Калядное путешествие. Всем моим друзьям, столь щедро отозвавшимся на моё возвращение.
Видишь, рассеилась тучка туманная,Звездочки вышли, горят.
Все на тебя, голова бесталанная,
Ласковым взором глядят.
Николай Алексеевич Некрасов
Звали на праздники в Англию. Но... Подумалось-пообсуждалось и захотелось-решилось, чтобы спокойнее, чтобы своё. Да и финансы тоже. Масса мест исключительно интересных, зовущих, но родное - оно, если по географической широте, примерно между западной границей Мазовша на западе и городом Москвой на востоке. Посередине - Кресы.
Давно настолько длинных и замечательных рождественско-новогодне-снова-рождественских каникул не было.
Сейчас праздники позади, включая старые русские, юлианско-календарные. Наступил, вошёл в жизнь Новый год. Каникулы и прошедшее путешествие можно назвать одним словом: здóрово. Фотографировалось нерегулярно - так, иногда. Но поскольку было действительно здорово - охотно поделюсь.
*
Весной 1822 года, перед прощанием с родиной навсегда, пред-предпоследний представитель главной линии и самый известный из рода Огинских князь Михал Клеофас перенёс в силу разных причин свою родовую столицу из Залесья, поднятого им до уровня Северных Афин, на запад, подальше от оживлённых путей между Петербургом и Варшавой, и Москвою и Вильно, в значительно более глухое тогда Княжество Жмудское, оно же Жемайтия или Жемойтия или Самогития, в одну из своих вотчин, что в Ретове, он же Ретово, он же Ретавас. Вокруг выглаженная ледниками, как гладильный стол, прибалтийская низменность, сосновые леса, луга, поля. До Балтийского моря, до Мемеля, нынешней Клайпеды, по прямой тридцать вёрст или двадцать миль. Десятилетие-другое-третье спустя самый младший и самый активный из всех детей князя Михала Клеофаса князь Иренеуш создаёт в Ретове впечатляющий размерами и гармонией, как скажем сегодня, дворцово-парковый комплекс, строит костёл, который доныне самый большой в историческом Княжестве Жмудском.
2013 год - год шестисотлетия принятия Жмудью христианства.
О Жмуди и о Ретове, и о князе Иренеуше, и о его сыне Богдане, последнем князе Огинском, рассказов много, до них в этом году постараюсь, чтобы черёд дошёл.
В доме на улице Поворот или улице Изгиб, Vingio gatvė, с крутой внутри деревянной лестницей на второй этаж, в гостиной на стене в рамке - благославление от папы римского Бенедикта Шестнадцатого, как семье, отмеченной Богом. И это чувствуется. У Витаса и Бируте пятеро детей и уже девятеро внуков плюс супруги детей. Любовь в этом доме восхищает и покоряет.
Изумительные жмудские угощения. Младшее общество в основном в возрасте пяти-десяти лет читает стихи, поёт песенки, играет на пианино и на скрипке, потом из-под ёлки извлекает многочисленные, разного размера коробки и, разворачивая, стремится сразу же начать играть. Потом, часом позднее, подарки для взрослых. Я получаю изданное в Ретавасе на трёх языках наставление-завещание князя Михала Клеофаса Огинского сыну Иренеушу и большущую коробку конфет "Senasis Vilnius", "Старый Вильно". Ксёндз Антанас, пришедший к праздничному столу именно в этот дом, приглашает, благославляя, преломить облатки. Беседует со мною, жмёт руку, радуясь, что в празднике принимает участие православный. Потом все идём на службу, поднимаюсь с Витасом наверх на галерею к органу, на хоры, где он поёт. После службы во дворе перед костёлом ретавасские скауты угощают всех горячим чаем, торопя, пока чайники не остыли. Все друг друга поздравляют, жмут руки: "Su Šventom Kalėdom!" - "Со Святым Рождеством!"
Да здравствует двадцать первый век, и то, что в нём всё это есть. Ещё раз, рукою старого кресовянина: да здравствует двадцать первый век, в котором, в частности, услышав русское московское произношение, жители жмудского Ретаваса сразу искренне улыбаются: "Ой, мы так давно не говорили по-русски", и, поздравляя, жмут руку; а пятнадцатилетние скауты, по-русски не говоря вообще, очень стараются сказать что-то складное по-английски.
Костёлу князем Иренеушем выбрано имя Святого Архангела Михаила в честь отца, Михала Клеофаса. Центральная часть, без башен, явно перекликается с фасадом Базилики Святого Креста во Флоренции, где князь Михал похоронен, только базилика раза в два больше. Башни костёла видны со жмудской равнины километров за десять.
* На второй день Рождества, двадцать шестого декабря, путь приводит в Вильно. Столица Великого Княжества Литовского и столица моих Кресов - самый мистический и самый пронзительный для меня город. Прогулки по отлогому склону за восточными стенами Старого города, в сторону Виленки и Заречья. За деревьями две башни - костёл Вознесения Господня (популярно костёл миссионеров), один из самых характерных для виленского барокко. Размещение здесь данной фотографии посвящается Sulerin'y, c которым мы оба на этом городе подвинуты. Получившийся снимок мне очень нравится.
