О санскрите и его предшественнике (продолжение)
Теперь же вернемся снова к так называемому санскриту и его путешествию в Европу.
Александр Македонский (III ст. до н. э.) был первым европейцем, который столкнулся с Бхаратаварсой. Эллины еще и раньше имели торговые связи с теми землями, чем о ней впервые в мировой истории широко стало известно европейской общественности. Он бы не стремился проникнуть туда, если бы в его время ничего не было известно о богатейшей цивилизации по оба берега Инда. Ведь не планировалось разбойнических, грабительных походов туда, откуда нельзя было бы чего-то для себя взять! Вероятно, Александр был где-то недалеко от Индии. Он получил сильные удары со спины и должен был прекратить поход. Умер Александр в возрасте 32 лет. Эллины знали об Индии немало, и эти знания приобрели свою интерепретацию, но там не было ничего о так называемом санскрите.
Святой Фома столкнулся с этой темой в VI веке н. э. но не как завоеватель, а как искатель, исследователь. Относился к этому наследию доброжелательно. Христиане, последователи Фомы, еще немного остались в южной части этой земли, где они когда-то расселялись. Но ассимилировавшись, они стали частью господствующей культуры.
Португалец Васко да Гама - это ближайший к нам по времени «европейский завоеватель», который достиг земли Бхаратаварса в 1498 году по океану. Он сошел на сушу не в Гоа, как это раньше предполагали, а в Кохине. Несмотря на штормы и ветры, бывшие там. Он не имел товаров, или денег, - только сильных, вооруженных людей, много оружия и римокатолических миссионеров. «Завоеватели», совершившие длительное морское путешествие, наверно, надеялись прибыть домой разбогатевшими.
Кохин и южные берега плотно заселены. Это не слишком способствует успешным завоеваниям. И Васко да Гама поплыл на север, на земли, что вдоль побережья. В самой южной точке залива Мормугао на реке Цуари он осел. Это место находиться за 800 км от Кохина, а от Гоа большие водные пространства и около 45 км суши.
Там он имел небольшие преграды. Его главным принципом был эффект неожиданности. Нигде ему не довелось столкнуться с трудностями. Шокирует жуткая брутальная жестокость завоевателей. Угнетение было очень велико. Вот, так сказать, пример христианской моральности! Они не имели жалости. Ветра и штормы подгоняли корабль в течение всего года, он плыл все к новым землям. чтобы завоевать их, и так продолжалось в течении длительного времени.
Васко да Гама получив немалые богатства, отчалил назад в Португалию. Оставшиеся завоеватели с оружием в руках остались, немного грабили и ожидали подкрепления. Вскоре прибыли португальцы с большим количеством кораблей и там оказалось немало завоевателей. Поступали по принципу - туда корабли и оружие, оттуда - с полными руками. После 11- летней систематической подготовки Альфонс де Альба смог взять столицу мусульманского правителя Адиль -Али шаха, которая сейчас называется Аль Гоа. Адиль- Али шах был сыном видного мусульманского воителя Махмуда Гована, что в 1470 году был единовластным правителем.
Таким образом Васко да Гама, великий открыватель Гоа, дважды открыл Гоа, в это же сделал вклад и Альфонсо де Альба. Засилие христиан было настолько велико, что даже до сегодняшнего дня в археологических музеях нет никаких памятников более раннего времени. Церкви и базилики, все богато украшено золотом - вот какова панорама города. Скорее всего, наиболее длительным периодом была именно португальская колонизация, которая длилась около 450 лет.
Историки и индологи, этой блондинно-голубоглазой-бело-христианской культуры придумали сказку о том, что Васко да Гама - это великий первооткрыватель морского пути в Индию. Это утверждение наполовину правда. Уже были хорошо известные торговые пути в Индию задолго до португальцев и прочих европейцев. Европейцам было известно, что земля не плоская, а имеет форму шара.
С этими морскими путями связано проникновение европейцев в Бхаратаварсу, и как следствие, грабежи, угнетение, насилие над местным населением. Это проникновение носит название колониализма, который стал основой для формирования капитализма. Ко времени Васко да Гамы сюда было привнесено христианство (то есть досл. крест), и относительная «демократия». И то и другое есть средством ограбления, уничтожения, отрицания исконной культуры и распространения своего влияния на другие области. В 1518 году там появились франсисканцы. Но как только был создан орден иезуитов, а именно в 1540 году, прибыл в Гоа иезуитский миссионер Франсиско Ксавьер. В 1548 году туда же прибыли доминиканцы и августинцы. Все иные католические ордена появились позже. Португальские колонизаторы занимались грабительством и порабощением. Меньше известно о языковом влиянии. Небольшие словарики и грамматические пособия для повседневного использования были в обиходе, причем имели свою интерпретацию. Назвать их исчерпывающими нельзя, поскольку дворянин Роберто де Нобиль не отличался настойчивостью и скрупулезностью, как например наш Уильям Джонс. Но он обратил внимание на богатейшую культуру Бхаратаварсы, и у него это вызвало большой интерес, как у колонизатора. Но до языка, на котором была создана одна из богатейших древних литератур, он не добрался. Это не удивительно, что флорентиец Филлипо Сакетти, который будучи торговым служащим, 27 января записал все, что представляло интерес для европейских уважаемых людей. Он является еще одним образом «галереи» христианских колонизаторов, правда, был он не завоевателем, а скорее, миссионером. Он был одним из виднейших ученых и философов во Флоренции, к тому же и приближенным Медичи. По определенным причинам ему пришлось зарабатывать деньги.
Мне кажется, что это просто какая-то болезнь нашего века, что во всех частях света научные знания есть только на таком языке, который отличается от того, на котором разговаривают. Какой же болезнью поражены все эти люди, что их язык до такой степени рознится с тем, на котором существую все научные знания! Требуется около шести лет чтобы его изучить, причем они не поступают как иудеи, которые сызмальства учат детей языку закона - как попугаев, которых обучают речи, заставляя повторять что-либо бесконечное количество раз, но эти же имеют грамматику, которая и служит их определенным целям. Язык сам по себе приятен и многозвучен, благодаря разнообразию звуков, которых около 53, и они требуют разнообразной артикуляции. Они легко переводят все наши основные определения на свой язык, и гордятся тем, что мы не можем сделать того же самого, поскольку отсутствует половина звуков. Это правда, что многим людям бывает сложно выразить должным образом слово со всеми важными ударениями (акцентами). Немалая роль в этом странном произношении принадлежит особенностям строения языка, мышц рта и других органов артикуляции. Они едят листья различных растений, а именно, красную капусту например, высушенные фрукты-avellana indica,например ,а также смешивают все это с мелом. Подобная смесь используется для того, чтобы сделать полость рта сухой и обеспечить быстрые движения языка. К подобным мерам мы не стали бы прибегать, наверное.
Однако Филиппо Сакетти впервые «открывается» миру только в середине XIX века как предшественник создателя так называемого сравнительного языкознания, которое было просто сенсацией. Ему приписали по ошибке будто бы в своих «письмах из Индии» он открыл сходство с санскрита с латынью и греческим языками. Он поселился в Гоа осенью 1583 года и умер в 1588. В общей сложности он написал около 32 писем из Индии.
Член монашеского ордена Роберто Нобиля впервые «открыл» то, что принято ныне назвать санскритом. Генрих Рот. Он родился в 1620 году в Дилингене, в семье высокопоставленного чиновника. По окончанию учения, он был легионером шведской армии, позже бежал из армии в Иннсбрук, где солдаты чуть не забили его до смерти. После выздоровления он решил стать миссионером.
25 октября 1639 года, будучи 19 лет от роду, он вступил в орден иезуитов и через 10 лет получает посвящение в священники. Позже он был отправлен сопровождать миссионера в Эфиопию. Они поплыли из Ливорно в Смирну, что находится в Турции, а потом оказались в Исфахане, столице Персии. Но они столкнулся с тем, что Эфиопия закрыла границы от католических миссионеров. Что же было им делать? Они решили отправиться в Гоа.
Иезуиты достигли иезуитской базы Гоа в 1652 году. То есть на 48 лет позднее, чем Роберто де Нобиль. Биография Генриха Рота не является характерной для иезуитов. Он соединял в себе черты наемника и посланника, авантюриста и разведчика, рыцаря удачи и одержимого.
