Из прошлого в будущее
Город, 1918
Многие лета...
....
Страшные, щиплющие сердце звуки плыли с хрустящей земли, гнусаво,
пискливо вырываясь из желтозубых бандур с кривыми ручками.
- Братики, сестрички, обратите внимание на убожество мое. Подайте,
Христа ради, что милость ваша будет.
- Бегите на площадь, Федосей Петрович, а то опоздаем.
- Молебен будет.
- Крестный ход.
- Молебствие о даровании победы и одоления революционному оружию
народной украинской армии.
- Помилуйте, какие же победы и одоление? Победили уже.
- Еще побеждать будут!
- Поход буде.
- Куды поход?
- На Москву.
- На какую Москву?
- На самую обыкновенную.
- Руки коротки.
- Як вы казалы? Повторить, як вы казалы? Хлопцы, слухайте, що вин
казав!
- Ничего я не говорил!
- Держи, держи его, вора, держи!!
- Беги, Маруся, через те ворота, здесь не пройдем. Петлюра, говорят, на
площади. Петлюру смотреть.
- Дура, Петлюра в соборе.
- Сама ты дура. Он на белом коне, говорят, едет.
- Слава Петлюри! Украинской Народной Республике слава!!!
- Дон... дон... дон... Дон-дон-дон... Тирли-бомбом. Дон-бом-бом, -
бесились колокола.
- Воззрите на сироток, православные граждане, добрые люди... Слепому...
Убогому...
.....
" - Петька, Петька. Кого это подняли?..
- Кажись, Петлюра.
- Петлюра речь говорит...
- Що вы брешете... Це простый оратор...
- Маруся, оратор. Гляди... Гляди...
- Декларацию обявляют...
- Ни, це Универсал будут читать.
- Хай живе вильна Украина!
Поднятый человек глянул вдохновенно поверх тысячной гущи голов куда-то,
где все явственнее вылезал солнечный диск и золотил густым, красным
золотом кресты, взмахнул рукой и слабо выкрикнул:
- Народу слава!
- Петлюра... Петлюра.
- Да який Петлюра. Що вы сказились?
- Чего на фонтан Петлюра полезет?
- Петлюра в Харькове.
- Петлюра только что проследовал во дворец на банкет...
- Не брешить, никаких банкетов не буде.
- Слава народу! - повторял человек, и тотчас прядь светлых волос
прыгнула, соскочила ему на лоб.
- Тише!
Голос светлого человека окреп и был слышен ясно сквозь рокот и хруст
ног, сквозь гуденье и прибой, сквозь отдаленные барабаны.
- Видели Петлюру?
- Как же, господи, только что.
- Ах, счастливица. Какой он? Какой?
- Усы черные кверху, как у Вильгельма, и в шлеме. Да вот он, вон он,
смотрите, смотрите, Марья Федоровна, глядите, глядите - едет...
- Що вы провокацию робите! Це начальник Городской пожарной команды.
- Сударыня, Петлюра в Бельгии.
- Зачем же в Бельгию он поехал?
- Улаживать союз с союзниками...
- Та ни. Вин сейчас с эскортом поехал в Думу.
- Чого?..
- Присяга...
- Он будет присягать?
- Зачем он? Ему будут присягать.
- Ну, я скорей умру (шепот), а не присягну...
- Та вам и не надо... Женщин не тронут.
- Жидов тронут, это верно...
- И офицеров. Всем им кишки повыпустят.
- И помещиков. Долой!!
- Тише!
Светлый человек с какой-то страшной тоской и в то же время решимостью в
глазах указал на солнце.
- Вы чулы, громадяне, браты и товарищи, - заговорил он, - як козаки
пели: "Бо старшины з нами, з нами, як з братами". З нами. З нами воны! -
человек ударил себя шапкой в грудь, на которой алел громадной волной бант,
- з нами. Бо тии старшины з народу, з ним родились, з ним и умрут. З нами
воны мерзли в снегу при облоге Города и вот доблестно узяли его, и прапор
червонный уже висит над теми громадами...
