Кен Фоллет: "Ночь над Водой". #87
Мать хотела что-то сказать, но замялась, осознав, что дочь оказалась менее податливой, нежели она ожидала. Мать выдержала паузу и спросила:
- Что ты хочешь всем этим сказать?
- Только то, что я уезжаю от вас в Бостон, буду снимать жилье и работать.
- Но это ведь так глупо.
- Не будь такой высокомерной! - вспыхнула Маргарет. Мать вздрогнула от этой дерзости, и Маргарет сразу же пожалела о своих словах. Сказала спокойнее: - Я просто делаю то, что в моем возрасте делает большинство моих сверстниц.
- Сверстниц - возможно, но не девушек твоего класса.
- Какая разница?
- Потому что тебе нет никакого резона работать за пять долларов в неделю и жить в квартире, которая будет стоить твоему отцу сто долларов в месяц.
- Я не хочу, чтобы отец оплачивал мою квартиру.
- И где же ты будешь жить?
- Я уже сказала. Сниму комнату.
- Среди нищеты и убожества! В чем все-таки смысл такого поступка?
- Я накоплю денег на билет домой, а вернувшись, поступлю во Вспомогательные войска.
- Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, - вмешался отец.
- Чего я не понимаю, папа?
- Нет, не надо… - попыталась остудить закипавшего отца мать.
Но Маргарет его опередила:
- Я знаю, что буду бегать по поручениям, подавать кофе и отвечать на телефонные звонки. Я знаю, что буду жить в одной-единственной комнате с газовой горелкой и пользоваться общей ванной с другими жильцами. Я знаю, что бедность малопривлекательна, но мне понравится чувствовать себя свободной.
- Ты ничего не понимаешь, - презрительно фыркнул отец. - Свободной? Ты? Ты будешь как крольчонок в псарне. Я скажу, чего ты не знаешь, моя девочка, - ты не знаешь, что тебя баловали и портили всю твою жизнь. Ты даже в школу не ходила…
Несправедливость этих слов заставила ее ответить сквозь слезы:
- Я хотела в школу! Ты мне не позволил!
Отец пропустил ее слова мимо ушей:
- Тебе стирали одежду, тебе готовили еду, тебя возили на машине, когда тебе нужно было куда-то поехать, к тебе в дом приводили детей, чтобы ты играла с ними, и ты ни разу не задумалась, кто и как все это тебе предоставляет.
- Я отлично все понимала!
- И как ты будешь жить одна? Ты даже не знаешь, сколько стоит ломоть хлеба.
- Скоро узнаю.
- Ты не умеешь даже постирать собственное белье. Ты никогда не ездила в автобусе. Ты никогда не спала одна в доме. Ты не знаешь, как завести будильник, зарядить мышеловку, вымыть посуду, сварить яйцо. Ты умеешь варить яйца? Ты знаешь, как это делается?
- Если и не знаю, то кто в этом виноват? - Маргарет залилась слезами.
Но отец безжалостно продолжал, маска гнева и осуждения исказила его лицо:
- Какой от тебя толк в конторе? Ты даже заварить чай не умеешь, просто не знаешь, как это делается! Ты никогда не имела дела с картотеками. Тебе никогда не приходилось находиться на одном месте с девяти утра и до пяти вечера. Тебе станет скучно и невыносимо, и ты оттуда сбежишь. Ты не продержишься на работе и недели.
В его словах она услышала опасения, которые тайно мучили саму Маргарет, и эта мысль ее угнетала. В глубине души она испытывала ужас от того, что отец мог оказаться прав: Маргарет не сумеет жить одна, а с работы ее быстро уволят. Его жесткий, безжалостный тон, уверенный голос, предвосхищавший ее худшие опасения, разрушали ее мечту подобно морской волне, смывающей песчаный замок. Маргарет разрыдалась, слезы катились по ее щекам.
- Это уже слишком, - услышала она голос Гарри.
- Пусть продолжает, - сказала Маргарет. В этой битве Гарри не может ее заменить. Это схватка ее, Маргарет, с отцом.
С раскрасневшимся лицом, угрожающе размахивая пальцем, отец распалялся все сильнее и говорил все громче:
- Бостон - это тебе не деревня Оксенфорд. Люди там не приходят на помощь друг другу. Ты заболеешь, и тебя будут травить всякой дрянью недоучившиеся доктора. Тебя ограбят евреи-домовладельцы и изнасилуют уличные бродяги-негры. А что касается армии…
- Тысячи девушек вступили в вооруженные силы, - сказала Маргарет еле слышным шепотом.
