кто еще не читал
...Современный человек отчужден от себя, от своих ближних, от природы. Он превращен в товар, свои жизненные силы он воспринимает как инвестицию, которая должна приносить ему прибыль, максимально возможную при существующих рыночных условиях. Человеческие отношения, в сущности, являются взаимодействием отчужденных автоматов, каждый из которых основывает свою безопасность на том, чтобы держаться в стаде теснее и не отличаться от других в мысли, чувстве или действии.
Хотя каждый старается быть как можно ближе к остальным, он остается крайне одиноким, проникнутым чувством опасности, тревоги и вины, которое всегда появляется там, где человеческая изолированность не может быть преодолена. Наша цивилизация предлагает много паллиативов, помогающих людям не ощущать своей отчужденности. Прежде всего, это строгий шаблон бюрократизированного, механизированного труда, который помогает людям оставаться вне осознания своих самых основных человеческих желаний, стремлений к высшим целям и единству.
Поскольку один этот шаблон не справляется с задачей, человек пытается преодолеть свое неосознанное отчаяние при помощи стереотипа развлечений, пассивного потребления звуков и зрелищ, предлагаемых развлекательной индустрией, а также удовлетворения от покупки новых вещей и скорой замены их другими. Современный человек, пользуясь характеристикой О.Хаксли*, - это человек хорошо накормленный, хорошо одетый, сексуально удовлетворенный, но не обладающий собственным "я", не имеющий никаких, кроме самых поверхностных, контактов со своими ближними, направляемый лозунгами типа "Кто страсти любит, тот общество губит", или "Никогда не откладывай на завтра удовольствие, которое можешь получить сегодня", или "Теперь каждый счастлив". Человеческое счастье сегодня состоит в том, чтобы развлекаться. Развлекаться - это значит получать удовольствие от употребления и потребления товаров, зрелищ, пищи, напитков, сигарет, людей, лекций, книг, кинокартин - все потребляется, поглощается.
* О.Хаксли (1894-1963) - английский писатель. Здесь речь идет о его романе-антиутопии "Прекрасный новый мир" (1932).
Мир - это один большой предмет нашего аппетита, большое яблоко, большая бутылка, большая грудь; мы - сосунки, вечно чего-то жаждущие, вечно на что-то надеющиеся - и вечно разочарованные. Наша психология приспособлена к тому, чтобы обменивать и получать, торговать и потреблять; все предметы - как духовные, так и материальные - становятся объектом обмена и потребления. И в области любви ситуация соответствует социальному облику современного человека. Автоматы не могут любить; они могут обменивать свои "личные пакеты", рассчитывая на удачную сделку.
Одна из самых значительных целей в любви и особенно в браках с их отчужденной структурой - это достижение "слаженности". В статьях о счастливом браке его идеал описывается как исправно функционирующий слаженный механизм. Это описание не слишком отличается от характеристики идеального служащего: он должен быть "разумно независим", готов к совместной работе, терпим и в то же время честолюбив и активен. Таким же образом, как скажет нам брачный адвокат, муж должен "понимать" свою жену и помогать ей. Например, ему рекомендуется делать ей комплименты по поводу ее нового платья и вкусного блюда. Она в ответ должна "понимать" его, когда он приходит домой усталый и расстроенный; внимательно его выслушивать, когда он говорит о своих деловых затруднениях; не сердиться, когда он забывает о ее дне рождения. Весь набор этих проявлений внимания сводится к хорошо отлаженному партнерству двух людей, пусть и остающихся чужими друг другу на протяжении всей жизни, не стремящихся к "глубинной душевной связи", но любезных друг с другом и старающихся сделать друг для друга жизнь как можно приятнее.
При таком понимании любви и брака подчеркивается их ценность как убежища, спасающего от непереносимого чувства одиночества. Создается союз двоих против мира, и этот эгоизм вдвоем ошибочно принимается за любовь и близость.
Воспевание идеала слаженности, взаимной терпимости и т.д. - явление относительно новое. В годы после первой мировой войны главным условием счастливого союза двоих считали обоюдное половое удовлетворение. Психологи были убеждены, что причины множества несчастливых браков заключаются в сексуальном несоответствии партнеров, в их "неправильном" половом поведении, т.е. в незнании техники "любовной игры" одним или обоими партнерами. Чтобы "излечить" эту беду и помочь неудачливым парам, во многих книгах давали инструкции и советы относительно правильного полового поведения и обещали, скрыто или явно, обретение счастья и любви.
