«Ладно, пусть делают бомбу, расстрелять всегда успеем»
Рафаил Ганелин исследует мотивацию, которая двигала авторами официальной истории советского государства
В годовщину Октябрьской революции мы публикуем окончание интервью с историком Рафаилом Ганелиным. Он объясняет, почему официальная история советского государства начала искажаться, какую роль в этом сыграл абсолютизм Сталина и секретные службы.
Первая часть интервью - «История СССР: что осталось за кадром».
Рафаил Шоломович, Вы говорили, что до начала борьбы с космополитизмом история в СССР преподавалась «довольно уравновешенно». Как эта борьба сказалась на исторической науке?
- Борьба с космополитизмом оказалась для исторической науки, конечно, губительной, но не в такой степени, как это было, например, в филологии. Дело в том, что в МГУ, где было главное ристалище, уже тогда наблюдались разные настроения. В это время в Иваново покончила с собой бывшая аспирантка истфака МГУ Нина Разумовская, которую пытались заставить бороться с космополитизмом. И в Иваново не было единодушного голосования по поводу её поступка. В МГУ к Сидорову, который был проректором (Аркадий Сидоров, советский историк, проректор МГУ в 1948-1952 годах. - STRF.ru), явились студенты и аспиранты с требованием привезти гроб в Москву и устроить панихиду в актовом зале МГУ. Он не разрешил, но дал деньги на поездку в Иваново. Гроб, однако, был привезён в Москву, где жена Сидорова встречала его, чтобы оплатить расходы. Кончилось всё это тем, что в конце марта кампания против космополитизма, которая началась в январе, была приглушена.
Справка STRF.ru:
Ганелин Рафаил Шоломович родился 16 октября 1926 года в Ленинграде. В 1949 году окончил Ленинградский университет (исторический факультет), в 1953 году - аспирантуру там же. С 1955 года - младший, старший научный сотрудник Ленинградского отделения Института истории АН СССР (ныне Санкт-Петербургский институт истории РАН). Член-корреспондент с 1991 года - секция гуманитарных и общественных наук (история России).
Занимался историей русско-американских и советско-американских отношений, революционных событий в Петрограде в 1914-1917 годы; деятельности С. Ю. Витте, министра финансов и первого председателя Совета министров России; исследований принципов государственного управления в 1905-1917 годы; историей Петербурга, вопросами советской историографии. Государственные и научные награды: Орден Дружбы; Премии им. В. О. Ключевского (вместе с академиком Б. В. Ананьичем) и С. Ф. Ольденбурга
А беда начальства была ещё в том, что 31 марта должно было открыться совещание по борьбе с идеализмом в области физики. Тогда Курчатов, Харитон и Зельдович пошли к Берии и сказали: «Одно из двух: или бороться с идеализмом, или бомбу делать». Тот сказал одно слово: «Засранцы!» и доложил Сталину. Есть разные версии реакции Сталина. Одна, принадлежащая академику Вонсовскому, была опубликована в «Вестнике Российской академии наук»: «Ладно, пусть делают бомбу, расстрелять всегда успеем». Совещание было отменено, и Суслов собрал редакторов газет и велел им вести себя потише. Хотя не до всех дошло, и, в общем, борьба продолжалась. Потом она переросла в дело врачей. И кончилось, вероятно, тем, что Сталин понял безвыходность своего положения, потому что открытый процесс, рассуждая исторически, был главным средством идеологической победы над противником. В 30-е годы это удавалось, а в 50-х дело не пошло. Рукоплесканий и митингов с требованиями расстрелов, характерных для 30-х годов, не было. Не было и Фейхтвангера, который выпустил книжку «Москва. 37 год» (Лион Фейхтвангер, немецкий писатель, по приглашению Советов два месяца провёл в России в 1937 году. - STRF.ru). А ведь была нужна и западная реакция. Изменились всё-таки времена.
Далее об истории советского государства читайте здесь