Мексика
Еще две записи про Мексику
О развлечениях и прочем чревоугодничестве
Смыт с лица солнцезащитный крем, и текила распихана по чемоданам. Пора подводить итоги. Итак, за последние две недели я
впервые в жизни поездила на лошади. Вернее, на лошадях. Мою первую лошадь звали Валентиной, а вторую Lluvia, Дождик. Мексиканцы люди беспечные, им все равно, сидел ли ты когда-нибудь в седле. "Хочешь править сама? Че, серьезно не понимаешь по-испански? Ну и ну, как же ты так? Да ладно, она смирная! Смотри, так направо, а так налево, вот и все". Ага, и все. Петькина лошадь устремилась вскачь вслед за какой-то лихой наездницей. И вот Петька несется рысью -- красиво, как в кино, -- а сопровождающий нас мексиканец (пеший) кричит вслед: "Поводья, поводья натягивай! Сильней натягивай!" В общем, все остались страшно довольны, особенно Петя. А какие красавицы лошадки! Глаз не оторвешь! И белые, и гнедые, и со звездой во лбу, и пятнистые, и в яблоках, и маленькие плотные хоббитские лошадки, на которых катают детей. Ухоженные все, а на той части упряжи, которая на груди (не сильна я в этих названиях), у каждой выткано имя.
впервые в жизни каталась на тиролесе. Я не знаю, как это по-русски! Тут уж упряжь надевают на тебя, потом пристегивают карабином к идущему под уклон стальному тросу и запускают в полет. Ууух, и хорошо же лететь над озером! Мне только не рассказали, как тиролеса тормозит :) Лечу я такая окрыленная, воплю и улюлюкаю, машу рукой Петьке -- и вдруг понимаю, что навстречу мне с огромной скоростью летит бетонная стена... Пара секунд очень острых ощущений, и меня рывком тормозят другими тросами два стоящие на земле дядечки. Вообще, надо честно признать, что страховка этого торможения зависит только от мускульной силы "тормозов". А при большом весе летящего, сильном ветре, плохом самочувствии дядечек... Ладно, не буду продолжать, тем более что на пути обратно я из-за встречного ветра застряла над озером. Вишу, как груша, разглядываю под собой зеленую водичку и радуюсь, что если что, упаду в воду, а не на дорогу. Но упасть мне, конечно, не дали: тут же, перебирая по тросу руками, ко мне подобрался какой-то парнишка, обхватил меня ногами и, так же перебирая руками, дотащил до площадки. Сережа устроил сцену ревности.
впервые в жизни каталась на серфе. Вернее, пыталась кататься. Мои достижения ограничились очень уверенным катанием на четвереньках. Петька покатывался со смеху и спрашивал, пытаюсь ли я продемонстрировать special Russian style. И, разумеется, этот ржущий товарищ был единственным, у кого получалось вскочить на ноги и немножко продержаться на волне. Но мне и на четвереньках было прекрасно. В Тихом океане! В Акапулько! Да я месяц назад ничего не знала про Акапулько, кроме "Педро, ну что ты ревнуешь: ведь это твой друг Хосе".
плавала по быстрой и чистой речке прямо от ее бурного истока. Чувствовала себя крокодилом. Пейзаж вокруг: тропический лес, склонившиеся над рекой пальмы, стволов которых можно касаться проплывая, лианы, спускающие косы в реку, -- был как из "Клуба кинопутешествий" или из "В мире животных".
впервые в жизни прыгала в речку с тарзанки. Вынырнула без купальника и без заколки. Заколку тут же унесло течением, но наша подруга Лена, которая была чемпионкой СССР по плаванию среди юниоров, рыбкой кинулась в поток и догнала беглянку.
впервые в жизни бродила по мангровым зарослям. Это очень странное место: из болота растет сплошной непроходимый лес, хищный, с толстыми воздушними корнями, свисающими из разных мест ствола и пьющими воду прямо из сырого воздуха. На деревьях термитники, а в воде крокодилы. Люди прорубают сквозь такие чащи проходы и делают мостки. Есть племена индейцев, которые в мангровых зарослях проводят всю жизнь. Как они живут без солнца? Загадка.