Основополагающая идея состояла в том, что любовь - дитя полового наслаждения и если два человека в этом смысле научатся вполне удовлетворять друг друга, то они постигнут искусство любить. В соответствии с общей иллюзией времени полагали, что использование правильной техники касается не только индустриального производства, но также и всех сторон человеческой жизни. На самом же деле истина прямо противоположна этому предположению. Любовь не является следствием полового удовлетворения, наоборот, даже знание так называемых половых приемов - это результат любви. Если бы этот тезис нуждался в ином, кроме повседневного наблюдения, доказательстве, то его можно было бы найти в обширном материале психоаналитических данных. Изучение наиболее часто встречающихся сексуальных проблем (фригидность у женщин и более или менее острые формы импотенции у мужчин) показывает, что причина здесь не в отсутствии знаний специфической техники, а в психологических торможениях, приводящих к неспособности любить. Страх или ненависть к другому полу становится источником тех трудностей, которые мешают человеку действовать стихийно, отдаваться полностью, непосредственно и доверчиво своему партнеру. Если человек с подобными торможениями сможет избавиться от страха или ненависти и обретет способность любить, исчезнут и сексуальные проблемы. Если нет, то не поможет и знание специальной техники.
Однако благодаря теории Фрейда положение о том, что любовь сопутствует обоюдному половому удовлетворению, имело огромное влияние на умы. Для Фрейда любовь была в основном половым феноменом.
"Человек, на опыте убедившись, что половая (генитальная) любовь приносит ему самое большое удовлетворение, так что фактически оно для него становится прототипом счастья, вынужден вследствие этого искать свое счастье на пути половых связей, ставить генитальную эротику в центр своей жизни".
Любовь как стремление к запретному, по Фрейду, была первоначально лишь проявлением чувственности, и в бессознательном человеке она все еще остается такой. Что касается ощущения слиянности, которое суть мистическое переживание и источник самой высшей радости единства с другим человеком или с ближними, то оно было интерпретировано З.Фрейдом как патология возвращения к состоянию раннего, "неограниченного нарциссизма".
Стоит сделать еще один шаг, чтобы, как Фрейд, отнести любовь к области иррационального. Разницы между иррациональной любовью и любовью как выражением зрелой личности для него не существует. В своей работе, посвященной переносу, он подчеркивал, что любовь, перенесенная на другой объект, в сущности своей всегда граничит с ненормальностью. Она всегда сопровождается безрассудностью в отношении действительности, подчиненностью слепой силе, т.е. похожа на детскую влюбленность, ее слепок. Любовь как интеллектуальный феномен, как вершина достигнутой зрелости не составляла для З.Фрейда предмета исследования, поскольку такая любовь для него вообще реально не существовала.
Фрейдовское понимание любви как результата полового влечения, или, вернее, сексуального удовлетворения, отражающегося в сознательном чувстве, стало отчасти популярно благодаря настроениям, преобладавшим в годы после первой мировой войны. Как общепринятое, так и фрейдовское понимание любви было, с одной стороны, реакцией на строгие нравы викторианской эпохи, а с другой - отражением взглядов на человека в буржуазном обществе того времени. Чтобы доказать, что товарно-производственные отношения капитализма соответствуют естественным потребностям человека, нужны были аргументы, подтверждающие, что он по своей природе склонен к конкуренции и полон враждебности к другим людям. Подобно тому как экономисты твердили о присущей человеку ненасытной жажде наживы, а дарвинисты - о биологическом законе выживания наиболее приспособленных существ, Фрейд строит свою теорию, полагая, что мужчиной руководит безграничное стремление к сексуальному покорению всех женщин и только давление общества препятствует ему в осуществлении этого желания. На этой почве между всеми мужчинами возникают взаимная зависть и конкуренция, которые будут продолжаться, даже если исчезнут все социальные и экономические к тому причины.
Наконец, мышление Фрейда находилось в значительной мере под влиянием того типа материализма, который преобладал в XIX в. Считалось, что духовное - производное от физиологического, а потому любовь, ненависть, честолюбие, зависть объяснялись Фрейдом как различные проявления одного и того же полового инстинкта. Он не замечал, что основополагающая реальность - это целостность человеческого существования: во-первых, общая всем людям духовная среда, во-вторых, "практика жизни", заданная специфической структурой общества. (Решительный шаг вперед от этого типа материализма был сделан Марксом в его "историческом материализме", в котором не тела и инстинкты (вроде потребности в пище или имуществе) служат ключом к пониманию человека, а целостный жизненный процесс, "практика жизни".)
