А по существу возражения есть? Или это вы так ярко и непримитивно просто до ветру высказаться вышли? Я, как сумел, но доказательно, рассказал на основании какого вполне реального события создано стихотворение которым меня, как и всех остальных, кормили в детстве. Закончить все намеченные части меня впрочем не хватило. Завершающая часть должна была содержать стихотворение написанное Тихоновым позже в Остенде, где собственно и происходил, широко освещавшийся в прессе рейд британских моряков, так вдохновивший в 1915 году Тихонова-гусара, и многих с ним увязших в бесконечных стычках окопной войны. Вот это-то отчаянное гусарство, и " с квадратными глазами, отвага" всколыхнули столь многое для тогда еще талантливого поэта после рейда кронштадского.
Я вечером увидел Зеебрюгге, В лиловой пене брандера плечо, След батарей за дюнами на юге Я, как легенду черную, прочел.
Пустыней мол и виадук сияли, Дымилась моря старая доска, И жирной нефти плавала в канале Оранжево-зеленая тоска.
Простого дня тягучее качанье, В нем чуть дрожал полузабытый миф, Когда сюда ворвались англичане, Ночную гавань боем ослепив.
Далекий бой - он ничего не весил На горизонте нынешнего дня, Как будто клочья дымовой завесы На вечер весь окутали меня.
Я пил и ел, я думал, не проснется Во мне война - сны день мой заглушат: Мне снился блеск форштевня миноносца, Которым крейсер к молу был прижат.
Мне снился брандер, тонущий кормою, И на корме - тяжелый сверток тел, И виадук воздушною тюрьмою, Искрящейся решеткой просвистел.
Мне снился человек на парапете, Над ним ракеты зыбились, пыля, Он был одни в их погребальном свете, За ним фор-марс горящий корабля.
Мне снилась та, с квадратными глазами, Что сны мои пронзительно вела, Отвага та, которой нет названья, И не понять, зачем она была.
Проснулся я. Стояла ночь глухая, На потолке, снимая ночи гарь, Легко сверкнув и снова потухая, Как гелиограф, шифровал фонарь
Если есть соображения по приведенным фактам, я их с огромным интересом выслушаю. Если же их нет, а это просто попытка гордо и голословно надуть из угла щеки на очевидное, то совершенно непонятно зачем.
Вам захотелось рассказать про событие. Вам нравятся английские моряки, я понимаю. Но какое отношение стих имеет к событию, произошедшему в другом месте, к которому автор не мог иметь никакого касательства, вы не рассказали.
Давайте я повторю еще раз. Из стихотворения «Зеебрюгге» Николая Тихонова, который во время своей заграничной поездки более десяти лет спустя посчитал для себя небходимым лично посетить место этого боя, мы точно знаем о его восхищении отчаянным гусарством и отвагой атаки британских моряков в апреле 1918 (https://en.wikipedia.org/wiki/Zeebrugge_Raid). Тихонов был далеко не единственным, кто испытывал в британскому флоту - частому гостю в Питере в предвоенное время, а в военное - непосредственному союзнику, значительное уважение. Как минимум до тех пор пока там не перебили большую часть офицеров флота. Год спустя, в августе 1919, Тихонов, уже не гусар но поэт, становится свидетелем схожей атаки англичан на рейд Кронштадта. Для меня связь между этими двумя событиями, и уж тем более с указанными моментами в "Баладе о гвоздях", с точностью совпадающими с направлениием (куст - ост), характером атаки (кегельбан), возрастом атакующих и иными деталями отраженных в документах - совершенно очевидна.
Люди с трудом расстаются со своими мифами, особенно теми иллюзиями, на которых они были воспитаны в детстве. Они и Тихонова воспринимают как маститого советского писателя, а вашу попытку преподнести правду, как горькую пилюлю. Когда наше поколение читает слово "гусар" оно не оседает в памяти как русский солдат или офицер, а как нечто опереточное. Тихонов в 1919 году ещё был царским офицером совершенно с другими представлениями, больше романтическими. Так что в то время он мог быть расстрелян как Гумилёв, просто за то, что он был гусаром. Надо было выживать в содружестве с действительностью. Ну, а став маститым писателем ему уже было трудно признаться, что он писал об атаке британцев на Кронштадт. я к счастью, ещё в молодости прочел об этом нападении, не помню у кого, но там было небольшое искажение - атака якобы была проведена "белофинами", о британцах не было и полслова. Всего доброго.