впервые в жизни обнималась с волчицей. Волчица была грустная и недоверчивая, и такая же, как собака. Когда я ее обняла и с ней заговорила, она потянулась меня облизывать.
впервые в жизни целовала крокодила. И обнимала тоже, но это не так интересно. Крокодил не лизался, но, думаю, только потому, что у крокодилов нет языка. Зато он улыбался. Широко. Во все зубы.
Еще можно было пообриматься с молодым тигром. Он был не взрослых размеров, но мог запросто свалить с ног, бил хозяина огромными лапами и кусал своими тигриными зубищами. Хозяин объяснял, что это он только играет, он же еще щенок (и был при этом похож на Хагрида). Нам он тоже предлагал пообниматься с тигром, но я не пошла. Как уже, наверное, понятно из моего рассказа, мексиканские "нормы безопасности" сильно отличаются от европейских и американских. Здесь все довольно беспечно, нет тройной перестраховки, и нет поэтому иллюзии, что полная безопасность возможна. Каждый отвечает за себя и за свой выбор, и мне это нравится.
И кстати, к вопросу о выборе и о безопасности. В Мексике я впервые в жизни гоняла на квадроцикле. Квадроцикл был побитый и тяжелый, управлялся плохо, трасса была в рытвинах, правил обгона никто не соблюдал, и мне быстро захотелось слезть. Однако же мы с Петькой упорно держались, до тех пор пока, не справившись с поворотом, не влетели в ограждение. Вернее, в ограждение влетел квадроцикл. А мы из него вылетели. Я треснулась головой и спиной и некоторое время не могла встать, а чем треснулся Петька, он не помнит, потому что сразу же в ужасе вскочил и стал кричать: "Ты жива? Жива?" На следующий день я путала слова и даты, но в целом легко отделалась, и имею теперь приятное право делать ошибки и ставить запятые не там. Я летела с квадроцикла, тормозила головой, каких вы от меня хотите правильных знаков препинания?
В общем, мы добавили в наши острые ощущения перчика хабанеро. Это самый острый из сорока, кажется, видов перца чили, которые растут в Мексике. Кулинарных впечатлений тоже море.
В Испанском госпитале я ела самого вкусного в мире осьминога. Ох, какой же это был мягкий и ароматный осьминог! Сразу есть захотелось, вот наказание...
Мы ели самые что ни на есть настоящие такосы, тортльи и кесадильи. Такосы вкуснее всего с ананасами, а кесадилья -- из специально приготовленных заплесневевших лепешек почти черного цвета. Вкус у них как у рокфора.
Мы ели папайю, сладкую и масляную, гуаву, кисло-сладкую, очень вкусную с сыром, и лепешки из кактусов. Они называются нопалесы, и их едят в Мексике, как мы едим картошку.
Мы пили пульке -- слабоалкогольный напиток, который делают из кактусов и который использовался в индейских обрядах, мальтеаду -- подтаявшее мороженое, разведенное молоком, -- и, конечно, мичеладу. Кто бы сказал мне до этой поездки, что я буду с удовольствием пить пиво. Я его ненавидела всю жизнь. Но мичелада -- странный коктейль из пива, соли, лимона и смеси соусов, который подают с кубиками льда, -- такое прекрасное питье в жаркий день... Сережа с грустью сказал: "Привезли сюда невинную девочку, а увозим алкоголичку".
Мы ели молькахете, чили поблано, энчиладос, кочиниту пибил, пападсулес...
Ну и, конечно, миллион соусов с разными перцами. Как теперь без них жить -- непонятно. Вся еда кажется пресной. Поэтому мы упаковали в чемоданы не только текилу, но и бутылочки с соусами.
Спасибо, Elena Sazykina, Ivan Sierra, Витя, Норма, Тема и Андрюша! Это были самые удивительные каникулы в нашей жизни!
* * *
Мексика зовет вернуться
Вернуться, подучив испанский.
Вернуться, прочитав те десять книг по мексиканской истории, которые так и остались лежать в корзине «Озона». Керама с его «Загадкой индейцев доколумбовой эпохи» и Мануэля Галича с «Историей доколумбовых цивилизаций» оказалось явно недостаточно.
