Aug 25, 2013 11:00
Газета «За родину» №18 (30.09.42)
Анатолий Стенрос
«Заря взошла на Западе»
III. Гром грянул
Война началась, как известно, ночью - на рассвете. Сообщили о ней только днем... Утром, пользуясь воскресным отдыхом, москвичи не торопились расстаться с подушкой. Одни отсыпались после субботнего пьянства, другие - за целую неделю хронического недосыпания, третьи - по обеим причинам. Москва, одуревшая от очередной порции суматошных советских будней, лениво оторвала черный листик календаря, не подозревая, что он обозначал последний штатский день Советского Союза, не замечая теплой крови на алых двойках июньского воскресенья, начавшего историю тяжкого искупления России. Жители столицы сонно прихлебывали утренний чай и, не торопясь, обдумывали планы воскресного времяпрепровождения, которым так и не суждено было осуществиться.
В девять часов зазвонил телефон, попросили моего соседа. Разговор был лаконический. Повесив трубку, сосед выругался:
- Черти, опять какой-нибудь сюрприз!..
Сосед работал в редакции одной из московских газет. Его срочно вызывали на службу, но зачем не сказали. Он пообещал позвонить мне из редации. Я включил радио. После лекции «В помощь изучающим краткий курс истории ВКП(б)», возникла длинная пауза, а после нее торжественный голос диктора возвестил о предстоящем в двенадцать часов тридцать минут выступлении заместителя председателя совета народных комиссаров товарища Вячеслава Молотова.
- Работают все радиостанции Советского Союза, - многозначительно заключил диктор.
Затем снова возобновилась воскресная радиопрограмма. Самодеятельный хор домашних работниц Кировского района под управлением тов. Рубинчика исполнял популярную патриотическую песню:
«Если завтра война, Если враг нападет...»
В этот момент западная граница страны судорожно корчилась под тяжкими ударами германской стали, но товарищ Рубинчик продолжал еще «готовиться». Я не выдержал и сам позвонил в редакцию. Там все уже были в сборе, но никто ничего не знал, в том числе и редактор. Предполагали вторжение красной армии в Турцию или Иран.
Выступление Молотова по радио - большое событие. Красные сановники слов в эфир зря не бросают и слова эти никогда и никого не радуют ... В ожидании их, оставалось терпеливо восхищаться вокальными достижениями мастеров домашнего хозяйства. Часы, на которые я ежеминутно поглядывал, замедлили свой ход и казалось, что назначенный срок никогда не наступит. Тоскливое любопытство сосало под ложечкой и выбивало из колеи. В половине первого Советский Союз сидел возле репродукторов с настроением больного, приготовившегося принять ложку касторки. Наконец, раздался шелест бумаги. Согласно извечному обыкновению большевики свои речи читают, и Молотов в этом случае исключения не составляет.
- Граждане и гражданки Советского Союза! - заикаясь начал советский премьер.
... Полтора года назад тот же Молотов так же начал свое сообщение о «наглом нападении финской военщины на нашу священную границу». Но тогда голос его звучал иначе. Он звенел металлической твердостью благородного негодования, а теперь казалось, что оратор прибежал издалека и чем то перепуган. Слушатели не сразу поняли, о чем идет речь. Слова «беспримерное коварство»... «обезумевшие фашисты»... «германская авиация»... «Киев»... «Севастополь».., «Минск»..,
(Товарищ Рубинчик продолжал еще «готовиться». Рисунок автора)
«Одесса»... Все эти слова в сознании людей разрывались, как фугасные бомбы. Вместо касторки «граждане и гражданки» проглотили динамитный патрон... Ужасные слова прозвучали, как приговор к расстрелу. Впоследствии я делился с друзьями впечатлениями этого момента. Первая мысль у всех оказалась одинакова:
«Вот они - плоды гениальной сталинской политики!..»
Сколько я ни приглядывался, ни прислушивался к своим соотечественникам, мне был известен лишь один человек, понимавший, что красная армия будет разбита с самого начала. Все остальные - одни с восторгом, другие сокрушенно утверждали, что она сильна и непреодолима. В течение десяти лет народу вдалбливалось убеждение в его несокрушимой мощи. Десять лет его заставляли распевать хвастливые воинственные песни, десять лет он верил, что будет воевать на чужой территории. Почему же сейчас, выслушав своего «вождя», который скрыл молниеносное продвижение германской армии, а возвестил только начало долгожданной схватки, почему сейчас все были так подавлены? Потому что в душе народа главенствовал инстинкт самосохранения, а не патриотизм. Его не оказалось...
Я поспешил на улицу и стал бродить по городу, жадно вглядываясь в лица, стараясь зафиксировать в памяти всякую мелочь.
(Окончание следует)
III. Гром грянул.,
Заря взошла на Западе