- Не такие, как ты. Крепкие, привыкшие рано вставать и мыть полы, а не изнеженные дебютантки. И не дай Бог, ты окажешься в опасности - от тебя мокрого места не останется!
Она вспомнила, как беспомощно вела себя во время светомаскировки, как была напугана, как ударилась в панику, и почувствовала жгучий стыд. Отец прав, она ни на что не способна. Но не всегда же она будет напуганной и беззащитной. Отец сделал все, чтобы его дочь выросла беспомощной и зависимой, но она полна решимости стать самостоятельным человеком, и эта надежда теплилась даже под напором его оскорблений.
Он уставил на нее палец, а его глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
- Ты и недели не продержишься в конторе и одного дня в армии, - злобно сказал отец. - Ты слишком изнежена. - Он с чувством удовлетворения откинулся на спинку кресла.
Гарри подошел и сел рядом с Маргарет. Достав из кармана накрахмаленный платок, он мягко провел им по ее щекам.
- А что касается вас, юный джентльмен…
Гарри стремительно вскочил с места и приблизился вплотную к лорду. Маргарет затаила дыхание, уверенная, что сейчас начнется драка.
- Не смейте так говорить со мной! - вскричал Гарри. - Я вам не девчонка. Я взрослый человек, и если вы попробуете и дальше мне хамить, я набью вам морду!
Отец замолчал.
Гарри повернулся к нему спиной и сел рядом с Маргарет.
Та была расстроена, но где-то в глубине души чувствовала себя победительницей. Она заявила отцу, что уходит. Он бесновался и кричал, он довел ее до слез, но своего решения она не изменила. Она все равно уйдет.
И тем не менее отец посеял в ее душе сомнения. Маргарет и без того волновалась, что у нее не хватит мужества осуществить задуманное, что в последнюю минуту она не найдет в себе на это сил. Насмешки и оскорбления отца не добавили, конечно, ей решимости. Она за всю свою жизнь ни разу не проявила смелости, сумеет ли сделать это теперь? «Да, сумею, - сказала она себе. - Я вовсе не неженка, и я это докажу».
Отец ее припугнул, но не заставил переменить решение. Но он наверняка еще не сдался. Она взглянула на него через плечо Гарри. Отец смотрел в окно, на его лице застыла злобная гримаса. Элизабет его отвергла, и он проклял ее, она, наверное, никогда больше не увидит своих родителей.
Какую месть отец готовит для Маргарет?
- Что ты хочешь всем этим сказать?
- Только то, что я уезжаю от вас в Бостон, буду снимать жилье и работать.
- Но это ведь так глупо.
- Не будь такой высокомерной! - вспыхнула Маргарет. Мать вздрогнула от этой дерзости, и Маргарет сразу же пожалела о своих словах. Сказала спокойнее: - Я просто делаю то, что в моем возрасте делает большинство моих сверстниц.
- Сверстниц - возможно, но не девушек твоего класса.
- Какая разница?
- Потому что тебе нет никакого резона работать за пять долларов в неделю и жить в квартире, которая будет стоить твоему отцу сто долларов в месяц.
- Я не хочу, чтобы отец оплачивал мою квартиру.
- И где же ты будешь жить?
- Я уже сказала. Сниму комнату.
- Среди нищеты и убожества! В чем все-таки смысл такого поступка?
- Я накоплю денег на билет домой, а вернувшись, поступлю во Вспомогательные войска.
- Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, - вмешался отец.
- Чего я не понимаю, папа?
- Нет, не надо… - попыталась остудить закипавшего отца мать.
Но Маргарет его опередила:
- Я знаю, что буду бегать по поручениям, подавать кофе и отвечать на телефонные звонки. Я знаю, что буду жить в одной-единственной комнате с газовой горелкой и пользоваться общей ванной с другими жильцами. Я знаю, что бедность малопривлекательна, но мне понравится чувствовать себя свободной.
- Ты ничего не понимаешь, - презрительно фыркнул отец. - Свободной? Ты? Ты будешь как крольчонок в псарне. Я скажу, чего ты не знаешь, моя девочка, - ты не знаешь, что тебя баловали и портили всю твою жизнь. Ты даже в школу не ходила…
Несправедливость этих слов заставила ее ответить сквозь слезы:
- Я хотела в школу! Ты мне не позволил!
Отец пропустил ее слова мимо ушей:
- Тебе стирали одежду, тебе готовили еду, тебя возили на машине, когда тебе нужно было куда-то поехать, к тебе в дом приводили детей, чтобы ты играла с ними, и ты ни разу не задумалась, кто и как все это тебе предоставляет.
