По пьесам ЕВГЕНИЯ ШВАРЦА. ДРУГАЯ СКАЗКА. ТЕАТР МАЯКОВСКОГО. АВТОР И РЕЖИССЕР СЕРГЕЙ УРСУЛЯК
Опасно ставить травимого, полузапрещенного, язвительного Шварца в виде доброй сказочки, хоть и «со смыслом» (как сказано на сайте). С моралью в конце в виде славного «маяковского» старика - Юрия Николаевича Никулина в роли Ученого (из пьесы «Тень»): «В каждом человеке есть что-то живое. Надо его за живое задеть - и всё тут». В основе - «Голый король» с добавлением знаменитой реплики из «Дракона»: «Всех учили. Но зачем же ты оказался первым учеником?». (Упомянутого «Каина XVIII» я не заметил, но не суть важно.)
«Голого короля» надо играть на рассвете. «Ты меня на рассвете разбудишь, проводить необутая выйдешь». С необутой и вообще в неглиже публикой. Так сказать, «Голый король» - для голых зрителей (которые, разумеется, думают, что они одеты и одеты прилично, а на самом деле голы, ибо или занимают не свое место, или круглые дураки: «Наша ткань невидима людям, которые непригодны для своей должности или глупы». Именно таким - голым, оглянувшись окрест себя в 1933-34 годах, увидел Евгений Шварц растерзанное советское общество того времени. Но цензура всё поняла, и пьеса стала известна только после смерти автора, в самом конце 50-х). Именно таким - издевательским капустником - игрался «Голый король» в «Современнике» в 1960-1966 гг. Вахтанговцы, посмотрев этот спектакль и поняв, что так, оказывается, уже можно, тут же решили восстановить не менее хулиганскую «Принцессу Турандот», вышедшую в новой редакции (старую, сорокалетней давности, уже почти никто не видел и не помнил) в 1963 году.
«Другая сказка» в Маяковке, конечно, совсем другой спектакль. Светлый. Яркий. Дуракаваляльный (жанр в программке: «Дуракаваляние со смыслом»). Целомудренный. (Если за кого немного опасаешься, то разве что за Министра нежных чувств (Виктор Запорожский) и Поэта (Иван Выборнов) - слишком цветасто, нежно и чувствительно они играют, хоть и следуя воли автора.) В «Другой сказке» много света, красивых девичьих ножек и разного рода блеска: блёсток на мантии-банном халате, орденов на военных, сверкающего клинка сабли, вынутой из ножен, томной матовости кастрюли для сливок... Спектакль полон невинности - ее там огромные сугробы, как в заметенной снегом Москве. Возрастное ограничение - 16+, из чего следует, что спект не только для взрослых, но и для тех, кто до них еще не дотянул, но очень хочется - вам, ребята, в «Макдональдс» еще рано, а в «Скучно - и тошно» уже можно. Хотя (спойлер!) невинного младенца, который что-то там вякнул про степень одетости короля, - не будет. Будет, впрочем, еще интереснее. Но невинность невинности рознь. Если в пьесе не раз звучит: «Вы так невинны, что можете сказать совершенно страшные вещи», то в спектакле при том же - один в один! - тексте, мне упорно слышится «Вы так невинны, что НЕ можете сказать совершенно страшные вещи». И не говорят… Шварц-1934 оказывается нааааааамного острее Урсуляка-2023. Но ничего не поделаешь - время такое… (Тем не менее, для полноты картины, скажу: финал, который я не могу вам раскрывать - это 90% того самого «смысла» - абсолютно оригинальный, написанный будто Григорием Гориным, удивительно прямой и честный.)
Как и в пьесе, всё там вертится вокруг женитьбы принцессы (Алёна Васина) на свинопасе (так у Шварца, а в спектакле Генрих (Никита Языков) скорее гимназист-переросток или студент-недоучка), чему мешает попытка ее выдать за старого короля. И хотя как и в пьесе, так и в спектакле Генриху (как и его приятелю Христиану - Мамука Патарава) только обещают отрезать яйца («Если…, невзирая на ваш возраст… (шепчет что-то Христиану на ухо). Христиан. Не может быть. Камердинер. Факт. Чтобы от вас не родились дети с наклонностями к критике»), но некая кастрированность в постановку проникает чуть глубже, чем хотелось бы.