Согласно Фрейду, полное и ничем не сдерживаемое удовлетворение всех инстинктивных желаний ведет к духовному здоровью и счастью. Но очевидные клинические факты показывают, что мужчина или женщина, которые посвящают свою жизнь сексу, очень часто страдают от острых неврозов. Полное удовлетворение всех инстинктивных потребностей не только не дает основы для счастья, но и не гарантирует даже психического благополучия.
Идеи Фрейда стали популярны в период после первой мировой войны только вследствие тех изменений, которые претерпел капитализм, когда центр тяжести был перенесен с накопления на расходование, с самоограничения как средства экономического успеха на потребление как основу для сверхширокого рынка и главное удовольствие для одержимого тревогой, автоматизированного индивида. Не откладывать удовлетворение какого бы то ни было желания стало главной тенденцией как в сфере секса, так и в сфере всякого материального потребления.
Интересно сравнить взгляды З.Фрейда, соответствующие духу капитализма, когда он еще существовал в своем первозданном виде в начале нашего века, с идеями, понятиями одного из самых блестящих психоаналитиков - X.С.Салливана*. В его психоаналитической системе - в противоположность фрейдовской - мы находим строгое разграничение между сексуальностью и любовью.
* X.С.Салливан (1892-1949) - американский психолог, один из основателей неофрейдизма.
Что они означают в концепции Салливана?
"Близость - это такой тип ситуации, включающей двух людей, которая дает достаточные возможности для утверждения всех их личных ценностей. Утверждение личных ценностей требует такого типа отношений, которые я называю сотрудничеством, а под ним разумею четко сформированную приспособленность поведения одного человека к выраженным потребностям другого человека ради увеличения идентичного, т.е. все более и более полного взаимного удовлетворения, а также для поддержания возрастающего у обоих чувства безопасности их положения".
Если мы освободим эти утверждения от некоторой языковой сложности, то сущность любви предстанет как ситуация сотрудничества, в котором два человека чувствуют так: "Мы играем по правилам игры, чтобы поддержать наш престиж, чувство превосходства и достоинство".
Как фрейдовская концепция любви дает описание опыта патриархального самца в условиях капитализма XIX в., так салливановское описание передает опыт отчужденной, мыслящей рыночными категориями личности XX в. Это описание "эгоизма вдвоем", эгоизма двух людей, объединенных своими общими интересами и противостоящих вместе враждебному и чуждому миру. Такое описание близости применимо к чувству любого слаженного сотрудничества, в котором каждый "приспосабливает свое поведение к выраженным потребностям другого человека ради общих целей" (показательно, что Салливан говорит здесь о выраженных потребностях, в то время как любовь предполагает у двух людей реакцию именно на невыраженные потребности).
Любовь как взаимное половое удовлетворение или любовь как "слаженная работа" и убежище от одиночества - это две "нормальные" формы псевдолюбви в современном западном обществе, социальные модели патологии любви. Существует много индивидуальных форм патологии любви, которые приводят к страданию, вызывающему неврозы. Некоторые из наиболее часто встречающихся форм кратко описаны в следующих примерах.
......................
Форма псевдолюбви, которая нередко воспринимается (а еще чаще изображается в кинокартинах и романах) как "великая любовь", - это любовь-поклонение. Если человек не достиг уровня развития, на котором он обретает сознание собственного "я" благодаря продуктивной реализации своих возможностей, он имеет склонность обожествлять любимого. Будучи отчужден от своих собственных сил, он проецирует их на своего кумира, почитаемого как воплощение любви, света, блаженства; он теряет себя в любимом человеке, вместо того чтобы находить себя в нем. Поскольку обычно никакой человек не может в течение долгого времени жить согласно сверхожиданиям своего почитателя, то у последнего неминуемо наступает разочарование, возникает новый идол, иногда так происходит по многу раз. Что характерно для данного типа любви, так это сила и внезапность любовного переживания на начальном этапе. Любовь-поклонение часто описывается как истинная, великая любовь; но хотя она, казалось бы, должна свидетельствовать о глубине чувства, на самом деле такая всепоглощающая страсть обнаруживает лишь нищету духа и отчаяние поклоняющегося.
Другая псевдолюбовь может быть названа сентиментальной. Ее сущность в том, что чувство переживается только в воображении, а не в реальных отношениях с другим человеком. Наиболее широко распространенная форма этой любви - "заместительное" любовное удовлетворение, переживаемое потребителем песен, кинокартин и романов с мелодраматическими сюжетами. Все неосуществленные желания любви, единения и близости находят удовлетворение в поглощении такой продукции. Мужчина и женщина, которые в отношениях друг к другу не способны проникнуть сквозь стену отчужденности, бывают растроганы до слез, когда представляют себя участниками счастливой или роковой любовной истории, разыгрываемой на экране. Для многих пар это единственный способ пережить любовь - не реально, разумеется, а лишь в качестве ее зрителей. Как только они опускаются в мир действительных отношений, они становятся холодны и бездушны.