- Ура!
- Який червонный? Що вин каже? Жовто-блакитный.
- У большаков тэ ж червонный.
- Тише! Слава!
- А вин погано размовляе на украинской мови...
- Товарищи! Перед вами теперь новая задача - поднять и укрепить новую
незалежну Республику, для счастия усих трудящихся элементов - рабочих и
хлеборобов, бо тильки воны, полившие своею свежею кровью и потом нашу
ридну землю, мають право владеть ею!
- Верно! Слава!
- Ты слышишь, "товарищами" называет? Чудеса-а...
- Ти-ше.
- Поэтому, дорогие граждане, присягнем тут в радостный час народной
победы, - глаза оратора начали светиться, он все возбужденнее простирал
руки к густому небу и все меньше в его речи становилось украинских слов, -
и дадим клятву, що мы не зложим оружие, доки червонный прапор - символ
свободы - не буде развеваться над всем миром трудящихся.
- Ура! Ура! Ура!.. Питер...
- Васька, заткнись. Что ты сдурел?
- Щур, что вы, тише!
- Ей-богу, Михаил Семенович, не могу выдержать - вставай... прокл...
Черные онегинские баки скрылись в густом бобровом воротнике, и только
видно было, как тревожно сверкнули в сторону восторженного самокатчика,
сдавленного в толпе, глаза, до странности похожие на глаза покойного
прапорщика Шполянского, погибшего в ночь на четырнадцатое декабря. Рука в
желтой перчатке протянулась и сдавила руку Щура...
- Ладно. Ладно, не буду, - бормотал Щур, въедаясь глазами в светлого
человека.
А тот, уже овладев собой и массой в ближайших рядах, вскрикивал:
- Хай живут советы рабочих, селянских и казачьих депутатов. Да
здравствует...
Солнце вдруг угасло, и на Софии и куполах легла тень; лицо Богдана
вырезалось четко, лицо человека тоже. Видно было, как прыгал светлый кок
над его лбом...
Михаил Булгаков. Белая гвардия
Многие лета...
....
Страшные, щиплющие сердце звуки плыли с хрустящей земли, гнусаво,
пискливо вырываясь из желтозубых бандур с кривыми ручками.
- Братики, сестрички, обратите внимание на убожество мое. Подайте,
Христа ради, что милость ваша будет.
- Бегите на площадь, Федосей Петрович, а то опоздаем.
- Молебен будет.
- Крестный ход.
- Молебствие о даровании победы и одоления революционному оружию
народной украинской армии.
- Помилуйте, какие же победы и одоление? Победили уже.
- Еще побеждать будут!
- Поход буде.
- Куды поход?
- На Москву.
- На какую Москву?
- На самую обыкновенную.
- Руки коротки.
- Як вы казалы? Повторить, як вы казалы? Хлопцы, слухайте, що вин
казав!
- Ничего я не говорил!
- Держи, держи его, вора, держи!!
- Беги, Маруся, через те ворота, здесь не пройдем. Петлюра, говорят, на
площади. Петлюру смотреть.
- Дура, Петлюра в соборе.
- Сама ты дура. Он на белом коне, говорят, едет.
- Слава Петлюри! Украинской Народной Республике слава!!!
- Дон... дон... дон... Дон-дон-дон... Тирли-бомбом. Дон-бом-бом, -
бесились колокола.
- Воззрите на сироток, православные граждане, добрые люди... Слепому...
Убогому...
.....
" - Петька, Петька. Кого это подняли?..
- Кажись, Петлюра.
- Петлюра речь говорит...
- Що вы брешете... Це простый оратор...
- Маруся, оратор. Гляди... Гляди...
- Декларацию обявляют...
- Ни, це Универсал будут читать.
- Хай живе вильна Украина!
Поднятый человек глянул вдохновенно поверх тысячной гущи голов куда-то,
где все явственнее вылезал солнечный диск и золотил густым, красным
золотом кресты, взмахнул рукой и слабо выкрикнул:
- Народу слава!