В Гоа Генрих Рот выучил такие языки как персидский, урду, каннада. Каким именно образом, нам неизвестно. Мы только можем догадываться о том, что же из всего написанного было повествованием о реальных событиях. Генрих Рот переселился из Гоа в Агру. Это была столица Империи великих Моголов. Он занял высокий пост руководителя коллегией иезуитов, что находилась в тех краях. Там он шесть лет изучал санскрит. Он считал это необходимым для исполнения миссионерского долга и составляет грамматику около 1660 с латинскими комментариями. Об этом повествуют источники.
Только в 1988 году были обнародованы манускрипты. Любопытно, что индологи до сегодняшнего дня утверждают, что грамматический справочник Генриха Рота самый лучший из всех существующих. Это неудивительно. Рот использовал совершеннейшую грамматику, написанную и систематизированную в Панини.
Распространение санскрита в Европе базировалось на обнародовании крайне труднопонятной грамматики. Мы пришли к этому выводу на основе того, что восторженно утверждают индологи. К сожалению, они не слишком много внимания уделяли этой теме (проникновения санскрита в Европу - Прим. пер.), считая ее не стоящей внимания.
Считается, что католические миссионеры не прокладывали никакого пути для проникновения санскрита в Европу. Но вернемся снова к Ост-Индской компании, в Калькутту.
Британских колонизаторов более интересовало порабощение местного населения, чем христианизация. Они поступали по принципу разделяй и властвуй. Колонизаторы покупали брахманов, чтобы сделать их своими личными советниками, так называемыми «пандитами». Это слово переводится как ученый.
Действительно были ли пандиты на службе Ост-Индской кампании? Я пока воздержусь от комментариев. Интересно другое. Каким же образом, как же распространялось языковое влияние в той среде? Заставляет задуматься еще и то, что самом деле, нигде не зафиксировано документально, что «ученые», бывшие на службе в Ост-Индской кампании, когда-либо именовали себя пандитами.
Когда сэр Уильям Джонс прибыл в Калькутту, он ничего не знал о так называемом санскрите. У него была цель войти в круги «высшего колониального общества» и зарекомендовать себя там как «Восточный Джонс». Он там нашел две организации. Центр книгопечатания, который возглавлял Чарльз Вилкинс. Этот человек хорошо знал местные языки и имел влиятельные связи вне этой компании. С 1770 года он жил в Калькутте. Из-за того что у него было не все в порядке со здоровьем, он отдыхал в Бенаресе (Варанаси). У него там было много свободного времени, чтобы хорошо изучить санскрит в тамошнем университете. Предприимчивый Уильям Джонс стремился к тому, чтобы начать свою миссию в качестве «пандита» центра книгоиздания, т. е сотрудничать с 34-летним Вилкинсом.
15 января 1784 года он вступил в почтенные ряды колонизаторов, 13-м по счету и основал «научное» (без ученых) общество «Азиатская ассоциация Бенгалии» и назначил на должность руководящего генерала губернатора Варена Гастингса, который не имел законченного школьного образования(!). Естественно, он с благодарностью отклонил это предложение. Он воспринял «Азиатское сообщество» не просто как культурное достижение, но и как своего рода «вызов», новаторство, и считая себя недостаточно компетентным в подобных вопросах, счел нужным отказаться. Так, Уильям Джонс занял этот пост. Причем с великим удовольствием. Он стал ревностным продолжателем колониальной политики Варрена Гастингса. Вскоре после этого он узнал о двух крайне влиятельных людях Калькутты. Его мало беспокоило то, что с кругами, возглавляемыми Едмондом Бурке, Гастингс бескомпромиссно враждовал. Азиатское сообщество Бенгалии было первой фабрикой фальсификации истории и промывания мозгов. Даже первый президент Индии Джавахарлал Неру подвергся промывке мозгов. Данный вопрос был уже поднят в книге «Ложь на длинных ногах».
В Азиатское сообщество самим азиатам был закрыт путь. Почему же так? На самом деле была нужна пропаганда новой «истории» поработителей, если местные жители стремились к благополучию в жизни. И что было бы им делать там, если сам начальник, «Восточный Джонс» даже не мог говорить свободно с ними на их языке? Данная организация сеяла зерна мировой манипуляции человеческими умами.
Сэр Уильям заложил основу для дальнейшей колонизации и христианизации Бхаратаварсы. Не зная ни слова, ни даже слога на санскрите, он объявил Чарльза Винклиса, который в течении 14 лет изучал в Калькутте местные наречия, величайшим знатоком санскрита вторым по величине! Это заблуждение бытовало и до сегодняшнего дня.
Кто же этот Чарльз Вилкинс? О нем осталось не так много документов, как о Роберте Кливе, Варране Хастингсе или же самом Уильяме Джонсе. Но этих сведений вполне достаточно, чтобы вписать его в ряды людей с подобными биографиями. На низкие должности в колонии посылали обычно молодых людей без начального и практического образования. По годам они были еще и тинэйджерами. Чарльз Вилкинс, как и большинство участников Ост-индской кампании, в Калькутте мог остаться незамеченным если бы не открыл свой непревзойденный талант изобретателя. Шло время консолидации и формирования захваченной власти, процессы которой ускорились после битвы под Палаши в 1757 году. Господствующий в Калькутте, который из завоевателя превратился в генерал-губернатора, то есть Варен Хастингс, рекомендовал поддерживать авторитет служащих изучением местного языка. То есть, возникла потребность в учебниках. Составители и издатели из Англии не так просто откликнулись на такое малопрактичное предложение. Настал звездный час для Вилкинса. Он стал упражняться в письме, выводя бенгальские буквы в манной каше.
Он должен был стать первым переводчиком «Бхагавадгиты». Мнимое изучение санскрита в университете Варанаси должно было помочь ему в этом. «Бхагавадгита» - это один из центральных эпизодов Махабхараты. Это произведение создано на санскрите. Но переводы его существовали на всех языках, употребляемых в Британской Индии, то есть, на арабском и персидском. Кто бы стал возражать против английского перевода? Да, собственно, никто, если бы не требовалось знание языка оригинала. Сэр Уильям также утверждал, что он знает 32 языка. Он тщательно подошел к редакции этого перевода, но сам-то и до 32-х посчитать не мог! И обьективно оценить свои знание - тоже. Он содействовал так называемому переводу Чарльза Вилкинса. Книга была украшена восхваляющим предисловием Варена Хастингса, напечатана Чарльзом Вилкинсом в Калькутте и распространен в Англии. Мы не располагаем копией этого издания, и также не имеем никаких сведений о роли «пандитов» в этом «открытии».
Наш рынок изобилует подобной переводческой продукцией и ныне. Бхагаватгита переводилась более сотни раз, настолько она популярна в блондинно-голубоглазой-бело-христианской культуре. Естественно с оригинала, как утверждают.
Второй величайший знаток санскрита нижайше просил Чарльза Вилкинса создать словарь при помощи и содействии пандитов. Но Вилкинс не имел возможности сделать это в Калькутте. В следствии болезни в 1786 году он отплывает в Англию. Там он живет весьма долго. Но без пандитов он был беспомощен. Вместо долгоджанного сэром Уильямом словаря он предоставил сборник текстов для чтения. Однако уже существовали переводы этих историй с персидского на английский и французский, под названием «Сказки Пилпая». Мы не знаем, имел ли Чарльз Вилкинс этот сборник в бенгальской версии. Несмотря на спрос на переводную с санскрита литературу ему не удается предоставить новые переводы.
В 1795 году - Сэр Уильям уже умер - ему удалось обнародовать истории о Доошванте и Саконтале, переводит с Махабхараты отрывки в Лондоне. Но неизвестно, на каком языке он читал Махабхарату. Далее следует еще одно белое пятно в биографии до 1801 года, когда он стал работал библиотекарем в недавно учрежденном музее в Лондоне. Затем он издал в 1808 году грамматику санскрита. При этом он никогда и никого не уведомлял о том, что изучал этот язык.
