извиняюсь, Янагихара-3
Дочитала. Последнюю сотню страниц ждала, каким же способом автор угробит своего героя и когда же наконец. Но вначале она угробила Атоса и Арамиса Малькольма и Виллема, вспомнив, что бывают ещё автокатастрофы, и усадив обоих в одну машину. Я поняла, что всё, спасите меня, теперь Джуд будет ещё пятьдесят страниц рыдать в подушку и перечитывать Виллемовы письма. Так оно и оказалось. Ну и наконец он всё же покончил с собой - в уже предпенсионном возрасте, - а престарелые приёмные родители, конечно же, нашли письмо, где рассказывается о его нелёгком детстве.
Прочтение оставило в полном недоумении:
1. Композиция и мессидж. Нельзя изматывать читателя на протяжении 700 страниц мелодраматическими приёмами и закончить пшиком. Где катарсис, итить? По накалу страстей можно было ожидать, что Джуд либо женится на гениальной миллионерше-аутистке, которая одна и способна его понять, либо станет террористом и подорвёт себя вместе с Бруклинским мостом. Ближе к концу, правда, прорезывается нечто похожее на катарсис - в сцене с метанием тарелки, когда до Джуда (наконец-то, к пятидесяти с лишним годам) допёрло, что его любят. Но затем всё опять съезжает на запиленную пластинку, он опять начинает заниматься самоедством и таки запоздало самоубивается, и дальше страдают уже все остальные - по нему. Даже тайна рождения Джуда и то не выстрелила. Хотя это же богатейшая тема, от "Дафниса и Хлои" до "Богатые тоже плачут".
Видно, что Янагихара кое-что слышала о нелинейных приёмах повествования - и использует напропалую флэшбэки и смены рассказчиков для того, чтобы замаскировать своё неумение выстроить внятный сюжет. Для чайников: сюжет - это не когда с героями много всего происходит. Сюжет - это когда есть завязка, кульминация и развязка, связанные причинно-следственными связями. Иногда бессюжетность бывает сознательным приёмом, иногда хорошо удаётся бессознательно, но Янагихара не относится ни к тому, ни к другому случаю - она монотонно крутит свою заевшую пластинку, не объясняя читателю, зачем по сто раз повторять одно и то же.
2. Волшебная сказка? Сама автор утверждает, что хотела построить текст по законам волшебной сказки. Сорри, но от волшебной сказки там только то, что бедные и непризнанные герои становятся богатыми и признанными, да и это нередко встречается и в несказочной литературе ("Мартин Иден", тоже, между прочим, с суицидом в финале). И даже, как это ни смешно, в реальной жизни бывает, хотя и не на каждом шагу. Судя по всему, Янагихара не читала настоящих волшебных сказок или читала какие-то не те. Красота волшебной сказки - в её простоте и функциональности: каждый персонаж, от царя до говорящего кота, появляется там затем, чтобы выполнить конкретную функцию в сюжете (не буду занудствовать на тему Проппа). Царь нужен, чтобы у него была дочь на выданье, баба-яга нужна, чтобы подарить герою волшебный клубок и пр. Герои волшебных сказок не устраивают самоедства на 700 страниц, не выясняют отношений в мелодраматических диалогах. О межличностных отношениях в сказках говорится самыми ёмкими средствами: не сжигай лягушачью кожу, не подглядывай за купающейся Мелюзиной - потеряешь жену. И это гораздо лучше рассказывает о доверии и предательстве, чем многостраничная эпопея со скандалами и бритвенными лезвиями.
Более того, в волшебных сказках органически невозможна тема психотравмы. Не бывает в волшебной сказке травмированного героя, да ещё непоправимо сломанного. Сказочный герой непобедим и неуязвим даже физически - ему выкалывают глаза, отрезают пальцы, рубят на куски, а он восстаёт здоровым и ещё прекраснее прежнего. Это одновременно и мечта об альтернативной реальности, где зло принципиально поправимо, и подчёркивание того, что в сказке всё ненастоящее, игра, понарошку. У Янагихары же ничего не понарошку, всё явно всерьёз.
Ну и, между прочим, в волшебных сказках бедный сиротка обязательно совершает героический подвиг. Чего в случае Джуда не наблюдается.