Уходя от сатиры, режиссер заменяет ее на пародии: вы увидите Григория - «Рюмка на столе» - Лепса (уже упомянутый М.Патарава), Люси Бернардони (в хите Мишеля Леграна «Ветряные мельницы моего сердца» - "Les Moulins de mon cœur" (в прекрасном и невыносимо нежном исполнении Юлии Силаевой (Первая придворная дама), Жванецкого с портфелем (Шут - Юрий Коренев), вы даже посмотрите награждение Ольги Дроздовой нынешним (позапрошлым, прошлым, будущим, позабудущим) президентом (легко гуглится). Всё это крупно, сочно, смешно. Как любил говорить Шварц: «Уж лучше сказки писать. Правдоподобием не связан, а правды больше». Но если правда в «Голом короле» была - хоть и закамуфлированная - гротескная, обличающая, полная куража и мягкого глумления, то в «Другой сказке» это правда привычки, когда притерпелось, когда стерпится - слюбится, усвоенная новым молчаливым поротым поколением (следующее поколенческое колено, видать, будет еще послушнее, терпеливее и молчаливее), правда послушания и окончательного понимания - не высовывайся! Это правда канона, данности, прибитой гвоздями к двери ближайшего СИЗО.
Король - Вячеслав Ковалёв, конечно, уморительно смешной, занятный, милый как поросенок или толстый кролик. А кролики, как известно, это не только ценный мех, но и несколько килограммов легкоусвояемого мяса. Вот в этом-то и проблема. Слишком Король в «Другой сказке» легкоусвояемый, слишком он распаренный клиент Сандунов, слишком квашня, вылезшая из кастрюли (таза), слишком бескостный, как говяжья вырезка, слишком тюфяк. Уж больно двухмерный, плоский. А я ведь помню Ковалева, когда он еще просто, без чинов, не Вячеслав, а Слава играл Карабаса-Барабаса - тоже ведь Короля маленького театрального королевства. И глаз зыркал и плеть рассекала воздух. Король как директор банно-прачечного треста хорош, но такой Королёк даже в сказке долго бы не протянул - сожрали бы. Эх, добавить бы ему клыков. Огрызаться, надо огрызаться! И душить, душить инакомыслящих! - а то вы не знаете, господа короли-режиссеры и «первачи»-актеры.
Первый министр (Евгений Парамонов) работает тонко и сдержанно, достигая нужного эффекта: от его иезуитства становится страшно. Собственно, сам прием - несоответствие языковой стилистики легкой сказочной фабуле не нов. И это столкновение несовместимых пластов: текста полного пафоса, восторга, возвышенных «громких» чувств и его «черствой», бесстрастной подаче через обычную «бытовую» интонацию и выражение - делает (для меня) роль Парамонова самой интересной в спектакле.
И еще одна интересная особенность спектакля: его многонаселенность. Бедные, несчастные персонажи рыщут по сцене, чтобы урвать хоть пару реплик. Но реплик в «Другой сказке» много меньше, чем действующих лиц. Поэтому исчерпав свой санкционный лимит из пяти-шести слов, они надолго выпадают из действия. Куда деваются на долгие-долгие часы мои любимые актрисы Маяковки Татьяна Орлова (Королева-мать), Наталья Коренная (Гувернантка), та же Юлия Силаева? Мелькнули - и за кулисы. А точный в каждом слове и жесте Игорь Евтушенко (Камердинер), прекрасная Юлия Марычева (Фрейлина), раскрывшая одну из важнейших женских тем Ольга Ергина (Первая фрейлина-генерал)? Ау, лю-ди, ааааауууууу!
И все же, скажу грубо, по-стариковски: идите на «Другую сказку», скучно не будет.
О, как много вы увидите! Яркое, карнавализированное дуракаваляние - смешное, захватывающее, легкое. С отчетливым новогодним мандариновым настроением и оливье-подачей переходов и мизансцен. Это зрелище, заводное как апельсин, и волчком раскручивающейся событийной лентой-калейдоскопом. И «фирменным» шварцевским юмором, обэриутским, абсурдистским, который сам автор определял так: «Русский юмор - не юмор положения, каламбура. Он в отчаянном нарушении законов логики и рассудка». Вы хотите видеть посрамленные логику и рассудок? Это так в тему сегодняшнего дня. Тогда идите! А свет! А костюмы! А декорации! А танец! (Художник Евгения Шутина, художник по свету Андрей Абрамов, видеохудожник Дмитрий Мартынов, хореограф Ирина Кашуба).
Спектакли-праздники так редки в наш грустный век…
Ближайший - новогодний! - спектакль состоится 31 декабря. Спешите! Цены снижены - с 25.000 до 17.000 руб. Сцена на Сретенке, начало в 18.00.