В то же время сэр Уильям прилежно «работает» и без словаря, и без грамматики. Он издает сборник пользующихся постоянной популярностью историй - «Восточные исследования». Он мог это все напечатать в Калькутте и через Лондон направить дальше в Европу. Ост-Индская компания финансировала этот проект, причем охотно. Им были выгодны все эти публикации. Они служили к вящему доказательству того, что христианские колонисты вершили твердое и победоносное шествие, неся десять библейских заповедей. Сэр Уильям продолжил время своего пребывания в Калькутте еще на пять лет. По состоянию здоровья он позволил своей супруге отплыть назад в Лондон в 1788 году. Его жажда славы, богатства и влияния была более важна для него чем то, увидит ли он когда-либо свою жену снова. В 1794 году он уходит из жизни, но его фабрики и производства продолжают жить. Но интересно то, что в кругах служащих Ост-Индской компании никто не учил санскрит. При этом в Европе интерес к этому языку стремительно возростал. Почему же так? Результаты психосоциального анализа этой проблемы, вероятно, были бы взрывоопасны.
XIX век породил много знатоков санскрита. Если бы еще эти люди были заинтересованы в том, чтобы изучать подлинный санскрит. Согласно документам, новые ученые росли, как грибы после дождя. Ими были в основном европейцы. В основном немцы, но почва для их «произрастания» была и в Лондоне, и в Париже. Почему? Да потому что в тамошних музеях была не разобранная свалка древних книг и манускриптов.
Эти новые исследователи санскрита изучали язык весьма своеобразно. Александр Гамильтон, Леонард де Шези, Франц Бопп были первооткрывателями. Но именно младший из братьев Шлегелей, Фридрих фон Шлегель (1772-1829), первый обнародовал книгу под названием «О языке и мудрости индусов». Это была попытка рассмотрения и исследования древнего мира. Издана была эта работа в Хайдельберге в 1808 году. Это было первое немецкое издание литературы подобного жанра. Для новых почитателей Востока эта книга стала чуть ли не евангелием.
Чего только в жизни не бывает! В 1803 году Доротея и Фридрих Шлегель живут в Париже. 31 года от роду, Фридрих собирается изучать восточные языки. Каким же образом? Он говорит… «по самому доскональному сборнику работ о восточных языках». Что есть общего между сборником теоретических работ по восточным языкам и изучением самого языка? Он решил пойти следующим путем. Взять перевод и оригинал. Перевод может быть на разные языки - санскрит, персидский, арабский и так далее. То есть, в общем перевод будет ему несколько понятен. Естественно, воспринимать он будет то, что написали эти переводчики. А дальше началась игра в загадки.
Шлегели были небогаты. Они снимали большую меблированную комнату в многоэтажном доме. 15 января 1803 года Шлегель так писал своему брату. «Учебник обыкновенного индийского языка у меня уже есть (Какого?), но заниматься санскритом я начну только в начале весны. Если пособие есть в библиотеках». Разве вся эта ситуация не вызывает интереса?
15 мая 1803 года он сообщил своему брату о блестящий достижениях: «Как же все хорошо складывается, Я уже так многому научился. У меня успехи не только в персидском языке, а, наконец, достигнута поставленная крупная цель быть осведомленным в санскрите. Думаю, что через четыре месяца я смогу читать Саконталу в подлиннике, а также буду нуждаться в наличии перевода. Требуется много усилий для этого так как так как я должен был выучивать элементы без элементарных книг. Я наконец понял то, что англичанин Гамильтон был единственным в Европе после Вилкинса, кто знал все это, и вообще обладал основательными и обширными знаниями. Мне бы приблизиться хотя бы до уровня Рота». Лучше бы этот авантюристический метод изучения языка никогда не имел места. Но уже 14 августа он сообщил своему брату следущее:
«Я длительное время работал над изучением санскрита и уже имею глубокие знания. Уже успел приложить руку к копированию одного манускрипта. В ходе этой моей деятельности мне удалось то же сделать с двумя словарями. По 3-4 часа в день я работаю над санскритом, потом час или два изучаю наследие Гамильтона, и даже уже поздно вечером я имею так много работы, что приходится ей посвятить еще не менее двух часов».
Он вручную копировал тексты, написанные на санскрите и аппелировал к написанному Гамильтоном, который, вероятно, знал буквы намного лучше. Где и когда Александр Гамильтон выучил санскрит - неизвестно. Известно только то, что он прибыл в Калькутту в конце 1784 года и там служил офицером невысокого звания. Вскоре он ушел в отставку. У него не было никаких связей с сэром Уильямом или Чарльзом Вилкинсоном, с пандитами он также не имел возможности сотрудничать. К тому же нет никакого серьезного основания утверждать то, что Александр Гамильтон был вхож в круга знатоков санскрита вообще. Известно также, что он два или три года в Париже проводил работу по систематизации книг и манускриптов написанных на санскрите и языке бенгали, которые вышли в свет под его именем и именем некоего французского «востоковеда», не знающего языков Индии, Мате Лангле. Первое издание датируется 1807 годом. Возможно также, что он, будучи 44 лет от роду принял участие в деятельности только что основанной Ост-Индской компании, а именно учился в Гартфордском колледже, учрежденном ею, и все это делал крайне увлеченно. В 1814 году он опубликовал «Термины грамматики санскрита» - еще одну работу, подписанную его именем, единственную публикацию, которая наряду с каталогом, подписана его именем. В 1818 году Гамильтон прекратил обучение в этом колледже по собственному желанию, а уже в 1824 году он скоропостижно скончался. Такая вот трагическая биография.
Мы только можем представить себе уровень и качество санскрита бытовавшего в Париже, как знал этот язык и сам Гамильтон, и вообще - что такое «европейский санскрит», первый словарь которого вышел в 1919 году. Антонин Леонард де Шези работал в отделении египтологии королевского музея в Париже. Он познакомился с искусством Египта благодаря своим поездкам туда. Но в 1803 году, когда ему выдалась возможность совершить очередное путешествие, он неожиданно заболел. Это все было очень на руку Луи-Матье Ланглезу. Который был одним из ведущих востоковедов Парижа. В дальнейшем де Шези узнал от немца фон Гафстера, который был знаком с семейством Шлегелей, что они изучают санскрит по наследию Гамильтона.
Хорошо известно, что Александр Гамильтон и Леонард де Шези встретились. Точно известно, что Антуан Леонард де Шези не был заинтересован перед этой встречей в санскрите и соответственно знал мало об этом. Он вообще был египтологом. Как только в нем проснулось любопытство, он учит санскрит «тайком», его изучение было «основано на самообучении» именно тогда, когда Александр Гамильтон покинул Францию. Вообще трудно себе представить, каким образом французу в Париже удавалось учить санскрит, не имея толком ни словарей, ни учебников по грамматике. Я не могу понять, при всем своем желании, как француз в Париже без преподавателей, без книг грамматики и словарей по санскриту может учить этот язык. До сих пор современные историки и индологи не имеют никакой трудности справляться с этой задачей "тайком" и "основываясь на самообучении".
Но жизнь крайне разнообразна и нередко приподносит сюрпризы, особенно этим новоявленным гениям, которые были у всех народов. 29-летняя Гелимина Гаустфер (1783-1856) в 1812 году знакомится с Францом Боппом под именем Гелимины де Шези. Он стал основателем немецкой индологии. Он родился 14 сентября 1791 года в Майнце. Его академический преподаватель Виндишманн, профессор философии и истории вдохновил его и своего сына заниматься филологией. Это им обоим было очень по душе. Когда ему исполнился 21 год, он понял, что в его родном городе бесполезно искать себе достойное будущее.
Увлеченная Востоком Гелимина, на самом деле носила имя Вильгельмина фон Кленке. Ее отец был военным, а мать поэтессой. Она рань стала самостоятельной, и не воспитывалась в особенной строгости. В 16-летнем возрасте она вышла замуж за Густава фон Гастфера, но уже через год они разошлись. И она решила отправится в Париж. В то время с 1803 по 1807 год там издавалась газета «Französische Miscellen». В 1805 году она вышла замуж за Антуана Леонарда де Шези, одного из известных востковедов, который до 1807 года усердно занимался изучением персидского языка, а в 33 года стал профессором санскрита в Коллеж де Франс. В 1810 году она ушла от Шези, переняла его имя, занималась самыми различными делами, словом вела образ жизни эмансипированной женщины своего времени. Она усердно занималась перепиской. Она стала влиятельным человеком своего времени и начала создавать версию своей биографии. Она собственно и уговорила молодого Франца Боппа отправится в Париж, где ее бывший муж, Леонард де Шези, занимался санскритом.