3. Гендерное недоразумение. Джуд, по тому, как он изображён, не мужчина и не мужчина-гей, а переодетая женщина. Его взгляд на мир - женский, причём тривиально-женский, в стиле рубрики "Советы психолога" из дамского журнала. Его отношения с Калебом - по существу сюжет из разряда "долюшка женская", где героиня зачем-то замаскирована под героя. Нет, я верю, что в однополых парах бывают абьюзеры, но азы современной психологии и антропологии состоят в том, что однополые отношения не являются механическими подражанием разнополым. Что ещё хуже, Джуд почему-то видит себя в роли только пассивного партнёра и думает только о том, будет или не будет больно. Активный секс (ни с мужчинами, ни с женщинами) он как вариант не рассматривает. Очень много говорится про его тело, про его руки, ноги и спину - а, пардон, где его член? Во второй половине романа автор всё-таки спохватывается и скороговоркой вставляет буквально полфразы о том, что у Джуда в студенчестве всё же иногда бывала эрекция, но давно пропала. И всё. Что её вызывало, почему пропала - это же можно было отлично раскрутить, но нет, ни слова.
И почему Джуд не просто равнодушен к женщинам, а вообще как бы их не воспринимает? Но если подставить на место Джуда "Джудит", то всё оказывается вполне понятно. Точка зрения Джуда - это точка зрения гетеросексуальной женщины (хотя по условиям игры он совершенно не транс). Классическая бедная Лиза.
Я бы сказала, что вообще все положительные герои (кроме, возможно, Джей-Би) больше смахивают на переодетых женщин. На мужчин в романе похожи только абьюзеры. Занятное явление.
И немного за здравие. Вместе с тем я понимаю некоторые причины успеха Янагихары. В бывшей колумнистке туристического журнала есть здоровая наивность и неиспорченно серьёзное отношение к своим читателям. Она не берётся писать о том, чего не знает (за исключением психологии, но тут нужно не столько знание, сколько воображение) - видно, что она действительно консультировалась у специалистов по архитектуре, кинематографу и современному искусству. Она продумывает и старательно конструирует свой мир, в отличие от высоколобых постмодернистов, которые выдают халтуру за высший пилотаж художественной условности, полагая, что пипл всё схавает. Претензии, что-де в романе не раскрыта тема СПИДа и войны в Ираке - не по адресу, здесь критики ещё глупее, чем сам роман. Янагихара отбирает материал, который нужен ей, и строит свой мир. В халтуре её упрекнуть нельзя. Она пишет как умеет. И она явно любит своих героев.
Мне кажется, бурное внимание к "Маленькой жизни" - симптом того, что читатель устал от постмодернизма, от бесконечного жонглирования картонными фигурами. Маятник качнулся в другую сторону, появился запрос на новую сентиментальность. Я тоже хотела реабилитации искренности в литературе, но как-то не так себе это представляла. Уж больно гротескные формы она принимает. Карамзину и не снилось.
Прочтение оставило в полном недоумении:
1. Композиция и мессидж. Нельзя изматывать читателя на протяжении 700 страниц мелодраматическими приёмами и закончить пшиком. Где катарсис, итить? По накалу страстей можно было ожидать, что Джуд либо женится на гениальной миллионерше-аутистке, которая одна и способна его понять, либо станет террористом и подорвёт себя вместе с Бруклинским мостом. Ближе к концу, правда, прорезывается нечто похожее на катарсис - в сцене с метанием тарелки, когда до Джуда (наконец-то, к пятидесяти с лишним годам) допёрло, что его любят. Но затем всё опять съезжает на запиленную пластинку, он опять начинает заниматься самоедством и таки запоздало самоубивается, и дальше страдают уже все остальные - по нему. Даже тайна рождения Джуда и то не выстрелила. Хотя это же богатейшая тема, от "Дафниса и Хлои" до "Богатые тоже плачут".
Видно, что Янагихара кое-что слышала о нелинейных приёмах повествования - и использует напропалую флэшбэки и смены рассказчиков для того, чтобы замаскировать своё неумение выстроить внятный сюжет. Для чайников: сюжет - это не когда с героями много всего происходит. Сюжет - это когда есть завязка, кульминация и развязка, связанные причинно-следственными связями. Иногда бессюжетность бывает сознательным приёмом, иногда хорошо удаётся бессознательно, но Янагихара не относится ни к тому, ни к другому случаю - она монотонно крутит свою заевшую пластинку, не объясняя читателю, зачем по сто раз повторять одно и то же.
