Марина Москвина. Мир - это зеркало
Я спрашивала:
- Нет, а все-таки мир - это благословенное место или юдоль для печали?
- Мир - это зеркало, - посвистывая, отвечали мне.
Медленное пламя стало разгораться во мне, первые проблески - что Я ЕСТЬ. Что Я СИЯЮ. Что я - чистое бытие и осознанное блаженство. И ничто конечное не относится ко мне.
А надо сказать, я обожаю занятные истории, из которых складывается картина, как поток времени, состоящий из мгновений, или мозаика из разноцветной смальты. Все удивляет меня. Будто я уже на том свете и мне позволили здесь часок погулять.
Слово пустотно, певуче, небуквально, в таких словах мне всегда хотелось рассказывать обо всем вокруг. Я запойный рассказчик. Ни грамма не выдумывая, будто акын, плывущий на верблюде в раскаленной пустыне, я пою свою песнь о том, что вижу.
Вот еду в метро - в вагоне сидит женщина, перед ней стол стоит, на нем - книга, очки, бутерброд. Не чудится ли мне? Даже в столь кратковременном пристанище, как метро, человек пытается обосноваться с чувством и с толком.
Тут же входит бабушка с сумкой на колесиках, в стоптанных ботинках, с дачи возвращается. А с ней муж - натуральный старый самурай с косицей и в кимоно. Только что без меча на боку.
Вдруг женщина, сидевшая рядом, покосилась на меня и говорит:
- Вы знаете, у вас лицо гораздо симпатичней, чем в отражении. Ничего общего с отражением. Там все криво, косо - просто кошмар какой-то!
(Марина Москвина, "Учись слушать")
- Нет, а все-таки мир - это благословенное место или юдоль для печали?
- Мир - это зеркало, - посвистывая, отвечали мне.
Медленное пламя стало разгораться во мне, первые проблески - что Я ЕСТЬ. Что Я СИЯЮ. Что я - чистое бытие и осознанное блаженство. И ничто конечное не относится ко мне.
А надо сказать, я обожаю занятные истории, из которых складывается картина, как поток времени, состоящий из мгновений, или мозаика из разноцветной смальты. Все удивляет меня. Будто я уже на том свете и мне позволили здесь часок погулять.
Слово пустотно, певуче, небуквально, в таких словах мне всегда хотелось рассказывать обо всем вокруг. Я запойный рассказчик. Ни грамма не выдумывая, будто акын, плывущий на верблюде в раскаленной пустыне, я пою свою песнь о том, что вижу.
Вот еду в метро - в вагоне сидит женщина, перед ней стол стоит, на нем - книга, очки, бутерброд. Не чудится ли мне? Даже в столь кратковременном пристанище, как метро, человек пытается обосноваться с чувством и с толком.
Тут же входит бабушка с сумкой на колесиках, в стоптанных ботинках, с дачи возвращается. А с ней муж - натуральный старый самурай с косицей и в кимоно. Только что без меча на боку.
Вдруг женщина, сидевшая рядом, покосилась на меня и говорит:
- Вы знаете, у вас лицо гораздо симпатичней, чем в отражении. Ничего общего с отражением. Там все криво, косо - просто кошмар какой-то!
(Марина Москвина, "Учись слушать")