С 1812 года Париж очень привлекал востоковедов. Французские колонизаторы усердно собирали и книги, и манускрипты, и памятники восточного искусства, которые они не могли ни прочитать, ни понять. Разве что захватить. В конце концов, добычу выгружали либо в Королевскую библиотеку, либо в Королевский музей. Где они портятся или действительно каталогизируются. Из Египта Франция уволокла больше культурных достояний, чем из Индии. Такая коллекция рукописей в библиотеке всегда образует пункт для любопытствующих всякого рода.
1 января 1813 года Франц Бопп написал свое первое письмо из Парижа. Адресовано было оно его влиятельному другу, профессору Виндишману. Вот что там значилось: «Я длительное время занимаюсь арабским языком. Но так надеюсь, что у меня появится возможность уделить внимание и другим восточным языкам. Доведя свое изучение арабского до какого-то логического конца, я перешел на персидский. Где-то недели через две уже рассчитываю читать несложные рассказы на этом языке. Но языки Индии здесь не читаются и никто не изучает их. Я буду первым человеком, который займётся этими вопросами. Надеюсь, что летом я буду параллельно изучать персидский и санскрит. Благодаря этому я смогу немного заняться переводами персидских и индийских авторов, если, конечно, волею судьбы мне будет дано остаться на некоторое время в Париже. Если я приступлю к занятиям санскритом, де Шези сможет помочь мне занять достойную должность. Он здесь единственный, как я слышал, кто занимается этим языком.
Франц Бопп был слеплен из того же теста, что и Уильям Джонс. Он начал не с санскрита, как ему и посоветовали. Он начал изучать арабский язык, но он пребывал в полном неведении, что арабский и санскрит на самом деле не имеют ничего общего
Его следующее письмо своему наставнику было таким. Он пишет. «Я преодолел первые трудности в языке, на котором имеются индийские знания. Я теперь с потрясением наблюдаю за тем, что я на самом деле в состоянии изучить красивейший, наиболее важный и тяжелейший восточный язык, выучить безо всякой посторонней помощи. Я усмотрел сходство между санскритом и латынью, греческим. Буду продвигаться далее, по стопам Фридриха фон Шлегеля».
Еще не начав учить санскрит, он знал вот что. Он говорил в скором времени: «Немецкий язык так хорошо приспособлен к тому, чтобы должным образом на него переводить оригинальные индийские тексты. Я сделаю все возможное, чтобы на немецком можно было прочитать Рамаяну. Первую часть, что уже переведена на английский, я почти закончил. Скоро приступлю и ко второй. Правда, это будет очень вольный перевод, поскольку переводить с манускрипта я не в состоянии».
И де Шези тоже в этом деле не очень-то компетентен, несмотря на то, что посвятил санскриту более шести лет. Это все было написано 27 июля 1814 года.
В 1812 году он прибыл в Париж, чтобы изучать санскрит у де Шези. До марта 1814 года он занимался только арабским. Как мы помним, в июле 1814 года он писал своему учителю о том, что у де Шези выучить санскрит невозможно. Кроме того, в знатоке он, как бы, не нуждался. Далее читаем из его писем. «Я думаю, что если я прочитаю все про индийскую мифологию, о которой написано на европейских языках, правильно во всем разберусь, то смогу пойти дальше, стремясь взять из источников по максимуму. Тогда все станет ясно насчет индийской философии, но не только индийской, а также нашей родной и греческой в том числе. Тогда, дорогой друг, я буду в состоянии понимать индийские книги без перевода, и как я вижу даже без словаря».
То есть, получается, он знал санскритский алфавит и фонетику настолько хорошо, что у него появлялись уже мысли о том, что он уже что-то понимает. А как же такое могло быть? 27 июля 1814 года он писал своему учителю «…я придумал алфавит, для того чтобы обеспечить правильную передачу санскритской буквенной системы. Когда я напишу грамматику, я смогу эту свою новую буквенную систему применить, и тогда у меня появится возможность издать перевод Бхагавадгиты, так прекрасно сделанный Фридрихом фон Шлегелем. Это будет издание и латинского перевода. Тогда мой брат, вероятно, сможет издать также некоторые отрывки, написанные с помощью буквенной системы Деванагари».
Он обосновал свои намерения. Мы читаем в его письме от 27 июля 1814 года. Те оригинальные тексты, что приходят из Калькутты настолько дорогие, что мало кто может себе позволить их купить, разве что очень богатые люди, а если несколько томов, то тем более. Первый том Рамаяны стоит здесь 160 франков, а грамматика Кери - 280. Он задумался о ценах. Он станет продавать немецкие переводы по самой низкой цене. И будучи в этой миссионерской эйфории, он подумал, что санскрит неплохо послужит его личным целям. Но это был не единственный его аргумент в пользу подобного рода деятельности. Вот что он писал далее. «Люди записывают санскрит более чем 10-ю способами. Чуть ли не каждый народ населяющий Индию изобретает свою собственную манеру писать на санскрите. Почему же нам, европейцам, чьи языки также происходят от санскрита, не изобрести свой собственный алфавит, чтобы разнообразить уже существующие буквенные системы».
Да, конечно, отчего же европейцам не развить свою собственную «санскритскую письменность»?
Франц Бопп постоянно подчеркивал. что он может выучить санскрит без всякой посторонней помощи. Но это было его личное представление. В то время в Париже в наличии были следующие книги «Грамматика санскрита», написанная миссионером Уильямом Кери, 1804 года издания. А также еще и грамматика Чарльза Вилкинса, работа Фотсера «Размышления про грамматический строй санскрита», 1810 года. Но какого качества были все эти работы? Ясное дело, сомнительного качества! Это были первые попытки интеллектуалов. Быстро следовавшие друг за другом издания указывали не только на поспешность.
В 1816 году Франц Бопп подготовил к изданию книгу под названием: «Про системы спряжений в санскрите на основе сравнений с германскими, греческим и латинским, а также, персидским языками, а также избранные эпизоды из Рамаяны и Махабхараты, переведенные с оригинальных текстов и некоторые главы из Вед». Издал эту книгу К. Виндсманн. Каким образом Боппу удалось в период с 1812 по 1816 года все это ввести в обиход? И кто мог написанного им проверить?
Наконец в 1819 году в Калькутте выходит такой ожидаемый сэром Уильямом в 1784 году английско-санскритский словарь под руководством Горация Хаймана Вильсона. Большая часть этой работы должна была быть выполнена пандитами, на каком языке они сообщали свои сведения европейским колонизаторам и каково было качество этого сотрудничества - неизвестно. Кстати, ничего не известно про интеллектуальный уровень самих этих пандитов. Точно можно утверждать только то, что они утверждали абсолютную чушь. К примеру, то же самое можно сказать про этот английско-санскритский словарь. Все эти издания финансировались Ост-Индской кампанией.
Август Вильгельм фон Шлегель (1767-1835), старший из братьев, именно в то время прибыл в Париж. Там он занимался изучением санскрита вместе с Францом Боппом. В 1818 году он был 51-летним профессором санскрита в Бонне. Первым из немцев. Он очень позаботился о том, чтобы центром по изучению индологии и санскрита стала не Англия, ни Франция, а именно Германия. Он стал крестным отцом санскрита.
15 октября 1800 года родился очередной «Уильям Джонс». Это был Томас Бабингтон Макаулай. Как отпрыск знатной евангелистской семьи он имел лучший старт, но те же черты характера. Он станет не только «богом-отцом» теории «арийской расы».
Он рано начал свое образование в Тринити-Колледже, и имел достойную репутацию прекрасного оратора и конгениального человека в кругах студентов. Но особого рвения к изучению юриспруденции не имел, так как больше занимался написанием стихотворений.
