Национал-католицизм и «русский мир»: история совпадений
На фото: Семана Санта - по-испански «Страстная неделя» - кульминация Великого поста.
Когда говорят, что в России церковь сливается с государством, полезно знать, что такое случалось не только у нас. Профессор НИУ ВШЭ Татьяна Коваль в «Ибероамериканских тетрадях» описала механизм раскрутки «национал-католицизма» в Испании времен Франко, найдя немало сходств с ситуацией в нынешней России. Но испанская история не только пугает: она дает пример того, как можно избавиться от фундаментализма. «Стол» выписал самые интересные фрагменты статьи.
Говорят, что «история учит тому, что ничему не учит». Однако ее уроки могут быть очень полезны дня осмысления современных процессов, в том числе и в нашей стране. Один из них даёт нам так называемый национал-католицизм - идеология, которая возникла в переломные для Испании 1930-е годы и стала практически официальной в эпоху франкистского режима.
Для современной российской жизни проблема соотношения национального и религиозного особенно актуальна. Как показывают социологические опросы, рост числа причисляющих себя к православию свидетельствует не столько о возрождении религии и распространении христианских ценностей, сколько о превращении православия в неотъемлемую часть национальной идентификации. Показательно при этом, что хотя три четверти россиян сейчас считают себя православными, треть из них не верит в Бога.
На фото: Крестный ход на 700 летие преподобного Сергия Радонежского
Это не новое явление для России. Еще Николай Бердяев отмечал, что «русская история явила совершенно исключительное зрелище - полнейшую национализацию церкви Христовой, которая определяет себя как вселенскую. Церковный национализм характерное русское явление». Но разве не то же самое можно сказать и об испанском католицизме?
Другими словами, тождество между национальным и религиозным («быть испанцем - это значит быть католиком», «быть русским - значит быть православным») - вполне традиционное явление, как для Испании, так и для России. Думается, что национализация христианства имеет как светлую, так и тёмную стороны. Светлая - это обращённость к высшим ценностям и идеалам. Национализируя, «присваивая» Христа, нация старается установить с Ним особенно близкое родство. И в этом есть своя правда, потому что Он и есть «свой» для каждого верующего. Однако в таком «присвоении» таится опасность затемнить высокие устремления самоутверждением и претензией на особые отношения с Богом. В конкретных политических ситуациях это обретает особый смысл.
Уместно напомнить, что национал-католицизм зарождался в 30-е годы прошлого века, антилиберальный пафос его идеологов был во многом обусловлен антиклерикальной и антирелигиозной политикой республиканцев, не говоря уже о провокационной деятельности анархистов. Среди многих католиков нарастала потребность в духовном сплочении на основе традиционализма, и в годы гражданской войны (1936-1939 гг.) большая часть верующих поддержала Ф. Франко.
На фото: Франко с Орденом Святого Фердинанда на груди, 1969 год
После победы франкистов католицизм стал официальной религией государства. С 1941 по 1953 годы Конкордат 1851 года, пропитанный средневековым духом, а затем новый Конкордат, еще раз подтверждавший конфессиональный характер нации и государства ("La confesionalidad de la nacion у del Estado" - art. 1). Идеология «национал-католицизма», сочетая в себе религиозные мотивы с патриотическими и националистическими, утвердилась на несколько десятилетий в качестве официальной.
На мой взгляд, среди наиболее важных положений этой идеологии, в которых так или иначе утверждалось тождество нации и религии, можно отметить следующие.
Во-первых, концепция «испанидад». Изначально это понятие было политически нейтральным и обозначало «испанский мир», а точнее ту культурно-языковую общность народов Испании, Португалии и Латинской Америки, которая сложилась после открытия Нового Света. Однако Роберто Де Маэсту наполнил его совершенно определённым политическим смыслом, утверждая, что никакой либерализм не приживётся на испанской почве и что путь к возрождению величия страны лежит через восстановление её католического духа, союза церкви и государства и возвращение к монархии. В его трактовке «испанидад» речь шла не просто о связи колоний Нового Света с Испанией, но об исторической преемственности Испании его времени с великой Империей XVI века.
Отождествление «духа» испанской нации с католицизмом. Из представителей высшей церковной иерархии эту тему последовательно развивал кардинал Гома. Он, в частности, считал, что «самоубийственно разделять понятия Родины и христианской веры» и что, если Испания перестанет быть католической, она погибнет, как и другие народы, разорвавшие священную связь с Небом.
Постулат об исключительности испанской нации и её особой миссии в мировой истории. Ностальгия по имперскому прошлому, в котором, как казалось многим испанцам, национальный дух раскрылся в своём полном величии. «Идея Испании как Империи есть идея мировой католической Империи. В своем пределе это религиозное единство человеческого рода, распространение католицизма по всему миру». Конечно, всё это очевидно, и, можно сказать, вполне соответствовало духу эпохи и многовековой традиции господства католической церкви. Но эта же логика повторялась и повторяется и в наши дни у других народов.
