Предостережение падшего ангела
Монах, даже если он пал, останется монахом.
Пил я как-то с иеромонахом в запрете. Поведал он мне во время второй поллитры: "Лёха, не зря отцы святые как один пишут наставления монаху: сторонись баб всеми силами, всеми возможными, переключай мозг на другое, не вздумай силой просто отогнать мысли о них... И правда говорят, Лёх, не просто пугают. Сторонись женщины, если пойдешь в монастырь, а то не успеешь головы повернуть - в койку залетишь к ней, и не удовольствие получишь, а мерзости в душу соберешь -
не отмоешься".
Костя был неплохим мастером на Заводе. Окончил какой-то техникум, поступил на завод рабочим, быстро дорос до мастера, закончил какие-то курсы повышения, а то и вовсе на заочный какой-то поступил - не важно. В общем все хорошо у него было. Нашел девочку себе - влюбился. Пожили они немного - годик-другой, да и девочка чего-то захотела большего, стала гулять. Разбежались. Потом, конечно, пыталась вернуться, Коля вроде как и принял ее, да уже всё не то. Жизни то не стало нормальной. И тут как раз полным ходом в стране шло возрождение Православия, восстанавливались храмы, монастыри, энтузиазм населения, духовный подъем. Не знаю как, зачем - оказался Костя в монастыре строящемся. И тут как подхватила его волна удачи. Покрестился там же, и пригодился на стройке, и быстро службу усвоил, и читать по церковному научился. А еще романтика, аж дух захватывает. Бог авансом благодать дарил - сутками без сна и устали. А епархии кадры позарез как нужны. Ну и подстригли Костеньку через полгода активного труднического подвижничества, да и долго ждать не стали - в три дня, пока он в храме молился после пострига, его, да еще одного брата в дьякона и следом в иеромонахи и заделали с разницей в один день.
Дело хорошее, стал Костенька именоваться нынче уже ни больше ни меньше как отец Палладий. Служить стал службы, да и должность получил келарскую. Да тут и прихожанка-старушка одна на ПМЖ к сыну на Алтай собралась, свой дом монастырю и пожертвовала. А был дом в 30 километрах от обители, и сделали там отцы себе подворье. Оборудовали, баньку выстроили. Чередой ездили, когда свободны от службы были. Отдохнуть да и за огородиком посмотреть. И уж полюбилось-то там отцу Палладию. Тихо, вдали от игумена. Тут еще и прихожанки местные захаживать стали, и Нинка чаще всех, взяли на себя подвиг ухода за огородиком. Мол, вам батюшки молиться надо, а грядки мы уж сами. И регулярно-то повадились. Потом стали обед отцу готовить, убираться, стираться. Потом уж и вместе трапезничать стали, а там и по стаканчику кагорчика позволяли себе пропустить. а и разговоры-то пошли уж не духовные а очень даже мирские, уже и проскальзывать флирт такой легкий, безвинный. И повадилась-то к нему Нинка прихожанка, ужу как на работу ходить стала.
- И ты вот веришь, понимал я, что это смерть надвигается, знал, что надо отрывать от себя эту пиявку - от тела и сердца. А уже не мог. Понимал, что уже не могу. Каждый же день собирался ей сказать, прости, мол, давай не будем искушаться... - а не мог. Тянуло, тянуло меня к ней - кричал мне отец Палладий, сильно так уже датенький - соблудил я уже с ней в сердце!
Вытер слезы с лица и продолжил:
- И вот сидим, бутылку кагора выдавили, и чёт мало показалось, а все, что было в запасе випито. И вот говорю я ей: "Нинок, сгоняй-ка к баб Дуне, возьми у нее, хорошо так сидим". Ну и принесла она еще самогонки. К концу бутылки уже мало что помнил. Помню подрясник снял, жарко стало, сигааету стал курить, и кажись еще за одной она пошла... А потом не помню. Проснулся - голова трещит...
.....
.....
.....
- А знаешь почему получилось так? Потому что гордыня Лёх, гордыня сожрала. Думал, что хватит силы, уж меня-то не сломаешь. Думал, бабы уже нипочем мне. Я ж монах. Какие бабы. Ох... тяжко то как. И знаешь, что хреновее всего?
- Что? - спрашиваю, разливая по стопкам.
- Думашь, сильно жалею обо всем? Нет, брат. Самое хреновое в том..., ну давай... - чокнулись, замахнули, пожевали стручки лука зеленого - самое хреновое - повторил Костя - только теперь я понял, чего лишился...
Он помолчал, слезы опять залили его глаза и потекли ручейками...
- Больнее всего тогда, когда вспоминаю, как у престола стоял - после этого он не выдержал и зарыдал в полный голос, уткнувшись лицом в колени...
