(no subject)
На седьмом километре Мияги в наушниках запел: «Было тяжело, но мы бежали на свет». Я рассмеялась, потому что поняла, что очень буквально поняла эту строчку. И побежала дальше.
Таня как-то сказала, что жара не ее время, у нее все рекорды зимние или поздне-осенние. Я призадумалась и поняла, что мне, наоборот, очень нравится бегать в жару. Ну как ,очень нравится, мне нормально, я себя хорошо чувствую и мне нравится ощущать, как пот бежит по спине и лбу. Наверное, это привычка с горячей йоги - получать удовольствие от пары литров пота, вылившихся на коврик с полотенцем.
А вот зима меня пугает. Но у сенсея бегают все круглый год, так что придется привыкнуть.
Я говорю психологу, что живу как в диснейленде. Как будто меня посадили на карусель и бесплатно крутят, а я не привыкла, когда в жизни все нормально, у меня такого не было никогда.
Тоска по Сашке никуда не девается, это такой неотъемлемый элемент бытия. Никогда не знаешь, когда уколет - вот они прекрасные одуванчики, желтеют на каждом шагу, как я люблю это время года. Я смотрю на эти одуванчики и думаю о том, что несколько лет вынашивала идею сфоткать Сашу в одуванчиках. У нее было роскошное желтое платье, совсем одуванчикового тона, и как было бы здорово, желтое поле, и в центре Сашка - главный одуван. Но она каждый год в это время то в больнице, то болела и мне так и не удалось реализовать эту идею.
И вот я смотрю на эти одуванчики, а думаю о Сашке в желтом платье.