(окончание следует)
Источник: http://rodonews.ru/news_1297687772.html
начало: http://statin.livejournal.com/60964.html
окончание: http://statin.livejournal.com/61683.html
Александр Македонский (III ст. до н. э.) был первым европейцем, который столкнулся с Бхаратаварсой. Эллины еще и раньше имели торговые связи с теми землями, чем о ней впервые в мировой истории широко стало известно европейской общественности. Он бы не стремился проникнуть туда, если бы в его время ничего не было известно о богатейшей цивилизации по оба берега Инда. Ведь не планировалось разбойнических, грабительных походов туда, откуда нельзя было бы чего-то для себя взять! Вероятно, Александр был где-то недалеко от Индии. Он получил сильные удары со спины и должен был прекратить поход. Умер Александр в возрасте 32 лет. Эллины знали об Индии немало, и эти знания приобрели свою интерепретацию, но там не было ничего о так называемом санскрите.
Святой Фома столкнулся с этой темой в VI веке н. э. но не как завоеватель, а как искатель, исследователь. Относился к этому наследию доброжелательно. Христиане, последователи Фомы, еще немного остались в южной части этой земли, где они когда-то расселялись. Но ассимилировавшись, они стали частью господствующей культуры.
Португалец Васко да Гама - это ближайший к нам по времени «европейский завоеватель», который достиг земли Бхаратаварса в 1498 году по океану. Он сошел на сушу не в Гоа, как это раньше предполагали, а в Кохине. Несмотря на штормы и ветры, бывшие там. Он не имел товаров, или денег, - только сильных, вооруженных людей, много оружия и римокатолических миссионеров. «Завоеватели», совершившие длительное морское путешествие, наверно, надеялись прибыть домой разбогатевшими.
Кохин и южные берега плотно заселены. Это не слишком способствует успешным завоеваниям. И Васко да Гама поплыл на север, на земли, что вдоль побережья. В самой южной точке залива Мормугао на реке Цуари он осел. Это место находиться за 800 км от Кохина, а от Гоа большие водные пространства и около 45 км суши.
Там он имел небольшие преграды. Его главным принципом был эффект неожиданности. Нигде ему не довелось столкнуться с трудностями. Шокирует жуткая брутальная жестокость завоевателей. Угнетение было очень велико. Вот, так сказать, пример христианской моральности! Они не имели жалости. Ветра и штормы подгоняли корабль в течение всего года, он плыл все к новым землям. чтобы завоевать их, и так продолжалось в течении длительного времени.
Васко да Гама получив немалые богатства, отчалил назад в Португалию. Оставшиеся завоеватели с оружием в руках остались, немного грабили и ожидали подкрепления. Вскоре прибыли португальцы с большим количеством кораблей и там оказалось немало завоевателей. Поступали по принципу - туда корабли и оружие, оттуда - с полными руками. После 11- летней систематической подготовки Альфонс де Альба смог взять столицу мусульманского правителя Адиль -Али шаха, которая сейчас называется Аль Гоа. Адиль- Али шах был сыном видного мусульманского воителя Махмуда Гована, что в 1470 году был единовластным правителем.
Таким образом Васко да Гама, великий открыватель Гоа, дважды открыл Гоа, в это же сделал вклад и Альфонсо де Альба. Засилие христиан было настолько велико, что даже до сегодняшнего дня в археологических музеях нет никаких памятников более раннего времени. Церкви и базилики, все богато украшено золотом - вот какова панорама города. Скорее всего, наиболее длительным периодом была именно португальская колонизация, которая длилась около 450 лет.
Историки и индологи, этой блондинно-голубоглазой-бело-христианской культуры придумали сказку о том, что Васко да Гама - это великий первооткрыватель морского пути в Индию. Это утверждение наполовину правда. Уже были хорошо известные торговые пути в Индию задолго до португальцев и прочих европейцев. Европейцам было известно, что земля не плоская, а имеет форму шара.
С этими морскими путями связано проникновение европейцев в Бхаратаварсу, и как следствие, грабежи, угнетение, насилие над местным населением. Это проникновение носит название колониализма, который стал основой для формирования капитализма. Ко времени Васко да Гамы сюда было привнесено христианство (то есть досл. крест), и относительная «демократия». И то и другое есть средством ограбления, уничтожения, отрицания исконной культуры и распространения своего влияния на другие области. В 1518 году там появились франсисканцы. Но как только был создан орден иезуитов, а именно в 1540 году, прибыл в Гоа иезуитский миссионер Франсиско Ксавьер. В 1548 году туда же прибыли доминиканцы и августинцы. Все иные католические ордена появились позже. Португальские колонизаторы занимались грабительством и порабощением. Меньше известно о языковом влиянии. Небольшие словарики и грамматические пособия для повседневного использования были в обиходе, причем имели свою интерпретацию. Назвать их исчерпывающими нельзя, поскольку дворянин Роберто де Нобиль не отличался настойчивостью и скрупулезностью, как например наш Уильям Джонс. Но он обратил внимание на богатейшую культуру Бхаратаварсы, и у него это вызвало большой интерес, как у колонизатора. Но до языка, на котором была создана одна из богатейших древних литератур, он не добрался. Это не удивительно, что флорентиец Филлипо Сакетти, который будучи торговым служащим, 27 января записал все, что представляло интерес для европейских уважаемых людей. Он является еще одним образом «галереи» христианских колонизаторов, правда, был он не завоевателем, а скорее, миссионером. Он был одним из виднейших ученых и философов во Флоренции, к тому же и приближенным Медичи. По определенным причинам ему пришлось зарабатывать деньги.
Мне кажется, что это просто какая-то болезнь нашего века, что во всех частях света научные знания есть только на таком языке, который отличается от того, на котором разговаривают. Какой же болезнью поражены все эти люди, что их язык до такой степени рознится с тем, на котором существую все научные знания! Требуется около шести лет чтобы его изучить, причем они не поступают как иудеи, которые сызмальства учат детей языку закона - как попугаев, которых обучают речи, заставляя повторять что-либо бесконечное количество раз, но эти же имеют грамматику, которая и служит их определенным целям. Язык сам по себе приятен и многозвучен, благодаря разнообразию звуков, которых около 53, и они требуют разнообразной артикуляции. Они легко переводят все наши основные определения на свой язык, и гордятся тем, что мы не можем сделать того же самого, поскольку отсутствует половина звуков. Это правда, что многим людям бывает сложно выразить должным образом слово со всеми важными ударениями (акцентами). Немалая роль в этом странном произношении принадлежит особенностям строения языка, мышц рта и других органов артикуляции. Они едят листья различных растений, а именно, красную капусту например, высушенные фрукты-avellana indica,например ,а также смешивают все это с мелом. Подобная смесь используется для того, чтобы сделать полость рта сухой и обеспечить быстрые движения языка. К подобным мерам мы не стали бы прибегать, наверное.
Однако Филиппо Сакетти впервые «открывается» миру только в середине XIX века как предшественник создателя так называемого сравнительного языкознания, которое было просто сенсацией. Ему приписали по ошибке будто бы в своих «письмах из Индии» он открыл сходство с санскрита с латынью и греческим языками. Он поселился в Гоа осенью 1583 года и умер в 1588. В общей сложности он написал около 32 писем из Индии.
Член монашеского ордена Роберто Нобиля впервые «открыл» то, что принято ныне назвать санскритом. Генрих Рот. Он родился в 1620 году в Дилингене, в семье высокопоставленного чиновника. По окончанию учения, он был легионером шведской армии, позже бежал из армии в Иннсбрук, где солдаты чуть не забили его до смерти. После выздоровления он решил стать миссионером.
25 октября 1639 года, будучи 19 лет от роду, он вступил в орден иезуитов и через 10 лет получает посвящение в священники. Позже он был отправлен сопровождать миссионера в Эфиопию. Они поплыли из Ливорно в Смирну, что находится в Турции, а потом оказались в Исфахане, столице Персии. Но они столкнулся с тем, что Эфиопия закрыла границы от католических миссионеров. Что же было им делать? Они решили отправиться в Гоа.
Иезуиты достигли иезуитской базы Гоа в 1652 году. То есть на 48 лет позднее, чем Роберто де Нобиль. Биография Генриха Рота не является характерной для иезуитов. Он соединял в себе черты наемника и посланника, авантюриста и разведчика, рыцаря удачи и одержимого.