Мексиканская география кружит голову: мы поездили-то всего чуть-чуть, а видели два океана, и мангровые заросли, и тропический лес. Если ехать от Мехико на север, попадаешь как будто в Швейцарию: склоны, поросшие хвойным лесом, заснеженные вершины гор, деревни в долинах. А если поехать на юг, оказываешься как будто в Крыму, сначала в восточном, потом в южном. Чем дальше едешь, тем зеленее холмы, тем больше разнообразие деревьев. И все же с Крымом не перепутаешь даже спросонья: всюду - и на лысых проплешинах, и в лесной чаще - всюду торчат кактусы. Кактусы таких размеров, что попробуй их не заметь. И весь этот праздник географии в маленькой по нашим российским меркам стране. Что же было до того, как США откусили половину Мексики?
Но мексиканская география по силе крышесносности ничто, просто ничто по сравнению с мексиканской историей. Я привыкла опираться на историю как на систему координат, в математическом, а не в переносном смысле: вот тебе прямая времени, вот на ней Сократ, вот Александр Македонский, вот падение Рима, а вот крещение Руси. Ну, всех нас учили этому в пятом классе. Прямые разных народов идут параллельно: можно посмотреть, что происходило в Китае в то время, как некий злополучный франк разрубил в Суассоне чашу. Прямые уходят в бесконечность, в незнание, в доисторию, и на каждой есть точка начала истории, точка, после которой «мы знаем, что было». Ну, хоть в общих чертах. Дальше рельсы, линия метро с точками остановок. И никаких тебе разобранных мостов.
А мексиканская история - это какой-то сборник мифов, собрание невероятностей на листах без конца и без начала. Начать с того, что в Америке - в обеих Америках - говорят не по-американски. Можете сказать «спасибо, кэп», но мне никогда раньше не приходило это в голову. В России говорят по-русски, во Франции - по-французски, в Китае по-китайски - это как-то естественно, а? В Америках говорят по-английски, по-испански и по-французски. Как должны себя чувствовать люди, родной язык которых - язык других стран? Что они должны чувствовать по отношению к этим странам, в которых многие из них никогда не были?
По-настоящему по-американски говорят индейцы, которые живут на заднем дворе, которые вроде домашних животных, вроде аттракциона для туристов. Так говорят заскучавшим гостям: «А сейчас мы покажем вам, как наш Барсик прыгает в обруч». «А сейчас вы увидите обряд индейцев тотонаки»: четверо индейцев залезают на пятидесятиметровый шест, привязывают себя за ногу и прыгают с шеста вниз головой. И кружатся вокруг шеста так же, вниз головой, вращаясь к тому же вокруг своей оси. Веревка сверху медленно раскручивается, и индейцы опускаются все ниже и ниже. Они должны достичь земли за тринадцать оборотов, потому что тринадцать - это магическое число. При этом один из них играет, вертясь вниз головой, на дудочке и одновременно отстукивает ритм на барабане. Ведь аттракцион же? Вообще-то нет, вообще-то это обряд вызывания дождя, но в парке у музея антропологии, которого ни один турист не минует, бригада тотонаков летает вот так каждые полчаса.
Один из центральных сюжетов нашей истории - про то, как Европа спаслась от Азии. Вернее, была спасена. В наших учебниках написано, что это Русь самоотверженно закрыла собою европейские народы, но вообще-то претендентов на роль спасителя много. Только месяц назад я читала в «Истории Литвы» (изданной в Литве), что если бы не героические литовцы, Европа бы давно стала Азией…
А за несколько тысячелетий до всех этих спорных событий Азия заняла пустующую Америку (кажется, это общепризнанная теория сейчас - что первые американцы пришли когда-то из Азии через Берингов пролив). Заняла, пустила корни, стала настоящей Америкой, создала уникальные культуры и - примерно в то время, про которое в учебниках написано «конец татаро-монгольского ига» - была завоевана Европой. Завоевана, оттеснена, забита и забыта.
