Сбитый самолёт как повод для русофобской истерии
Разгорается международный скандал вокруг крушения самолёта «Азербайджанских авиалиний" под Актау. Появились фотографии с характерными пробоинами на корпусе и крыльях упавшего самолета, а затем азербайджанский депутат потребовал от России извинений, заявив о причастности к авиакатастрофе российской ПВО. Пресс-секретарь Президента России уклонился от ответа по существу и порекомендовал дождаться «результатов расследования». [1]
Других официальных заявлений не имеется. Правовая позиция страны не ясна, бурления в сетях и медиа нарастают. Повод подхвачен для нагнетания раздоров и противоречий между странами-участницами ОДКБ и БРИКС.
Проблема в том, что за безопасность полетов несет ответственность в целом государство, в воздушном пространстве которого находился самолет. Чем быстрее и точнее ответ государства, тем лучше, поскольку это позволяет сразу прекратить разжигание межгосударственных противоречий, прихлопнуть информационную диверсию в самом зародыше. Но видимо, иное мнение у руководства ныне-здравствующих государственных пресс-служб.
В этой связи мне вспомнился давний случай из личной практики. В советское время мне довелось служить в пресс-центре Министра обороны СССР.
4 июня 1991 г. в 8:08 утра у границы СССР с афганской стороны военный самолет сбросил 5 бомб на мирный таджикский кишлак Намадгути-Поен в Инкашимском районе. Погибли четыре человека и десять - были ранены.
Как и в наши дни начальство в лице Председателя Совета Союза Рафика Нишанова отмалчивалось, и сообщило, что ведется расследование.
В то время подобное событие было из рядя вон, это примерно также как сейчас воспринимается вторжение укрофашистов в Курскую область. Журналисты недоумевали, как так иностранный самолет бомбит Советский Союз. Телефон дежурного по пресс-центру Минобороны раскалился до малиново-красного цвета побежалости стали. Будучи офицером пресс-центра «дежурным по стране» мне пришлось отвечать за всех. Генералы пожимали плечами, отмалчивались, но согласились, что раз ты дежурный, то и принимай удар на себя. Дескать, если что, спишем тебя в расход, майора не жалко. Но я понимал, что в таком случает нужна четкая правовая позиция страны. Это международный инцидент и его обязательно используют для разжигания антисоветизма. Тогда-то я самолично сформулировал справку о происшествии, собрав данные Туркво, Главштаба ПВО и Погранвойск.
Суть позиции была в том, что Минобороны честно и открыто признает факт бомбардировки нашего мирного кишлака. Афганский военный самолет, который курировали советские инструкторы, потерял ориентировку и вместо душманской военной базы отбомбился по советской территории. Об этом я и поведал отечественным и международным журналистам.
Самое интересное, что после такого официального объяснения всплеск эмоций вокруг этого информационного повода и истерия сразу же стихли. В тот же день моя справка легла в основу текста Коммюнике МИД СССР, которое было озвучено вечером в Кремле. Всего полдня понадобилось, чтобы снять бурление антисоветских страстей в СМИ.
Конечно не всё так гладко. На следующий день моего дежурства в пресс-центр позвонил главный редактор «Независимой газеты» В.Т.Третьяков (в те поры глашатай перестройки и обличитель всего плохого советского, а ныне известный патриот и теле-шоумен) и эдак ехидно спрашивает:
- Как так получилось, что иностранный самолет безнаказанно пересек границу и бомбил территорию Советского Союза? Полетят ли за это головы в Министерстве обороны?
- «Хотите поплясать на военных косточках?», ответил я очень независимому Виталию Товиевичу, считаю ваш вопрос некорректным, и порекомендовал ему получше вчитаться в Коммюнике МИД на сей счет.
Естественно он тут же ретировался, сигнализировал куда следует и опубликовал гаденькую заметку у себя в «Независимой газете».[2] Из ЦК раздался недовольный звонок моему непосредственному начальству. Я уже было готовился к расстрелу, когда был вызван в секретариат, но обошлось. Маршал Д.Т.Язов пожал мне руку и похлопав по плечу сказал:
- Молодец, правильно ты его отбрил.
Эта история, возможно, вполне поучительна для нынешней ситуации. Быстрота и правдивость государственного слова смогли предотвратить информационную диверсию, возникающую из-за недосказанности, умолчания и просто чиновной повадки тянуть резину с умным видом.
Подытоживая сказанное, хотел бы донести до сознания наших высокопоставленных пресс-секретарей, их заместителей и прочих руководителей, а также примкнувших к ним военкоров и военных экспертов всего две основные идеи:
1. Информационная борьба в период войны требует военных знаний, мужества и молниеносного реагирования, а главное, мудрости с прицелом на результат. Когда по вам открыли огонь, вы уже не можете отмалчиваться и кивать на подчиненных. Ваш ответ должен быть ясным, исчерпывающим и обезоруживающим информационного врага.
2. И ещё то, что уже твержу более десяти лет, в период боевых действий государство обязано руководствоваться конституционным законом о венном положении, публично определить геофизически театр войны, демаркировать сухопутные, водные и воздушные зоны военных действий, а также пространства, где могут применяться вооружения, военная техника и средства поражения.
___________________________
[1]. Кремль ответил на вопрос об извинениях перед Баку за упавший самолет // РБК. 2024.
[2]. Бомбардировка территории СССР // Независимая газета. 6 июня 1991 г.