Отпуск. Часть третья
Всё, что написано в данном ЖЖ, никоим образом нельзя воспринимать серьезно. Даже когда автор пытается выдать историю за эпизод из автобиографии, она вполне может оказаться плодом его больной фантазии;
Вторая часть
Итак, с воскресенья по пятницу я находился в обители, приходил в себя после отдыха, игумен до конца недели отсутствовал. И чем больше я отходил от бухла, тем больше меня накрывали духовно-душевные муки.
Я просто был словно четвертованный, и пытался хоть как-то собрать себя воедино. Присутствовал я только телом целиком, а внутри меня словно вся духовная внутренняя структура была разбита на маленькие крохотные осколочки, и их потихонечку помаленечку надо было собирать как пазл. Кое-как меня духовно утешал брат, с которым мы вместе и послушались. Хотя все мои действия: послушания, истопление бани, трапеза и прочее все были чисто на автомате, бездумно. Меня не было.
Хвала повару, он снабжал меня какими-то транками (я даже не спрашивал названия, а молча заглатывал горсть, что он мне молча протягивал на ладони), от которых я всю ночь спал, хоть и видел по 40-50 снов очень странного сюр-содержания, но не ужасы, а просто непонятные. От этих таблеток кумарило еще целый день, и я ходил как полузомби и это немного облегчало мои муки. Но на третий день я понял - надо подзавязывать с такими средствами, потому как чуял, что начинаю подсаживаться на них. Уже примерно со среды я начал готовить исповедь и писать ее на листочек. У меня были сомнения. Я думал как поступить. Либо отдать игумену листок со всеми моими приключениями в отпуске, либо все же проговорить своими собственными устами. Тем не менее, листок был необходим во всех вариантах, на случай если заклинит. Вообще говоря, к приезду отца я уже, не без духовной помощи брата, почти успокоился. Настроение у меня стало ближе к бодрому, выровнялось и можно его озвучить так: "что сделано, то сделано, что будет, то будет". Честно говоря, я настроился на то, что если меня игумен спросит после исповеди "и что делать будем?", я его честно попрошу: "батюшка, выгоните меня с позором, либо отпустите с миром". Вообще говоря, как мне казалось, служить после содеянного было нельзя.
В ночь с четверга на пятницу приехал игумен. В пятницу вечером нам надо было служить. Исповедоваться надо было до службы. После завтрака я подошел к игумену и сказал:
- Батюшка, надо поговорить;
- Давай, только быстро;
- Может, сразу и исповедуете;
- Ну, вечером, на службе и исповедуешься, в чем проблема?
- Я хотел до службы;
Игумен нетерпеливо посмотрел на меня, сбавил тон и, почти шепотом, скороговоркой быстро спросил...
- Ну че? Соблудил что-ли?
Конец третьей части...
Вторая часть
Итак, с воскресенья по пятницу я находился в обители, приходил в себя после отдыха, игумен до конца недели отсутствовал. И чем больше я отходил от бухла, тем больше меня накрывали духовно-душевные муки.
Я просто был словно четвертованный, и пытался хоть как-то собрать себя воедино. Присутствовал я только телом целиком, а внутри меня словно вся духовная внутренняя структура была разбита на маленькие крохотные осколочки, и их потихонечку помаленечку надо было собирать как пазл. Кое-как меня духовно утешал брат, с которым мы вместе и послушались. Хотя все мои действия: послушания, истопление бани, трапеза и прочее все были чисто на автомате, бездумно. Меня не было.
Хвала повару, он снабжал меня какими-то транками (я даже не спрашивал названия, а молча заглатывал горсть, что он мне молча протягивал на ладони), от которых я всю ночь спал, хоть и видел по 40-50 снов очень странного сюр-содержания, но не ужасы, а просто непонятные. От этих таблеток кумарило еще целый день, и я ходил как полузомби и это немного облегчало мои муки. Но на третий день я понял - надо подзавязывать с такими средствами, потому как чуял, что начинаю подсаживаться на них. Уже примерно со среды я начал готовить исповедь и писать ее на листочек. У меня были сомнения. Я думал как поступить. Либо отдать игумену листок со всеми моими приключениями в отпуске, либо все же проговорить своими собственными устами. Тем не менее, листок был необходим во всех вариантах, на случай если заклинит. Вообще говоря, к приезду отца я уже, не без духовной помощи брата, почти успокоился. Настроение у меня стало ближе к бодрому, выровнялось и можно его озвучить так: "что сделано, то сделано, что будет, то будет". Честно говоря, я настроился на то, что если меня игумен спросит после исповеди "и что делать будем?", я его честно попрошу: "батюшка, выгоните меня с позором, либо отпустите с миром". Вообще говоря, как мне казалось, служить после содеянного было нельзя.
В ночь с четверга на пятницу приехал игумен. В пятницу вечером нам надо было служить. Исповедоваться надо было до службы. После завтрака я подошел к игумену и сказал:
- Батюшка, надо поговорить;
- Давай, только быстро;
- Может, сразу и исповедуете;
- Ну, вечером, на службе и исповедуешься, в чем проблема?
- Я хотел до службы;
Игумен нетерпеливо посмотрел на меня, сбавил тон и, почти шепотом, скороговоркой быстро спросил...
- Ну че? Соблудил что-ли?
Конец третьей части...