Я, как сумел, но доказательно, рассказал на основании какого вполне реального события создано стихотворение которым меня, как и всех остальных, кормили в детстве. Закончить все намеченные части меня впрочем не хватило. Завершающая часть должна была содержать стихотворение написанное Тихоновым позже в Остенде, где собственно и происходил, широко освещавшийся в прессе рейд британских моряков, так вдохновивший в 1915 году Тихонова-гусара, и многих с ним увязших в бесконечных стычках окопной войны. Вот это-то отчаянное гусарство, и " с квадратными глазами, отвага" всколыхнули столь многое для тогда еще талантливого поэта после рейда кронштадского.
Я вечером увидел Зеебрюгге,
В лиловой пене брандера плечо,
След батарей за дюнами на юге
Я, как легенду черную, прочел.
Пустыней мол и виадук сияли,
Дымилась моря старая доска,
И жирной нефти плавала в канале
Оранжево-зеленая тоска.
Простого дня тягучее качанье,
В нем чуть дрожал полузабытый миф,
Когда сюда ворвались англичане,
Ночную гавань боем ослепив.
Далекий бой - он ничего не весил
На горизонте нынешнего дня,
Как будто клочья дымовой завесы
На вечер весь окутали меня.
Я пил и ел, я думал, не проснется
Во мне война - сны день мой заглушат:
Мне снился блеск форштевня миноносца,
Которым крейсер к молу был прижат.
Мне снился брандер, тонущий кормою,
И на корме - тяжелый сверток тел,
И виадук воздушною тюрьмою,
Искрящейся решеткой просвистел.
Мне снился человек на парапете,
Над ним ракеты зыбились, пыля,
Он был одни в их погребальном свете,
За ним фор-марс горящий корабля.
Мне снилась та, с квадратными глазами,
Что сны мои пронзительно вела,
Отвага та, которой нет названья,
И не понять, зачем она была.
Проснулся я. Стояла ночь глухая,
На потолке, снимая ночи гарь,
Легко сверкнув и снова потухая,
Как гелиограф, шифровал фонарь
Если есть соображения по приведенным фактам, я их с огромным интересом выслушаю. Если же их нет, а это просто попытка гордо и голословно надуть из угла щеки на очевидное, то совершенно непонятно зачем.
Reply
Reply
Из стихотворения «Зеебрюгге» Николая Тихонова, который во время своей заграничной поездки более десяти лет спустя посчитал для себя небходимым лично посетить место этого боя, мы точно знаем о его восхищении отчаянным гусарством и отвагой атаки британских моряков в апреле 1918 (https://en.wikipedia.org/wiki/Zeebrugge_Raid). Тихонов был далеко не единственным, кто испытывал в британскому флоту - частому гостю в Питере в предвоенное время, а в военное - непосредственному союзнику, значительное уважение. Как минимум до тех пор пока там не перебили большую часть офицеров флота.
Год спустя, в августе 1919, Тихонов, уже не гусар но поэт, становится свидетелем схожей атаки англичан на рейд Кронштадта.
Для меня связь между этими двумя событиями, и уж тем более с указанными моментами в "Баладе о гвоздях", с точностью совпадающими с направлениием (куст - ост), характером атаки (кегельбан), возрастом атакующих и иными деталями отраженных в документах - совершенно очевидна.
Reply
Они и Тихонова воспринимают как маститого советского писателя, а вашу попытку преподнести правду, как горькую пилюлю.
Когда наше поколение читает слово "гусар" оно не оседает в памяти как русский солдат или офицер, а как нечто опереточное. Тихонов в 1919 году ещё был царским офицером совершенно с другими представлениями, больше романтическими. Так что в то время он мог быть расстрелян как Гумилёв, просто за то, что он был гусаром. Надо было выживать в содружестве с действительностью. Ну, а став маститым писателем ему уже было трудно признаться, что он писал об атаке британцев на Кронштадт.
я к счастью, ещё в молодости прочел об этом нападении, не помню у кого, но там было небольшое искажение - атака якобы была проведена "белофинами", о британцах не было и полслова.
Всего доброго.
Reply
Leave a comment