивительный диалог двух честных малых - Кента с Эдгаром.
Действительно - кем надо быть… А Олбани?
А он стоит и наблюдает. И едва Эдгар объявил о смерти,
как Олбани вступает в свои права распорядителя:
Олбани:
Несите мертвых. Наш ближайший долг Оплакать их.
(Кенту и Эдгару.) Друзья мои, вы оба мне опора,
Чтоб вывесть край из горя и позора.
Кент возражает, намекая что ему остается последовать
за королем, но Эдгар, который явно становится уже правой
рукой нового короля, увещевает его:
Какой тоской душа ни сражена,
Быть твердым заставляют времена.
Последуем примеру этой тени
И в долголетьи и в долготерпеньи.
Эдгар прошел хорошую школу. Кент секунду медлит
и согласно кивает. Они уходят вслед за носилками
на которых понесли Лира и Корделию.
Эпизод третий
Откуда-то из глубины сцены появляется сгорбленная фигурка шута.
Он медленно идет мимо процессии, на миг встречается взглядом с Олбани. Пристально смотрит. Олбани подносит палец к губам.
Шут отворачивается от него и идет вперед.
Олбани подает знак офицеру стоящему в стороне.
Шут, остановившись в луче прожектора, делает вдох…
Поднимает руку… Стальная арбалетная стрела ударяет ему в спину.
Между лопатками. Он мягко оседает.
Черная фигура с капюшоном подхватывает его,
как ребенка бережно берет на руки. Целует в лоб.
Слышится негромкая песня:
Круговая порука
Мажет как копоть,
Я беру чью-то руку
- чувствую локоть…
Связанные одной целью,
Скованные одной цепью…
Яркий свет прожекторов заливает всю площадку.
Труппа, сбившись в кучку, озирается - со всех сторон,
по периметру конструкций, застыл спецназ в масках. В руках автоматы…
Гигантская тень фигуры в капюшоне накрывает площадку.
Офицер медленно вскидывает руку…
Связанные одной целью,
Скованные одной цепью…
Эпизод первый.
Прибывшие на место Олбани с Гонерильей и Реганой поздравляют Эдмунда,
как героя битвы. Но герцога интересуют Лир и Корделия.
Эдмунд ссылается на то, что их вид действует на солдат и может так
растрогать их, что мечи могут обернуться против командиров.
Он снисходительно сообщает, что передаст пленников суду герцога,
но через пару дней. А тихоня Олбани внезапно показывает зубы:
Спокойней сэр, я вас
Считаю подчиненным, а не братом.
Но Регана тут же кидается в защиту своего фаворита
и готова уравнять Эдмунда в правах с Олбани:
Бери мой край, моих солдат и пленных,
Сдается крепость. Все мое - твое.
Будь мне и господином и супругом.
Тут же вскидывается Гонерилья.
Так он тебе и будет!
Волчицы готовы сцепиться. Но Олбани насмешливо останавливает жену:
Помешать
Такому шагу ведь не в вашей власти.
Эдмунд
Но и не в вашей.
Олбани вдруг хищно подобрался как к броску:
Разве, мнимый брат?
И резко - жене и Эдмунду:
Я вас арестую. Ты, Эдмунд,
Виновен в государственной измене
Совместно с этой золотой змеей.
(Указывая на Гонерилью, Регане.)
Сестра, я должен ваши притязанья
Отвесть, как опекун моей жены:
Она уже помолвлена с милордом.
Эдмунду предъявлено обвинение и предложено мечом оправдаться.
Эдмунд зовет герольда, но оказывается,
что вокруг уже только солдаты Олбани. Тихоня герцог,
зануда герцог, бесхарактерный Олбани успел обезвредить Эдмунда.
Маски сорваны:
Сам за себя постой.
Твоих солдат, которых ты мне нанял,
Своею властью я и распустил.
Эдмунд понимает, что ловушка захлопнулась. Теперь одна надежда - меч.
Регане становится плохо. Начал действовать яд, подлитый в вино Гонерильей. Олбани распоряжается увести ее в палатку. А Гонерилья застыв на месте,
смотрит, как рушатся ее планы. Герольд уже трубит вызов
и на третий звук трубы выходит Эдгар, закрыв лицо.
Братья сходятся в смертельной схватке. Эдгар внезапно делает выпад,
меч входит в живот Эдмунда, Олбани кричит - не добивай! Но поздно.