На фото: Фиеста Богоматери Пилар и День Испанидад
Концепция «Церкви Воинствующей». У идеологов национал-католицизма эта концепция использовалась для идейно-политической мобилизации верующих, которые должны были ощутить себя «рыцарями Испанидад» или «рыцарями христианской веры», готовыми в любой момент вступить в смертельную схватку с врагами церкви, нации и государства. Важнейшими ценностями признавались дисциплина, иерархия и вертикаль власти. Во главе иерархии стоит национальный вождь - каудильо, ответственный только перед «Богом и историей», а не перед народом. Он - вне критики и подозрений. Его решения всегда верны и совершаются на благо Родины. Государство признавалось выше личности. Этатизм и авторитаризм противопоставлялись гнилому либерализму и развращающей народ демократии. Либералы и демократы, марксисты и коммунисты, масоны и евреи - вот в ком видели главных врагов идеологи национал-католицизма. Поэтому разговоры о демократии, равенстве или свободных парламентских выборах - вражеские происки. «Либеральное понимание свободы выливается на практике в освящение анархии», а либеральное понимание свободы основано на абсурдных «правах человека».
Провозглашение войны «Истинной Испании» против «анти-Испании» «священным крестовым походом», борьбой Добра и Зла, столкновением христианской цивилизации с силами Антихриста. К этим силам принадлежали, прежде всего, все те, кто поддерживал Республику, а также те, кто критиковал церковь. Обратим внимание, что именно эта идея сыграла роль спускового крючка, и убить «приспешника дьявола» стало делом чести и доблести «истинных католиков». Другими словами, призыв «любить грешника, но ненавидеть грех» превратился в императив ненависти к грешникам и их грехам.
Таким образом, мы видим ряд подмен, в результате которых христианские положения искажаются, подлинная кафоличность церкви исчезает, а религиозная идея вкупе с препарированными историческими фактами используется для обоснования религиозного национализма. Католицизм в Испании, в данном случае, превращался в «испанский католицизм», образцово-показательный для всего католического мира. При этом привычка церкви к особому положению в государстве, её роль нравственного цензора и монополиста в образовании, брачно-семейном праве, привела к тому, что всякая критика в её адрес расценивалась как посягательство на устои государства.
Курс на демократизацию, взятый Вторым Ватиканским собором (1962 - 1965 годы), кардинально изменил ситуацию. Признание Собором демократии лучшей формой правления, личности - высшей целью социально-политической и экономической жизни, а свободы совести, как и остальных прав человека, неотъемлемой частью цивилизованного общества, - всё это резко контрастировало с происходящим в Испании. В связи с этим Собор выразил «глубокую скорбь о дискриминации между верующими и неверующими, которую несправедливо вводят некоторые гражданские власти, не признавая основных прав человеческой личности». В итоге в 1967 году под давлением Ватикана в Испании был принят Закон о свободе совести, впрочем, благодаря многочисленным поправкам, он имел крайне ограниченный характер. Тем не менее шаг к свободе был сделан, и к началу 1970-х годов к церковной власти в стране пришло молодое поколение. Руководствуясь постановлениями Собора, оно активно включилось в борьбу за демократизацию режима.
После смерти Ф. Франко в 1975 году о национал-католицизме, казалось бы, навсегда забыли. Испанцы по праву гордятся тем, что смогли мирно и последовательно перейти к демократии и построить «аконфессионалыюе» государство, в котором «открывается путь к сотрудничеству Церкви и государства при предоставлении гражданам полной религиозной свободы».
Демократические права и свободы единодушно признаются «фундаментальными основами» политического бытия и, как считают 87% испанцев, ни при каких условиях не могут быть пересмотрены. При этом подавляющее большинство из них продолжают считать себя католиками и глубоко верующими людьми.
Несмотря на секуляризацию и постепенное уменьшение на протяжении последних десятилетий числа верующих, почти три четверги жителей Испании считают себя католиками.
Обращает на себя внимание, что вне зависимости от степени воцерковленности, в Испании разрыв между числом тех, кто называет себя католиками, и числом тех, кто верит в Бога, практически незаметен, колеблясь в пределах 1 - 3 %. Это, казалось бы, очевидное соответствие, далеко не так очевидно, как может показаться на первый взгляд. В России, например, около 75% граждан называют себя православными, но при этом 40 % не верят в Бога.
Таким образом, Испания даёт нам яркий пример не только мирного перехода от авторитаризма к демократии, но и возможности радикальных, но при этом не ведущих к расколу, изменений в церкви. Секуляризация не привела к массовому неверию. Католическая традиция сохраняется в новых формах, а отношения многих верующих с Богом становятся менее показными, но при этом более личностными и глубокими. Налицо и органичное сочетание религиозных убеждений с демократическими ценностями, правами человека и свободой совести. Конечно, не стоит идеализировать испанскую церковь и закрывать глаза на многие противоречия духовной жизни страны, но не видеть сильные стороны тоже было бы неправильно и несправедливо.
Ольга ФИЛИНА