Другой вид сентиментальной любви - временная аберрация. Пара людей может жить трогательными воспоминаниями о своих прежних чувствах (забыв о том, что, когда это прошлое было настоящим, никакой любви они не ощущали), а также фантазиями о своей будущей любви. Как много помолвленных или молодоженов мечтают о некоем блаженстве, которое ожидает их якобы впереди, тогда как в данный момент они уже начинают скучать друг с другом! Эта тенденция совпадает с общей установкой, характерной для современного человека. Он живет в прошлом или в будущем, но не в настоящем. Он сентиментально вспоминает свое детство и свою мать или строит счастливые планы на завтра. Переживается ли любовь "заместительно", как фиктивное участие в переживаниях других людей, переносится ли она из настоящего в прошлое или в будущее, такие абстрактные и отчужденные формы любви служат лишь наркотиком, облегчающим боль реальности, одиночества и отчуждения.
Еще одно проявление невротической любви - нежелание замечать свои грехи и сосредоточенность на недостатках и слабостях "любимого" человека. Индивиды поступают в этом отношении так же, как группы, нации и религии. Они прекрасно видят даже маленькие слабости другого человека и, беспощадно обличая их, охотно закрывают глаза на свои собственные пороки. Если два человека делают это одновременно (как это часто и бывает), то их любовные отношения превращаются в пытку постоянного взаиморазоблачения. Если я властен, или нерешителен, или жаден, я нахожу эти качества в моем партнере и в зависимости от моего характера пытаюсь искоренить эти недостатки или наказать за них. Моя "половина" делает то же самое, и таким образом мы оба успешно обходим свои пороки и потому не предпринимаем никаких шагов, которые помогли бы нам в собственном совершенствовании.
Другая форма псевдолюбви - это проекция своих проблем на детей. Прежде всего это часто проявляется в самом желании иметь ребенка. Когда человек чувствует, что не в состоянии придать смысл собственной жизни, он старается обрести этот смысл в сыне или дочери. Но так можно ввергнуть в беду как самого себя, так и свое дитя. Себя - потому что проблема существования может быть разрешена каждым человеком только внутри самого себя, а не при помощи посредника; ребенка - потому что в родителях могут отсутствовать те качества, которые необходимы для его воспитания. Дети служат "компенсаторным" целям и тогда, когда встает вопрос о расторжении несчастливого брака. Главный аргумент родителей в такой ситуации - они, мол, не могут разойтись, чтобы не лишать ребенка благодеяний единой семьи. Однако на самом деле атмосфера напряженности и безрадостности в подобной семье более вредна для ребенка, чем открытый разрыв, который по крайней мере учит, что человек в состоянии посредством смелого решения изменить непереносимую ситуацию.
Следует упомянуть здесь еще одну часто встречающуюся иллюзию. Так же, как люди привыкли думать, что боли и печали надо избегать при любых обстоятельствах, так же они убеждены, что любовь означает полное отсутствие конфликтов. Они находят доводы в пользу этой идеи в том, что столкновения мнений, которые они видят вокруг, оказывают взаиморазрушительное действие и не несут ничего хорошего ни одной из сторон. На самом же деле для большинства людей стремление разрешить конфликт - это поиск путей к примирению, согласию в спорном вопросе. Конфликты между любимыми происходят из желания не скрыть что-то или свалить вину на другого, а, наоборот, разобраться в причинах несогласия, чтобы их устранить. Такие конфликты не разрушительны. Они ведут к взаимопониманию, рождают катарсис, из которого оба человека выходят обогащенными новым знанием и силой.
Итак, любовь возможна, только если два человека связаны друг с другом всем своим существованием. Только в этом и проявляется человеческий облик, жизнетворность, сила любви. Любовь, так переживаемая, - это постоянные риск, напряжение, состояние не расслабления, а движения, роста, сотрудничества; наличие гармонии или конфликта, радости или печали вторично, производно от главного: два человека чувствуют полноту своего существования, и в единстве друг с другом каждый из них обретает себя, а не теряет. Существует только одно доказательство наличия любви: глубина отношений, их жизненная сила, преображающая каждого из любящих. Это те плоды, по которым узнается любовь.