Эдгар повернул клинок, вспоров брата. Эдмунд корчась, падает
на землю. Гонерилья кричит в отчаянье, окончательно потеряв осторожность:
Ты - жертва козней, Глостер!
По закону, Не бьются с неизвестными.
Ты мог Не отвечать. Тебя не победили,
А взяли хитростью.
Но Олбани контролирует ситуацию полностью:
Молчать!
А то заткну вам рот бумагой этой!
Не рвать записки! Вам она знакома?
Гонерилья:
Здесь - моя держава, не твоя.
Герцог Альбанский
Так ты записку знаешь, стало быть?
Гонерилья
Не спрашивай, что знаю я.
По знаку герцога, офицер уводит ее. Гонерилья поняла,
что это крах всех ее планов и надежд. Едва ее втолкнут в палатку,
как она достает из складок платья кинжальчик. Ей больше незачем жить.
Олбани не простит ей заговора. Он уже показал свой оскал.
А там, на земле, агонизирующий Эдмунд тянется рукой к своему убийце
и сорвав повязку с него, узнает брата.
Колесо судьбы свершило
Свой оборот. Я побежден.
И тут начинается одна из абсурдных сцен в пьесе.
Забыв обо всем, Олбани вступает в беседу с Эдгаром,
над корчащимся в агонии Эдмундом. Их беседу прерывает весть
о самоубийстве Гонерильи и отравлении Реганы.
И обратите внимание на реакцию Олбани:
Живых иль мертвых,
Несите их сюда….
В это время появляется Кент и спрашивает о Лире.
Вот тут все вспоминают, что забыли о короле!
Эдмунд из последних сил внезапно кричит:
В тюрьму. Не медлите! Я дал приказ
Лишить Корделию и Лира жизни.
Возникает суматоха, одни бегут к тюрьме, другие приносят тела
Реганы и Гонерильи, но Олбани уже не до них. Их опускают рядом
с Эдмундом, который умирает, прохрипев:
Помолвлен был с обеими.
Теперь нас всех троих
Смерть обручит.
А фигура в черном платье вновь незримо для всех,
подбирает Регану с Гонерильей и отправляет в мешок.
Эдмунд тянет вслед руку, она принимает ее,
и вот уже в костлявой руке болтается распоротая кукла - Эдмунд.
Он отправляется вслед за сестрами в котомку.
Но фигура в черном не уходит. Она кружит вокруг площадки.
И слышен истошный крик Лира.
Козинцев гениально решил эту сцену, с Лиром стоящим на краю стены,
над сбежавшимися солдатами, перед висящей в петле Корделией.
Но то - Козинцев. Снимаю шляпу.
Эпизод второй.
Солдаты пытаются принять у Лира тело, которое он буквально волочит
из последних старческих сил. А он, вцепившись в мертвую дочь,
плюет в них и кричит им:
Вопите, войте, войте! Вы из камня - люди!
Подоспевшие Олбани и Кент останавливают всех.
Тело Корделии опускают на землю. Лир склоняется над ней.
Она ушла навеки...
Да что я, право, мертвой от живой
Не отличу? Она мертвее праха.
Он ползает на коленях вокруг дочери, ища хоть какие-то признаки жизни.
Не даст ли кто мне зеркало? Когда
Поверхность замутится от дыханья,
Тогда она жива.
Внезапно ему чудится:
Перо пошевелилось. Оживает!
Ах, если это правда, этот миг
Искупит все, что выстрадал я в жизни.
И в это время суется Кент, за ним Эдгар:
Кент:
О господин мой!
(Становится на колени.)
Лир
Лучше уходи.
Эдгар
Ведь это Кент. Он друг ваш.
Как будто это сейчас так важно.
Лир:
Пропадите!
Убийцы, подлецы! Я б спас ее,
А вот теперь она ушла навеки.
Корделия, Корделия, чуть-чуть
Повремени еще! Что ты сказала?
Ах, у нее был нежный голосок,
Что так прекрасно в женщине. Злодея,
Тебя повесившего, я убил.
Офицер
Да, господа, он это, правда, сделал.
На миг встрепенувшись, он отвлекается:
Не правда ль? Было время,
Своим прекрасным острым палашом
Заставил бы я всех их тут попрыгать.
Не то теперь. Я стар и слаб
От этих бед.
А Кент не отстает. Норовит поцеловать его руку…
Лир недоуменно оглядывается:
Кто вы? Я плохо вижу.