- Петлюра... Петлюра.
- Да який Петлюра. Що вы сказились?
- Чего на фонтан Петлюра полезет?
- Петлюра в Харькове.
- Петлюра только что проследовал во дворец на банкет...
- Не брешить, никаких банкетов не буде.
- Слава народу! - повторял человек, и тотчас прядь светлых волос
прыгнула, соскочила ему на лоб.
- Тише!
Голос светлого человека окреп и был слышен ясно сквозь рокот и хруст
ног, сквозь гуденье и прибой, сквозь отдаленные барабаны.
- Видели Петлюру?
- Как же, господи, только что.
- Ах, счастливица. Какой он? Какой?
- Усы черные кверху, как у Вильгельма, и в шлеме. Да вот он, вон он,
смотрите, смотрите, Марья Федоровна, глядите, глядите - едет...
- Що вы провокацию робите! Це начальник Городской пожарной команды.
- Сударыня, Петлюра в Бельгии.
- Зачем же в Бельгию он поехал?
- Улаживать союз с союзниками...
- Та ни. Вин сейчас с эскортом поехал в Думу.
- Чого?..
- Присяга...
- Он будет присягать?
- Зачем он? Ему будут присягать.
- Ну, я скорей умру (шепот), а не присягну...
- Та вам и не надо... Женщин не тронут.
- Жидов тронут, это верно...
- И офицеров. Всем им кишки повыпустят.
- И помещиков. Долой!!
- Тише!
Светлый человек с какой-то страшной тоской и в то же время решимостью в
глазах указал на солнце.
- Вы чулы, громадяне, браты и товарищи, - заговорил он, - як козаки
пели: "Бо старшины з нами, з нами, як з братами". З нами. З нами воны! -
человек ударил себя шапкой в грудь, на которой алел громадной волной бант,
- з нами. Бо тии старшины з народу, з ним родились, з ним и умрут. З нами
воны мерзли в снегу при облоге Города и вот доблестно узяли его, и прапор
червонный уже висит над теми громадами...
- Ура!
- Який червонный? Що вин каже? Жовто-блакитный.
- У большаков тэ ж червонный.
- Тише! Слава!
- А вин погано размовляе на украинской мови...
- Товарищи! Перед вами теперь новая задача - поднять и укрепить новую
незалежну Республику, для счастия усих трудящихся элементов - рабочих и
хлеборобов, бо тильки воны, полившие своею свежею кровью и потом нашу
ридну землю, мають право владеть ею!
- Верно! Слава!
- Ты слышишь, "товарищами" называет? Чудеса-а...
- Ти-ше.
- Поэтому, дорогие граждане, присягнем тут в радостный час народной
победы, - глаза оратора начали светиться, он все возбужденнее простирал
руки к густому небу и все меньше в его речи становилось украинских слов, -
и дадим клятву, що мы не зложим оружие, доки червонный прапор - символ
свободы - не буде развеваться над всем миром трудящихся.
- Ура! Ура! Ура!.. Питер...
- Васька, заткнись. Что ты сдурел?
- Щур, что вы, тише!
- Ей-богу, Михаил Семенович, не могу выдержать - вставай... прокл...
Черные онегинские баки скрылись в густом бобровом воротнике, и только
видно было, как тревожно сверкнули в сторону восторженного самокатчика,
сдавленного в толпе, глаза, до странности похожие на глаза покойного
прапорщика Шполянского, погибшего в ночь на четырнадцатое декабря. Рука в
желтой перчатке протянулась и сдавила руку Щура...
- Ладно. Ладно, не буду, - бормотал Щур, въедаясь глазами в светлого
человека.
А тот, уже овладев собой и массой в ближайших рядах, вскрикивал:
- Хай живут советы рабочих, селянских и казачьих депутатов. Да
здравствует...
Солнце вдруг угасло, и на Софии и куполах легла тень; лицо Богдана
вырезалось четко, лицо человека тоже. Видно было, как прыгал светлый кок
над его лбом...
Михаил Булгаков. Белая гвардия