Эрнест Хемингуэй как тот ещё моральный урод
(Добавление сюда: http://bouriac.ru/CRP/Hemingway.htm)
Ещё цитатка из Хемингуэя:
""Нет лучше охоты, чем охота на человека. Кто познал охоту на
вооружённых людей, и полюбил её, больше не захочет познать ни
чего другого."
В хемингуэевских цитатниках обычно её пропускают потому что она
сильновато располагает к заключению, что Хемингуэй был тот ещё
моральный урод.
* * *
Попалась в поле зрения статья некой Марии Бессмертной (!) о
Хемигуэе, названная "Он очень любил убивать". Статейка эта -- в
довольно бульварном стиле и скорее восторженная, чем ироничная,
но я её на всякий случай слегка процитирую, потому что лень рыть-
ся в первоисточниках по такому мелкому поводу, как спившийся и
свихнувшийся бывший плэйбой, чего-то там накропавший в когдатош-
нюю струю:
"К 120-летию главного мачо мировой литературы 'Коммерсантъ'
вспоминает слова и дела, сделавшие его кумиром не одного поколе-
ния."
"Хемингуэй считал, что все разногласия можно решить хорошим
ударом в морду. В списке знаменитых пострадавших от его тяжелой
руки был, например, Орсон Уэллс. 22-летний тогда еще начинающий
актер озвучивал документальный фильм Хемингуэя о гражданской во-
йне в Испании и во время первой сессии предложил подредактировать
закадровый текст, после чего тут же был уложен на пол ударом в
челюсть."
"Хемингуэй верил, что пытки - обязательная часть допроса."
"Он изобрел безотказную систему пыток при допросе: поджигать
связанным пленным ноги."
"Друзья заходили в бар, выбирали жертву, с которой пили на про-
тяжении всего вечера, после чего Джойс вступал с новым собутыль-
ником в жаркий спор, разрешать который тут же вызывался Хемингу-
эй. Разрешение, разумеется, вело к многочисленным травмам - как
физического, так и психологического характера."
"Хемингуэй любил публично обсуждать личную жизнь друзей."
"Хемингуэй ненавидел писателей, которые были популярнее его. Или
выше. Когда кто-то выпускал бестселлер, то немедленно появлялся в
следующем романе или рассказе Хемингуэя - в роли законченного
мерзавца или просто идиота. Имя Хемингуэй менял, но не настолько,
чтобы нельзя было угадать прототипа."
"В мужчинах Хемингуэй особенно ценил героическую внешность.
Нешуточную ярость вызывали в нем собственные отретушированные
фотографии, на которых часто замазывали его шрам на лбу. История
происхождения шрама, предмета необыкновенной гордости Хемингуэя,
на протяжении всей жизни писателя менялась: шрам возникал то от
ранения на войне, то в уличной потасовке, то в столкновении с
быком. Уже после смерти Хемингуэя миф развеяла его сестра,
рассказав, что шрам был получен не в окопах, а при неудачной
попытке закрыть чердачное окно в парижской квартире."
"Хемингуэй всегда имел при себе оружие."
"Хемингуэй был убежден, что настоящий мужчина должен начинать
пить в двенадцать лет. Сам он, по его словам, пить начал в
пятнадцать, но собственных детей решил познакомить с тяготами
мужской жизни пораньше."
В общем, был он крупный, шумный, лживый, хвастливый, хамоватый
жлоб, корчивший из себя всепобеждающего "альфа-самца". До раннего
маразма дотянул, надо думать, из-за того, что нападал только на
слабых и с численным перевесом на своей стороне. Впрочем, хватает
дамочек, в глазах которых жлобское поведение -- тот ещё покори-
тельный блеск, если у "первого парня на деревне" вдобавок имеются
слава и деньги.
Ещё цитатка из Хемингуэя:
""Нет лучше охоты, чем охота на человека. Кто познал охоту на
вооружённых людей, и полюбил её, больше не захочет познать ни
чего другого."
В хемингуэевских цитатниках обычно её пропускают потому что она
сильновато располагает к заключению, что Хемингуэй был тот ещё
моральный урод.
* * *
Попалась в поле зрения статья некой Марии Бессмертной (!) о
Хемигуэе, названная "Он очень любил убивать". Статейка эта -- в
довольно бульварном стиле и скорее восторженная, чем ироничная,
но я её на всякий случай слегка процитирую, потому что лень рыть-
ся в первоисточниках по такому мелкому поводу, как спившийся и
свихнувшийся бывший плэйбой, чего-то там накропавший в когдатош-
нюю струю:
"К 120-летию главного мачо мировой литературы 'Коммерсантъ'
вспоминает слова и дела, сделавшие его кумиром не одного поколе-
ния."
"Хемингуэй считал, что все разногласия можно решить хорошим
ударом в морду. В списке знаменитых пострадавших от его тяжелой
руки был, например, Орсон Уэллс. 22-летний тогда еще начинающий
актер озвучивал документальный фильм Хемингуэя о гражданской во-
йне в Испании и во время первой сессии предложил подредактировать
закадровый текст, после чего тут же был уложен на пол ударом в
челюсть."
"Хемингуэй верил, что пытки - обязательная часть допроса."
"Он изобрел безотказную систему пыток при допросе: поджигать
связанным пленным ноги."
"Друзья заходили в бар, выбирали жертву, с которой пили на про-
тяжении всего вечера, после чего Джойс вступал с новым собутыль-
ником в жаркий спор, разрешать который тут же вызывался Хемингу-
эй. Разрешение, разумеется, вело к многочисленным травмам - как
физического, так и психологического характера."
"Хемингуэй любил публично обсуждать личную жизнь друзей."
"Хемингуэй ненавидел писателей, которые были популярнее его. Или
выше. Когда кто-то выпускал бестселлер, то немедленно появлялся в
следующем романе или рассказе Хемингуэя - в роли законченного
мерзавца или просто идиота. Имя Хемингуэй менял, но не настолько,
чтобы нельзя было угадать прототипа."
"В мужчинах Хемингуэй особенно ценил героическую внешность.
Нешуточную ярость вызывали в нем собственные отретушированные
фотографии, на которых часто замазывали его шрам на лбу. История
происхождения шрама, предмета необыкновенной гордости Хемингуэя,
на протяжении всей жизни писателя менялась: шрам возникал то от
ранения на войне, то в уличной потасовке, то в столкновении с
быком. Уже после смерти Хемингуэя миф развеяла его сестра,
рассказав, что шрам был получен не в окопах, а при неудачной
попытке закрыть чердачное окно в парижской квартире."
"Хемингуэй всегда имел при себе оружие."
"Хемингуэй был убежден, что настоящий мужчина должен начинать
пить в двенадцать лет. Сам он, по его словам, пить начал в
пятнадцать, но собственных детей решил познакомить с тяготами
мужской жизни пораньше."
В общем, был он крупный, шумный, лживый, хвастливый, хамоватый
жлоб, корчивший из себя всепобеждающего "альфа-самца". До раннего
маразма дотянул, надо думать, из-за того, что нападал только на
слабых и с численным перевесом на своей стороне. Впрочем, хватает
дамочек, в глазах которых жлобское поведение -- тот ещё покори-
тельный блеск, если у "первого парня на деревне" вдобавок имеются
слава и деньги.