*
Хлопотно блюсти два дома, особенно когда между ними более тысячи километров. Но всё равно здорово, что ты дома и тут, и там, и что в новом столетии и тысячелетии это окзывается не так уж и далеко, и средства передвижения зимой ныне удобные и тёплые, и быстрые.
Варшава. А у Окуджавы дальше: "...я тебя люблю легко, печально и навеки". И я тоже очень люблю Варшаву, польскую столицу, один из моих двух родных городов, а несколько веков - столицу Речи Посполитой Обоих Народов.
Писалось на этой странице "Живого журнала" не раз, что, наверное, моё самое любимое место в Варшаве - Королевский парк "Лазенки". Гулять круглые сутки круглый год. Дворец назван Дворцом-на-воде. Пруд замёрз. Фотография сделана Кшиштофом и Мартой, уже с их странички.
*
Новый год.
*
В гостях (здесь я в гостях).
*
Январское Рождество, безоблачное небо и яркое солнце. Варшавский Кафедральный православный собор Святой Марии Магдалины. Долгие годы мой храм. Вскопанная земля - строится новая линия метро, здесь будет станция.
*
Другой храм, далеко. Снова на земли Великого Княжества Литовского. Белоруссия. Церковь в Михневичах ближайшая к Залесью, прогулка неполные два километра дорогой через пролесок.
*
Залесье - Северные Афины. Камень "Теням Костюшко" установлен и собственноручно высечен князем Михалом Клеофасом Огинским. Место описывалось и показывалось на моей странице многократно.
После Москвы и даже Варшавы - фантастика тишины и воздуха. Безветрие. Отголоски сельских псов и поезда за лесом. Гуляем. Сергей Иванович, нынешний pan na Zalesiu, спадар у Залесьсе, пан Залесья, делится тихой задумчивостью: "Сколько тут гуляло-ходило, и уж на моей памяти, ведь я тут уже двадцать четвёртый год. Сколько задумывалось, сколько делалось, ещё и до князя Михала, а сколько им, сколько наших олухов, - (иначе Сергей Иванович не Сергей Иванович), - тут нерадело-портило, сколько удалось сохранить. Получил открытку из Варшавы от аспирантки Гродненского университета на стаже в Польше, будет научно возрождать в Гродно, у Гароднi, традиции старолитовской кухни, а помню её тут маленькой ученицей, вместе камень Жана Ралея искали. Юлиан вот уже пять лет как приехал, большой огинский пласт сдвинул. А парк всё стоит, всё хранит".
Улыбаюсь похвале. У дорогого Сергея Ивановича её получить - у-у-у-у...
*
Междуречье от Залесья не близко, поезд через Минск, машина. Лес тянется в сторону Налибокской пущи, много раз известной в истории Белоруссии.
Белорусских поэтов знаю мало, а надо бы. А у Пушкина - "...по утреннему снегу, друг милый, предадимся бегу нетерпеливого коня". Грейс, так зовут данную мне из симпатии, ценю, командирскую кобылу, нетерпелива и резва, постоянно вскидывает голову, и всё поскорей ей хочется.
Командир Паша, которого знают даже в Москве дамы, танцующие в длинных платьях на балах, фотографирует. Змитер, Змитера зверь (имени не помню), Юлиан и Грейс в кадре.
*
А потом дом. Это не музей. Мы в гостях. Между шапкой и клавиатурой, не сразу догадаешься, рождественский ёлочный шар с бантиком.
*
Одним из несомненных достижений непростого 2012 года является то, что ностальгия по прошлым и неизвестным мне по собственной жизни эпохам ушла навсегда. Критически я стал смотреть на ностальгию по тому, что не пережито. Большая тема. При этом считаю, что такие вот живые натюрморты просто красивые:
*
Пока готовится чай, слышу, как в гостиной в разговоре с одним из гостей хозяин произносит: "...этот дом будет в надлежащем порядке, когда здесь появится хозяйка..."
Хозяин дома, наш кавалерийский командир, на фотографии справа. Создатель собственными руками и силами прекрасного центра верховой езды, известный от Варшавы до Москвы белорусский реконструктор-наполеонист, воссоздатель в двадцать первом столетии 17-го Литовского уланского полка наполеоновского времени, человек большого обаяния и энергии. В кавалерийском уланском строю подпоручик Паша, le sous-lieutenant Paul, отдаёт команды, обращаясь к строю исключительно: "Mes amis", "Друзья мои". Взгляните, барышни, - куда ж вы, дуры дурами, ещё смотрите?
Три литвина под окном пили (чай) поздно вечерком.
*
На мгновение ещё раз Варшава, взгляд к верху. Fluctuat nec mergitur - латинский девиз "Пусть плывёт и никогда не затонет". У него длинная история, когда-нибудь на отдельный рассказ.
*
Продолжая мысль из заглавия, всем живожурнальным друзьям, столь щедро и сердечно отозвавшимся на мою предыдущую запись, ещё раз самое большое спасибо. Вернувшись домой к интернету, был очень рад всё прочитать.
Всем - ещё раз успехов.
*
* *