2. Волшебная сказка? Сама автор утверждает, что хотела построить текст по законам волшебной сказки. Сорри, но от волшебной сказки там только то, что бедные и непризнанные герои становятся богатыми и признанными, да и это нередко встречается и в несказочной литературе ("Мартин Иден", тоже, между прочим, с суицидом в финале). И даже, как это ни смешно, в реальной жизни бывает, хотя и не на каждом шагу. Судя по всему, Янагихара не читала настоящих волшебных сказок или читала какие-то не те. Красота волшебной сказки - в её простоте и функциональности: каждый персонаж, от царя до говорящего кота, появляется там затем, чтобы выполнить конкретную функцию в сюжете (не буду занудствовать на тему Проппа). Царь нужен, чтобы у него была дочь на выданье, баба-яга нужна, чтобы подарить герою волшебный клубок и пр. Герои волшебных сказок не устраивают самоедства на 700 страниц, не выясняют отношений в мелодраматических диалогах. О межличностных отношениях в сказках говорится самыми ёмкими средствами: не сжигай лягушачью кожу, не подглядывай за купающейся Мелюзиной - потеряешь жену. И это гораздо лучше рассказывает о доверии и предательстве, чем многостраничная эпопея со скандалами и бритвенными лезвиями.
Более того, в волшебных сказках органически невозможна тема психотравмы. Не бывает в волшебной сказке травмированного героя, да ещё непоправимо сломанного. Сказочный герой непобедим и неуязвим даже физически - ему выкалывают глаза, отрезают пальцы, рубят на куски, а он восстаёт здоровым и ещё прекраснее прежнего. Это одновременно и мечта об альтернативной реальности, где зло принципиально поправимо, и подчёркивание того, что в сказке всё ненастоящее, игра, понарошку. У Янагихары же ничего не понарошку, всё явно всерьёз.
Ну и, между прочим, в волшебных сказках бедный сиротка обязательно совершает героический подвиг. Чего в случае Джуда не наблюдается.
3. Гендерное недоразумение. Джуд, по тому, как он изображён, не мужчина и не мужчина-гей, а переодетая женщина. Его взгляд на мир - женский, причём тривиально-женский, в стиле рубрики "Советы психолога" из дамского журнала. Его отношения с Калебом - по существу сюжет из разряда "долюшка женская", где героиня зачем-то замаскирована под героя. Нет, я верю, что в однополых парах бывают абьюзеры, но азы современной психологии и антропологии состоят в том, что однополые отношения не являются механическими подражанием разнополым. Что ещё хуже, Джуд почему-то видит себя в роли только пассивного партнёра и думает только о том, будет или не будет больно. Активный секс (ни с мужчинами, ни с женщинами) он как вариант не рассматривает. Очень много говорится про его тело, про его руки, ноги и спину - а, пардон, где его член? Во второй половине романа автор всё-таки спохватывается и скороговоркой вставляет буквально полфразы о том, что у Джуда в студенчестве всё же иногда бывала эрекция, но давно пропала. И всё. Что её вызывало, почему пропала - это же можно было отлично раскрутить, но нет, ни слова.
И почему Джуд не просто равнодушен к женщинам, а вообще как бы их не воспринимает? Но если подставить на место Джуда "Джудит", то всё оказывается вполне понятно. Точка зрения Джуда - это точка зрения гетеросексуальной женщины (хотя по условиям игры он совершенно не транс). Классическая бедная Лиза.
Я бы сказала, что вообще все положительные герои (кроме, возможно, Джей-Би) больше смахивают на переодетых женщин. На мужчин в романе похожи только абьюзеры. Занятное явление.
И немного за здравие. Вместе с тем я понимаю некоторые причины успеха Янагихары. В бывшей колумнистке туристического журнала есть здоровая наивность и неиспорченно серьёзное отношение к своим читателям. Она не берётся писать о том, чего не знает (за исключением психологии, но тут нужно не столько знание, сколько воображение) - видно, что она действительно консультировалась у специалистов по архитектуре, кинематографу и современному искусству. Она продумывает и старательно конструирует свой мир, в отличие от высоколобых постмодернистов, которые выдают халтуру за высший пилотаж художественной условности, полагая, что пипл всё схавает. Претензии, что-де в романе не раскрыта тема СПИДа и войны в Ираке - не по адресу, здесь критики ещё глупее, чем сам роман. Янагихара отбирает материал, который нужен ей, и строит свой мир. В халтуре её упрекнуть нельзя. Она пишет как умеет. И она явно любит своих героев.
Мне кажется, бурное внимание к "Маленькой жизни" - симптом того, что читатель устал от постмодернизма, от бесконечного жонглирования картонными фигурами. Маятник качнулся в другую сторону, появился запрос на новую сентиментальность. Я тоже хотела реабилитации искренности в литературе, но как-то не так себе это представляла. Уж больно гротескные формы она принимает. Карамзину и не снилось.