..
Новый шанс
Пил я как-то с иеромонахом в запрете. Поведал он мне во время второй поллитры: "Лёха, не зря отцы святые как один пишут наставления монаху: сторонись баб всеми силами, всеми возможными, переключай мозг на другое, не вздумай силой просто отогнать мысли о них... И правда говорят, Лёх, не просто пугают. Сторонись женщины, если пойдешь в монастырь, а то не успеешь головы повернуть - в койку залетишь к ней, и не удовольствие получишь, а мерзости в душу соберешь -
не отмоешься".
Костя был неплохим мастером на Заводе. Окончил какой-то техникум, поступил на завод рабочим, быстро дорос до мастера, закончил какие-то курсы повышения, а то и вовсе на заочный какой-то поступил - не важно. В общем все хорошо у него было. Нашел девочку себе - влюбился. Пожили они немного - годик-другой, да и девочка чего-то захотела большего, стала гулять. Разбежались. Потом, конечно, пыталась вернуться, Коля вроде как и принял ее, да уже всё не то. Жизни то не стало нормальной. И тут как раз полным ходом в стране шло возрождение Православия, восстанавливались храмы, монастыри, энтузиазм населения, духовный подъем. Не знаю как, зачем - оказался Костя в монастыре строящемся. И тут как подхватила его волна удачи. Покрестился там же, и пригодился на стройке, и быстро службу усвоил, и читать по церковному научился. А еще романтика, аж дух захватывает. Бог авансом благодать дарил - сутками без сна и устали. А епархии кадры позарез как нужны. Ну и подстригли Костеньку через полгода активного труднического подвижничества, да и долго ждать не стали - в три дня, пока он в храме молился после пострига, его, да еще одного брата в дьякона и следом в иеромонахи и заделали с разницей в один день.
Дело хорошее, стал Костенька именоваться нынче уже ни больше ни меньше как отец Палладий. Служить стал службы, да и должность получил келарскую. Да тут и прихожанка-старушка одна на ПМЖ к сыну на Алтай собралась, свой дом монастырю и пожертвовала. А был дом в 30 километрах от обители, и сделали там отцы себе подворье. Оборудовали, баньку выстроили. Чередой ездили, когда свободны от службы были. Отдохнуть да и за огородиком посмотреть. И уж полюбилось-то там отцу Палладию. Тихо, вдали от игумена. Тут еще и прихожанки местные захаживать стали, и Нинка чаще всех, взяли на себя подвиг ухода за огородиком. Мол, вам батюшки молиться надо, а грядки мы уж сами. И регулярно-то повадились. Потом стали обед отцу готовить, убираться, стираться. Потом уж и вместе трапезничать стали, а там и по стаканчику кагорчика позволяли себе пропустить. а и разговоры-то пошли уж не духовные а очень даже мирские, уже и проскальзывать флирт такой легкий, безвинный. И повадилась-то к нему Нинка прихожанка, ужу как на работу ходить стала.
- И ты вот веришь, понимал я, что это смерть надвигается, знал, что надо отрывать от себя эту пиявку - от тела и сердца. А уже не мог. Понимал, что уже не могу. Каждый же день собирался ей сказать, прости, мол, давай не будем искушаться... - а не мог. Тянуло, тянуло меня к ней - кричал мне отец Палладий, сильно так уже датенький - соблудил я уже с ней в сердце!
Вытер слезы с лица и продолжил:
- И вот сидим, бутылку кагора выдавили, и чёт мало показалось, а все, что было в запасе випито. И вот говорю я ей: "Нинок, сгоняй-ка к баб Дуне, возьми у нее, хорошо так сидим". Ну и принесла она еще самогонки. К концу бутылки уже мало что помнил. Помню подрясник снял, жарко стало, сигааету стал курить, и кажись еще за одной она пошла... А потом не помню. Проснулся - голова трещит...
.....
.....
.....
- А знаешь почему получилось так? Потому что гордыня Лёх, гордыня сожрала. Думал, что хватит силы, уж меня-то не сломаешь. Думал, бабы уже нипочем мне. Я ж монах. Какие бабы. Ох... тяжко то как. И знаешь, что хреновее всего?
- Что? - спрашиваю, разливая по стопкам.
- Думашь, сильно жалею обо всем? Нет, брат. Самое хреновое в том..., ну давай... - чокнулись, замахнули, пожевали стручки лука зеленого - самое хреновое - повторил Костя - только теперь я понял, чего лишился...
Он помолчал, слезы опять залили его глаза и потекли ручейками...
- Больнее всего тогда, когда вспоминаю, как у престола стоял - после этого он не выдержал и зарыдал в полный голос, уткнувшись лицом в колени...
..
Новый шанс