Кент:
Судьба нас двух любила и терзала.
Один из них пред вами.
Лир:
Вы Кент?
Кент:
Ну да, он самый.
Слуга ваш Кент. А где слуга ваш Кай?
Лир:
Умер и истлел.
Кент
Нет, государь. Я - это Кай.
Я с первых ваших злоключений шел
За вами по пятам….
Все ж остальное _ ужас, мрак, печаль.
Две ваших старших дочери в порыве
Отчаянья покончили с собой.
Лир
Да, кажется.
Это потрясающе! Чудовищная сцена. Старик теряет рассудок
над телом дочери, а они теребят его! Кент твердит ему о своих заслугах,
о том, что тут произошло! Эдгар поддакивает.
В такой то миг! Олбани замечает Кенту:
Бесцельно выражать
Ему почтенье наше.
И тут же над Корделией с Лиром, начинает вещать:
Вот что задумал я, друзья и лорды:
Чем только можно будет облегчить
Великого страдальца злую участь,
Всё обещаю сделать. Нашу власть (заметьте - уже НАШУ)
Передадим ему до самой смерти.
(Эдгару и Кенту.) Вступите в ваши старые права.
Мы их еще расширим по заслугам.
Кто верен был, вкусит плоды добра,
Кто изменил, осушит чашу горя.
Лир рыдает над Корделией, а Олбани говорит,
старик бьется над мертвой дочерью, а Олбани говорит.
Слышите? Тронная речь. А Лир плачет:
Мою
Бедняжку удавили! Нет, не дышит!
Коню, собаке, крысе можно жить,
Но не тебе. Тебя навек не стало,
Навек, навек, навек, навек, навек!
И эхо бьется меж стальных конструкций - навек, навек, навек…
Мне больно. Пуговицу расстегните...
Хватает за руку Эдгара, ослабившего ему ворот.
Вы видите? Вы видите?
Взгляните на нее!
Внезапно запрокидывается назад. И все разом:
Эдгар:
Он в обморок упал. Мой государь!
Кент
Разбейся, сердце! Как ты не разбилось?
Эдгар
Очнитесь, государь!
Кент
Не мучь. Оставь
В покое дух его. Пусть он отходит.
Кем надо быть, чтоб вздергивать опять
Его на дыбу жизни для мучений?
Эдгар
Он умер.
Кент
Удивительно не то,
А где он силы брал, чтоб жить так долго.
Удивительный диалог двух честных малых - Кента с Эдгаром.
Действительно - кем надо быть… А Олбани?
А он стоит и наблюдает. И едва Эдгар объявил о смерти,
как Олбани вступает в свои права распорядителя:
Олбани:
Несите мертвых. Наш ближайший долг Оплакать их.
(Кенту и Эдгару.) Друзья мои, вы оба мне опора,
Чтоб вывесть край из горя и позора.
Кент возражает, намекая что ему остается последовать
за королем, но Эдгар, который явно становится уже правой
рукой нового короля, увещевает его:
Какой тоской душа ни сражена,
Быть твердым заставляют времена.
Последуем примеру этой тени
И в долголетьи и в долготерпеньи.
Эдгар прошел хорошую школу. Кент секунду медлит
и согласно кивает. Они уходят вслед за носилками
на которых понесли Лира и Корделию.
Эпизод третий
Откуда-то из глубины сцены появляется сгорбленная фигурка шута.
Он медленно идет мимо процессии, на миг встречается взглядом с Олбани. Пристально смотрит. Олбани подносит палец к губам.
Шут отворачивается от него и идет вперед.
Олбани подает знак офицеру стоящему в стороне.
Шут, остановившись в луче прожектора, делает вдох…
Поднимает руку… Стальная арбалетная стрела ударяет ему в спину.
Между лопатками. Он мягко оседает.
Черная фигура с капюшоном подхватывает его,
как ребенка бережно берет на руки. Целует в лоб.
Слышится негромкая песня:
Круговая порука
Мажет как копоть,
Я беру чью-то руку
- чувствую локоть…
Связанные одной целью,
Скованные одной цепью…
Яркий свет прожекторов заливает всю площадку.
Труппа, сбившись в кучку, озирается - со всех сторон,
по периметру конструкций, застыл спецназ в масках. В руках автоматы…
Гигантская тень фигуры в капюшоне накрывает площадку.
Офицер медленно вскидывает руку…
Связанные одной целью,
Скованные одной цепью…