В Гоа Генрих Рот выучил такие языки как персидский, урду, каннада. Каким именно образом, нам неизвестно. Мы только можем догадываться о том, что же из всего написанного было повествованием о реальных событиях. Генрих Рот переселился из Гоа в Агру. Это была столица Империи великих Моголов. Он занял высокий пост руководителя коллегией иезуитов, что находилась в тех краях. Там он шесть лет изучал санскрит. Он считал это необходимым для исполнения миссионерского долга и составляет грамматику около 1660 с латинскими комментариями. Об этом повествуют источники.
Только в 1988 году были обнародованы манускрипты. Любопытно, что индологи до сегодняшнего дня утверждают, что грамматический справочник Генриха Рота самый лучший из всех существующих. Это неудивительно. Рот использовал совершеннейшую грамматику, написанную и систематизированную в Панини.
Распространение санскрита в Европе базировалось на обнародовании крайне труднопонятной грамматики. Мы пришли к этому выводу на основе того, что восторженно утверждают индологи. К сожалению, они не слишком много внимания уделяли этой теме (проникновения санскрита в Европу - Прим. пер.), считая ее не стоящей внимания.
Считается, что католические миссионеры не прокладывали никакого пути для проникновения санскрита в Европу. Но вернемся снова к Ост-Индской компании, в Калькутту.
Британских колонизаторов более интересовало порабощение местного населения, чем христианизация. Они поступали по принципу разделяй и властвуй. Колонизаторы покупали брахманов, чтобы сделать их своими личными советниками, так называемыми «пандитами». Это слово переводится как ученый.
Действительно были ли пандиты на службе Ост-Индской кампании? Я пока воздержусь от комментариев. Интересно другое. Каким же образом, как же распространялось языковое влияние в той среде? Заставляет задуматься еще и то, что самом деле, нигде не зафиксировано документально, что «ученые», бывшие на службе в Ост-Индской кампании, когда-либо именовали себя пандитами.
Когда сэр Уильям Джонс прибыл в Калькутту, он ничего не знал о так называемом санскрите. У него была цель войти в круги «высшего колониального общества» и зарекомендовать себя там как «Восточный Джонс». Он там нашел две организации. Центр книгопечатания, который возглавлял Чарльз Вилкинс. Этот человек хорошо знал местные языки и имел влиятельные связи вне этой компании. С 1770 года он жил в Калькутте. Из-за того что у него было не все в порядке со здоровьем, он отдыхал в Бенаресе (Варанаси). У него там было много свободного времени, чтобы хорошо изучить санскрит в тамошнем университете. Предприимчивый Уильям Джонс стремился к тому, чтобы начать свою миссию в качестве «пандита» центра книгоиздания, т. е сотрудничать с 34-летним Вилкинсом.
15 января 1784 года он вступил в почтенные ряды колонизаторов, 13-м по счету и основал «научное» (без ученых) общество «Азиатская ассоциация Бенгалии» и назначил на должность руководящего генерала губернатора Варена Гастингса, который не имел законченного школьного образования(!). Естественно, он с благодарностью отклонил это предложение. Он воспринял «Азиатское сообщество» не просто как культурное достижение, но и как своего рода «вызов», новаторство, и считая себя недостаточно компетентным в подобных вопросах, счел нужным отказаться. Так, Уильям Джонс занял этот пост. Причем с великим удовольствием. Он стал ревностным продолжателем колониальной политики Варрена Гастингса. Вскоре после этого он узнал о двух крайне влиятельных людях Калькутты. Его мало беспокоило то, что с кругами, возглавляемыми Едмондом Бурке, Гастингс бескомпромиссно враждовал. Азиатское сообщество Бенгалии было первой фабрикой фальсификации истории и промывания мозгов. Даже первый президент Индии Джавахарлал Неру подвергся промывке мозгов. Данный вопрос был уже поднят в книге «Ложь на длинных ногах».
В Азиатское сообщество самим азиатам был закрыт путь. Почему же так? На самом деле была нужна пропаганда новой «истории» поработителей, если местные жители стремились к благополучию в жизни. И что было бы им делать там, если сам начальник, «Восточный Джонс» даже не мог говорить свободно с ними на их языке? Данная организация сеяла зерна мировой манипуляции человеческими умами.
Сэр Уильям заложил основу для дальнейшей колонизации и христианизации Бхаратаварсы. Не зная ни слова, ни даже слога на санскрите, он объявил Чарльза Винклиса, который в течении 14 лет изучал в Калькутте местные наречия, величайшим знатоком санскрита вторым по величине! Это заблуждение бытовало и до сегодняшнего дня.
Кто же этот Чарльз Вилкинс? О нем осталось не так много документов, как о Роберте Кливе, Варране Хастингсе или же самом Уильяме Джонсе. Но этих сведений вполне достаточно, чтобы вписать его в ряды людей с подобными биографиями. На низкие должности в колонии посылали обычно молодых людей без начального и практического образования. По годам они были еще и тинэйджерами. Чарльз Вилкинс, как и большинство участников Ост-индской кампании, в Калькутте мог остаться незамеченным если бы не открыл свой непревзойденный талант изобретателя. Шло время консолидации и формирования захваченной власти, процессы которой ускорились после битвы под Палаши в 1757 году. Господствующий в Калькутте, который из завоевателя превратился в генерал-губернатора, то есть Варен Хастингс, рекомендовал поддерживать авторитет служащих изучением местного языка. То есть, возникла потребность в учебниках. Составители и издатели из Англии не так просто откликнулись на такое малопрактичное предложение. Настал звездный час для Вилкинса. Он стал упражняться в письме, выводя бенгальские буквы в манной каше.
Он должен был стать первым переводчиком «Бхагавадгиты». Мнимое изучение санскрита в университете Варанаси должно было помочь ему в этом. «Бхагавадгита» - это один из центральных эпизодов Махабхараты. Это произведение создано на санскрите. Но переводы его существовали на всех языках, употребляемых в Британской Индии, то есть, на арабском и персидском. Кто бы стал возражать против английского перевода? Да, собственно, никто, если бы не требовалось знание языка оригинала. Сэр Уильям также утверждал, что он знает 32 языка. Он тщательно подошел к редакции этого перевода, но сам-то и до 32-х посчитать не мог! И обьективно оценить свои знание - тоже. Он содействовал так называемому переводу Чарльза Вилкинса. Книга была украшена восхваляющим предисловием Варена Хастингса, напечатана Чарльзом Вилкинсом в Калькутте и распространен в Англии. Мы не располагаем копией этого издания, и также не имеем никаких сведений о роли «пандитов» в этом «открытии».
Наш рынок изобилует подобной переводческой продукцией и ныне. Бхагаватгита переводилась более сотни раз, настолько она популярна в блондинно-голубоглазой-бело-христианской культуре. Естественно с оригинала, как утверждают.
Второй величайший знаток санскрита нижайше просил Чарльза Вилкинса создать словарь при помощи и содействии пандитов. Но Вилкинс не имел возможности сделать это в Калькутте. В следствии болезни в 1786 году он отплывает в Англию. Там он живет весьма долго. Но без пандитов он был беспомощен. Вместо долгоджанного сэром Уильямом словаря он предоставил сборник текстов для чтения. Однако уже существовали переводы этих историй с персидского на английский и французский, под названием «Сказки Пилпая». Мы не знаем, имел ли Чарльз Вилкинс этот сборник в бенгальской версии. Несмотря на спрос на переводную с санскрита литературу ему не удается предоставить новые переводы.
В 1795 году - Сэр Уильям уже умер - ему удалось обнародовать истории о Доошванте и Саконтале, переводит с Махабхараты отрывки в Лондоне. Но неизвестно, на каком языке он читал Махабхарату. Далее следует еще одно белое пятно в биографии до 1801 года, когда он стал работал библиотекарем в недавно учрежденном музее в Лондоне. Затем он издал в 1808 году грамматику санскрита. При этом он никогда и никого не уведомлял о том, что изучал этот язык.