- Я отлично все понимала!
- И как ты будешь жить одна? Ты даже не знаешь, сколько стоит ломоть хлеба.
- Скоро узнаю.
- Ты не умеешь даже постирать собственное белье. Ты никогда не ездила в автобусе. Ты никогда не спала одна в доме. Ты не знаешь, как завести будильник, зарядить мышеловку, вымыть посуду, сварить яйцо. Ты умеешь варить яйца? Ты знаешь, как это делается?
- Если и не знаю, то кто в этом виноват? - Маргарет залилась слезами.
Но отец безжалостно продолжал, маска гнева и осуждения исказила его лицо:
- Какой от тебя толк в конторе? Ты даже заварить чай не умеешь, просто не знаешь, как это делается! Ты никогда не имела дела с картотеками. Тебе никогда не приходилось находиться на одном месте с девяти утра и до пяти вечера. Тебе станет скучно и невыносимо, и ты оттуда сбежишь. Ты не продержишься на работе и недели.
В его словах она услышала опасения, которые тайно мучили саму Маргарет, и эта мысль ее угнетала. В глубине души она испытывала ужас от того, что отец мог оказаться прав: Маргарет не сумеет жить одна, а с работы ее быстро уволят. Его жесткий, безжалостный тон, уверенный голос, предвосхищавший ее худшие опасения, разрушали ее мечту подобно морской волне, смывающей песчаный замок. Маргарет разрыдалась, слезы катились по ее щекам.
- Это уже слишком, - услышала она голос Гарри.
- Пусть продолжает, - сказала Маргарет. В этой битве Гарри не может ее заменить. Это схватка ее, Маргарет, с отцом.
С раскрасневшимся лицом, угрожающе размахивая пальцем, отец распалялся все сильнее и говорил все громче:
- Бостон - это тебе не деревня Оксенфорд. Люди там не приходят на помощь друг другу. Ты заболеешь, и тебя будут травить всякой дрянью недоучившиеся доктора. Тебя ограбят евреи-домовладельцы и изнасилуют уличные бродяги-негры. А что касается армии…
- Тысячи девушек вступили в вооруженные силы, - сказала Маргарет еле слышным шепотом.
- Не такие, как ты. Крепкие, привыкшие рано вставать и мыть полы, а не изнеженные дебютантки. И не дай Бог, ты окажешься в опасности - от тебя мокрого места не останется!
Она вспомнила, как беспомощно вела себя во время светомаскировки, как была напугана, как ударилась в панику, и почувствовала жгучий стыд. Отец прав, она ни на что не способна. Но не всегда же она будет напуганной и беззащитной. Отец сделал все, чтобы его дочь выросла беспомощной и зависимой, но она полна решимости стать самостоятельным человеком, и эта надежда теплилась даже под напором его оскорблений.
Он уставил на нее палец, а его глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
- Ты и недели не продержишься в конторе и одного дня в армии, - злобно сказал отец. - Ты слишком изнежена. - Он с чувством удовлетворения откинулся на спинку кресла.
Гарри подошел и сел рядом с Маргарет. Достав из кармана накрахмаленный платок, он мягко провел им по ее щекам.
- А что касается вас, юный джентльмен…
Гарри стремительно вскочил с места и приблизился вплотную к лорду. Маргарет затаила дыхание, уверенная, что сейчас начнется драка.
- Не смейте так говорить со мной! - вскричал Гарри. - Я вам не девчонка. Я взрослый человек, и если вы попробуете и дальше мне хамить, я набью вам морду!
Отец замолчал.
Гарри повернулся к нему спиной и сел рядом с Маргарет.
Та была расстроена, но где-то в глубине души чувствовала себя победительницей. Она заявила отцу, что уходит. Он бесновался и кричал, он довел ее до слез, но своего решения она не изменила. Она все равно уйдет.
И тем не менее отец посеял в ее душе сомнения. Маргарет и без того волновалась, что у нее не хватит мужества осуществить задуманное, что в последнюю минуту она не найдет в себе на это сил. Насмешки и оскорбления отца не добавили, конечно, ей решимости. Она за всю свою жизнь ни разу не проявила смелости, сумеет ли сделать это теперь? «Да, сумею, - сказала она себе. - Я вовсе не неженка, и я это докажу».
Отец ее припугнул, но не заставил переменить решение. Но он наверняка еще не сдался. Она взглянула на него через плечо Гарри. Отец смотрел в окно, на его лице застыла злобная гримаса. Элизабет его отвергла, и он проклял ее, она, наверное, никогда больше не увидит своих родителей.
Какую месть отец готовит для Маргарет?