В то же время сэр Уильям прилежно «работает» и без словаря, и без грамматики. Он издает сборник пользующихся постоянной популярностью историй - «Восточные исследования». Он мог это все напечатать в Калькутте и через Лондон направить дальше в Европу. Ост-Индская компания финансировала этот проект, причем охотно. Им были выгодны все эти публикации. Они служили к вящему доказательству того, что христианские колонисты вершили твердое и победоносное шествие, неся десять библейских заповедей. Сэр Уильям продолжил время своего пребывания в Калькутте еще на пять лет. По состоянию здоровья он позволил своей супруге отплыть назад в Лондон в 1788 году. Его жажда славы, богатства и влияния была более важна для него чем то, увидит ли он когда-либо свою жену снова. В 1794 году он уходит из жизни, но его фабрики и производства продолжают жить. Но интересно то, что в кругах служащих Ост-Индской компании никто не учил санскрит. При этом в Европе интерес к этому языку стремительно возростал. Почему же так? Результаты психосоциального анализа этой проблемы, вероятно, были бы взрывоопасны.
XIX век породил много знатоков санскрита. Если бы еще эти люди были заинтересованы в том, чтобы изучать подлинный санскрит. Согласно документам, новые ученые росли, как грибы после дождя. Ими были в основном европейцы. В основном немцы, но почва для их «произрастания» была и в Лондоне, и в Париже. Почему? Да потому что в тамошних музеях была не разобранная свалка древних книг и манускриптов.
Эти новые исследователи санскрита изучали язык весьма своеобразно. Александр Гамильтон, Леонард де Шези, Франц Бопп были первооткрывателями. Но именно младший из братьев Шлегелей, Фридрих фон Шлегель (1772-1829), первый обнародовал книгу под названием «О языке и мудрости индусов». Это была попытка рассмотрения и исследования древнего мира. Издана была эта работа в Хайдельберге в 1808 году. Это было первое немецкое издание литературы подобного жанра. Для новых почитателей Востока эта книга стала чуть ли не евангелием.
Чего только в жизни не бывает! В 1803 году Доротея и Фридрих Шлегель живут в Париже. 31 года от роду, Фридрих собирается изучать восточные языки. Каким же образом? Он говорит… «по самому доскональному сборнику работ о восточных языках». Что есть общего между сборником теоретических работ по восточным языкам и изучением самого языка? Он решил пойти следующим путем. Взять перевод и оригинал. Перевод может быть на разные языки - санскрит, персидский, арабский и так далее. То есть, в общем перевод будет ему несколько понятен. Естественно, воспринимать он будет то, что написали эти переводчики. А дальше началась игра в загадки.
Шлегели были небогаты. Они снимали большую меблированную комнату в многоэтажном доме. 15 января 1803 года Шлегель так писал своему брату. «Учебник обыкновенного индийского языка у меня уже есть (Какого?), но заниматься санскритом я начну только в начале весны. Если пособие есть в библиотеках». Разве вся эта ситуация не вызывает интереса?
15 мая 1803 года он сообщил своему брату о блестящий достижениях: «Как же все хорошо складывается, Я уже так многому научился. У меня успехи не только в персидском языке, а, наконец, достигнута поставленная крупная цель быть осведомленным в санскрите. Думаю, что через четыре месяца я смогу читать Саконталу в подлиннике, а также буду нуждаться в наличии перевода. Требуется много усилий для этого так как так как я должен был выучивать элементы без элементарных книг. Я наконец понял то, что англичанин Гамильтон был единственным в Европе после Вилкинса, кто знал все это, и вообще обладал основательными и обширными знаниями. Мне бы приблизиться хотя бы до уровня Рота». Лучше бы этот авантюристический метод изучения языка никогда не имел места. Но уже 14 августа он сообщил своему брату следущее:
«Я длительное время работал над изучением санскрита и уже имею глубокие знания. Уже успел приложить руку к копированию одного манускрипта. В ходе этой моей деятельности мне удалось то же сделать с двумя словарями. По 3-4 часа в день я работаю над санскритом, потом час или два изучаю наследие Гамильтона, и даже уже поздно вечером я имею так много работы, что приходится ей посвятить еще не менее двух часов».
Он вручную копировал тексты, написанные на санскрите и аппелировал к написанному Гамильтоном, который, вероятно, знал буквы намного лучше. Где и когда Александр Гамильтон выучил санскрит - неизвестно. Известно только то, что он прибыл в Калькутту в конце 1784 года и там служил офицером невысокого звания. Вскоре он ушел в отставку. У него не было никаких связей с сэром Уильямом или Чарльзом Вилкинсоном, с пандитами он также не имел возможности сотрудничать. К тому же нет никакого серьезного основания утверждать то, что Александр Гамильтон был вхож в круга знатоков санскрита вообще. Известно также, что он два или три года в Париже проводил работу по систематизации книг и манускриптов написанных на санскрите и языке бенгали, которые вышли в свет под его именем и именем некоего французского «востоковеда», не знающего языков Индии, Мате Лангле. Первое издание датируется 1807 годом. Возможно также, что он, будучи 44 лет от роду принял участие в деятельности только что основанной Ост-Индской компании, а именно учился в Гартфордском колледже, учрежденном ею, и все это делал крайне увлеченно. В 1814 году он опубликовал «Термины грамматики санскрита» - еще одну работу, подписанную его именем, единственную публикацию, которая наряду с каталогом, подписана его именем. В 1818 году Гамильтон прекратил обучение в этом колледже по собственному желанию, а уже в 1824 году он скоропостижно скончался. Такая вот трагическая биография.
Мы только можем представить себе уровень и качество санскрита бытовавшего в Париже, как знал этот язык и сам Гамильтон, и вообще - что такое «европейский санскрит», первый словарь которого вышел в 1919 году. Антонин Леонард де Шези работал в отделении египтологии королевского музея в Париже. Он познакомился с искусством Египта благодаря своим поездкам туда. Но в 1803 году, когда ему выдалась возможность совершить очередное путешествие, он неожиданно заболел. Это все было очень на руку Луи-Матье Ланглезу. Который был одним из ведущих востоковедов Парижа. В дальнейшем де Шези узнал от немца фон Гафстера, который был знаком с семейством Шлегелей, что они изучают санскрит по наследию Гамильтона.
Хорошо известно, что Александр Гамильтон и Леонард де Шези встретились. Точно известно, что Антуан Леонард де Шези не был заинтересован перед этой встречей в санскрите и соответственно знал мало об этом. Он вообще был египтологом. Как только в нем проснулось любопытство, он учит санскрит «тайком», его изучение было «основано на самообучении» именно тогда, когда Александр Гамильтон покинул Францию. Вообще трудно себе представить, каким образом французу в Париже удавалось учить санскрит, не имея толком ни словарей, ни учебников по грамматике. Я не могу понять, при всем своем желании, как француз в Париже без преподавателей, без книг грамматики и словарей по санскриту может учить этот язык. До сих пор современные историки и индологи не имеют никакой трудности справляться с этой задачей "тайком" и "основываясь на самообучении".
Но жизнь крайне разнообразна и нередко приподносит сюрпризы, особенно этим новоявленным гениям, которые были у всех народов. 29-летняя Гелимина Гаустфер (1783-1856) в 1812 году знакомится с Францом Боппом под именем Гелимины де Шези. Он стал основателем немецкой индологии. Он родился 14 сентября 1791 года в Майнце. Его академический преподаватель Виндишманн, профессор философии и истории вдохновил его и своего сына заниматься филологией. Это им обоим было очень по душе. Когда ему исполнился 21 год, он понял, что в его родном городе бесполезно искать себе достойное будущее.
Увлеченная Востоком Гелимина, на самом деле носила имя Вильгельмина фон Кленке. Ее отец был военным, а мать поэтессой. Она рань стала самостоятельной, и не воспитывалась в особенной строгости. В 16-летнем возрасте она вышла замуж за Густава фон Гастфера, но уже через год они разошлись. И она решила отправится в Париж. В то время с 1803 по 1807 год там издавалась газета «Französische Miscellen». В 1805 году она вышла замуж за Антуана Леонарда де Шези, одного из известных востковедов, который до 1807 года усердно занимался изучением персидского языка, а в 33 года стал профессором санскрита в Коллеж де Франс. В 1810 году она ушла от Шези, переняла его имя, занималась самыми различными делами, словом вела образ жизни эмансипированной женщины своего времени. Она усердно занималась перепиской. Она стала влиятельным человеком своего времени и начала создавать версию своей биографии. Она собственно и уговорила молодого Франца Боппа отправится в Париж, где ее бывший муж, Леонард де Шези, занимался санскритом.
С 1812 года Париж очень привлекал востоковедов. Французские колонизаторы усердно собирали и книги, и манускрипты, и памятники восточного искусства, которые они не могли ни прочитать, ни понять. Разве что захватить. В конце концов, добычу выгружали либо в Королевскую библиотеку, либо в Королевский музей. Где они портятся или действительно каталогизируются. Из Египта Франция уволокла больше культурных достояний, чем из Индии. Такая коллекция рукописей в библиотеке всегда образует пункт для любопытствующих всякого рода.
1 января 1813 года Франц Бопп написал свое первое письмо из Парижа. Адресовано было оно его влиятельному другу, профессору Виндишману. Вот что там значилось: «Я длительное время занимаюсь арабским языком. Но так надеюсь, что у меня появится возможность уделить внимание и другим восточным языкам. Доведя свое изучение арабского до какого-то логического конца, я перешел на персидский. Где-то недели через две уже рассчитываю читать несложные рассказы на этом языке. Но языки Индии здесь не читаются и никто не изучает их. Я буду первым человеком, который займётся этими вопросами. Надеюсь, что летом я буду параллельно изучать персидский и санскрит. Благодаря этому я смогу немного заняться переводами персидских и индийских авторов, если, конечно, волею судьбы мне будет дано остаться на некоторое время в Париже. Если я приступлю к занятиям санскритом, де Шези сможет помочь мне занять достойную должность. Он здесь единственный, как я слышал, кто занимается этим языком.
Франц Бопп был слеплен из того же теста, что и Уильям Джонс. Он начал не с санскрита, как ему и посоветовали. Он начал изучать арабский язык, но он пребывал в полном неведении, что арабский и санскрит на самом деле не имеют ничего общего
Его следующее письмо своему наставнику было таким. Он пишет. «Я преодолел первые трудности в языке, на котором имеются индийские знания. Я теперь с потрясением наблюдаю за тем, что я на самом деле в состоянии изучить красивейший, наиболее важный и тяжелейший восточный язык, выучить безо всякой посторонней помощи. Я усмотрел сходство между санскритом и латынью, греческим. Буду продвигаться далее, по стопам Фридриха фон Шлегеля».
Еще не начав учить санскрит, он знал вот что. Он говорил в скором времени: «Немецкий язык так хорошо приспособлен к тому, чтобы должным образом на него переводить оригинальные индийские тексты. Я сделаю все возможное, чтобы на немецком можно было прочитать Рамаяну. Первую часть, что уже переведена на английский, я почти закончил. Скоро приступлю и ко второй. Правда, это будет очень вольный перевод, поскольку переводить с манускрипта я не в состоянии».
И де Шези тоже в этом деле не очень-то компетентен, несмотря на то, что посвятил санскриту более шести лет. Это все было написано 27 июля 1814 года.
В 1812 году он прибыл в Париж, чтобы изучать санскрит у де Шези. До марта 1814 года он занимался только арабским. Как мы помним, в июле 1814 года он писал своему учителю о том, что у де Шези выучить санскрит невозможно. Кроме того, в знатоке он, как бы, не нуждался. Далее читаем из его писем. «Я думаю, что если я прочитаю все про индийскую мифологию, о которой написано на европейских языках, правильно во всем разберусь, то смогу пойти дальше, стремясь взять из источников по максимуму. Тогда все станет ясно насчет индийской философии, но не только индийской, а также нашей родной и греческой в том числе. Тогда, дорогой друг, я буду в состоянии понимать индийские книги без перевода, и как я вижу даже без словаря».
То есть, получается, он знал санскритский алфавит и фонетику настолько хорошо, что у него появлялись уже мысли о том, что он уже что-то понимает. А как же такое могло быть? 27 июля 1814 года он писал своему учителю «…я придумал алфавит, для того чтобы обеспечить правильную передачу санскритской буквенной системы. Когда я напишу грамматику, я смогу эту свою новую буквенную систему применить, и тогда у меня появится возможность издать перевод Бхагавадгиты, так прекрасно сделанный Фридрихом фон Шлегелем. Это будет издание и латинского перевода. Тогда мой брат, вероятно, сможет издать также некоторые отрывки, написанные с помощью буквенной системы Деванагари».
Он обосновал свои намерения. Мы читаем в его письме от 27 июля 1814 года. Те оригинальные тексты, что приходят из Калькутты настолько дорогие, что мало кто может себе позволить их купить, разве что очень богатые люди, а если несколько томов, то тем более. Первый том Рамаяны стоит здесь 160 франков, а грамматика Кери - 280. Он задумался о ценах. Он станет продавать немецкие переводы по самой низкой цене. И будучи в этой миссионерской эйфории, он подумал, что санскрит неплохо послужит его личным целям. Но это был не единственный его аргумент в пользу подобного рода деятельности. Вот что он писал далее. «Люди записывают санскрит более чем 10-ю способами. Чуть ли не каждый народ населяющий Индию изобретает свою собственную манеру писать на санскрите. Почему же нам, европейцам, чьи языки также происходят от санскрита, не изобрести свой собственный алфавит, чтобы разнообразить уже существующие буквенные системы».
Да, конечно, отчего же европейцам не развить свою собственную «санскритскую письменность»?
Франц Бопп постоянно подчеркивал. что он может выучить санскрит без всякой посторонней помощи. Но это было его личное представление. В то время в Париже в наличии были следующие книги «Грамматика санскрита», написанная миссионером Уильямом Кери, 1804 года издания. А также еще и грамматика Чарльза Вилкинса, работа Фотсера «Размышления про грамматический строй санскрита», 1810 года. Но какого качества были все эти работы? Ясное дело, сомнительного качества! Это были первые попытки интеллектуалов. Быстро следовавшие друг за другом издания указывали не только на поспешность.
В 1816 году Франц Бопп подготовил к изданию книгу под названием: «Про системы спряжений в санскрите на основе сравнений с германскими, греческим и латинским, а также, персидским языками, а также избранные эпизоды из Рамаяны и Махабхараты, переведенные с оригинальных текстов и некоторые главы из Вед». Издал эту книгу К. Виндсманн. Каким образом Боппу удалось в период с 1812 по 1816 года все это ввести в обиход? И кто мог написанного им проверить?
Наконец в 1819 году в Калькутте выходит такой ожидаемый сэром Уильямом в 1784 году английско-санскритский словарь под руководством Горация Хаймана Вильсона. Большая часть этой работы должна была быть выполнена пандитами, на каком языке они сообщали свои сведения европейским колонизаторам и каково было качество этого сотрудничества - неизвестно. Кстати, ничего не известно про интеллектуальный уровень самих этих пандитов. Точно можно утверждать только то, что они утверждали абсолютную чушь. К примеру, то же самое можно сказать про этот английско-санскритский словарь. Все эти издания финансировались Ост-Индской кампанией.
Август Вильгельм фон Шлегель (1767-1835), старший из братьев, именно в то время прибыл в Париж. Там он занимался изучением санскрита вместе с Францом Боппом. В 1818 году он был 51-летним профессором санскрита в Бонне. Первым из немцев. Он очень позаботился о том, чтобы центром по изучению индологии и санскрита стала не Англия, ни Франция, а именно Германия. Он стал крестным отцом санскрита.
15 октября 1800 года родился очередной «Уильям Джонс». Это был Томас Бабингтон Макаулай. Как отпрыск знатной евангелистской семьи он имел лучший старт, но те же черты характера. Он станет не только «богом-отцом» теории «арийской расы».
Он рано начал свое образование в Тринити-Колледже, и имел достойную репутацию прекрасного оратора и конгениального человека в кругах студентов. Но особого рвения к изучению юриспруденции не имел, так как больше занимался написанием стихотворений.
(окончание следует)
Источник: http://rodonews.ru/news_1297687772.html
начало: http://statin.livejournal.com/60964.html
окончание: http://statin.livejournal.com/61683.html