Про то, что делали с индейцами, читать противно, хотя неудивительно, потому что ассортимент везде, в общем, одинаков: не только убивали и заставляли работать на себя, но и запрещали веру, сжигали кодексы, разбирали пирамиды, в некоторых местах запрещали ткать национальные узоры… И, конечно, создавали образ врага, оправдывающий эти безобразия: писали книги про кровожадных, коварных и диких краснокожих. Кажется (могу соврать), среди индейцев и сейчас 60% неграмотных. И (в среднем) до пятидесятых годов двадцатого века доколумбовы постройки не то что не охранялись, а с жаром разрушались - как следы жизни нецивилизованных варварских племен.
И после Колумба случилось немало фантастических историй. Компания из трех испанцев и одного негра, спасшаяся после кораблекрушения, в 16 веке прошла Америку насквозь, от океана до океана, то встречая на своем пути дружественные племена, то попадая в рабство и питаясь червяками. Приключение длилось, кажется, четыре года, и все его участники выжили и добрались до «белых». Их предводитель обладал феноменальной памятью и был одним из первых людей, оставивших разнообразные свидетельства об индейцах. В конце жизни он благополучно вернулся в Испанию.
Но с чем сравнить американскую историю до Колумба - или, в случае Мексики, до Конкисты - я просто не знаю. Вот в Мексике жили ольмеки. Один из первых известных народов, притом, что называется, высокоразвитый: считают, что именно от ольмеков майя унаследовали календарь и удивительные математические познания. Ольмеки делали чудесных керамических зверушек: странных чебурашек, утконосов и ягуаров, похожих на бультерьеров (почему-то большинство народов Мексики находилось в особых отношениях с ягуарами). И вот в один прекрасный момент ольмеки оставили свои поселения и исчезли, ушли, растворились. Почему? Никто не знает.
Или вот была культура корзинщиков. Никто о ней не помнил, пока ее не раскопали археологи. Какие-то неведомые племена, которые плели самые лучшие на свете корзины. То есть действительно таких виртуозов плетения не было больше нигде в мире. Пока они не придумали керамику, они плели все - от обуви до посуды. И обед варили «в корзине»: наливали в нее воду (щели заделывались, конечно), а в воду кидали раскаленные камни, пока она не закипала. В один прекрасный момент корзинщики покинули свои поселения и ушли, сгинули, растворились. Куда? Никто не знает.
Культуру корзинщиков сменила культура пуэбло. Слово «пуэбло» в испанском языке означает вообще «селение», но культурой пуэбло называют особую штуку. В первом и начале второго тысячелетия нашей эры в Мексике и на юге США (который не был в те времена югом США) существовали удивительные поселения. Они были похожи на многоэтажные крепости. Наружные стены их часто были гладкими и окружали пуэбло со всех сторон, а внутри был двор (дворы) и кивы (загадочные культовые сооружения). Здания строились из песчанника или необожженного кирпича, а иногда вырубались в скалах. Попасть внутрь можно было только по приставным лестницам, поэтому завоевать пуэбло было практически невозможно. В некоторых пуэбло жило по нескольку тысяч человек, и они были пяти-шестиэтажными - в те-то времена! И вот, в разные прекрасные моменты почти все жители разных пуэбло покинули свои поселения и растворились в окружающих племенах. Отчего? По-честному никто не знает.
Недалеко от Мехико находится древний город Теотиуакан. Его часто сравнивают с Древнем Римом, потому что он существовал примерно в те же времена, разве что просуществовал дольше. Говорят, что в нем жило 200 тыс. человек. В Теотиуакане есть знаменитый комплекс пирамид, который включает и пирамиду Солнца, считающуюся второй по величине на свете после пирамиды Хеопса. Так вот, никто не знает, какой народ построил эти пирамиды. И никто не знает, отчего он их оставил. И вообще до начала двадцатого века Теотиуакан был забыт, засыпан землей и необитаем. Его пирамиды казались просто зелеными холмами.
Ну а про майя же всем известно, правда? Самая развитая культура Америки, придумали ноль, жили по календарю, который точнее даже григорианского, строили каменные города, создали письменность… И покинули свои города задолго до прихода испанцев. Ушли в деревни, растить маис и кормить индюков. Забросили фрески. Почему? Никому не известно.
По поводу всех этих исчезновений есть разные гипотезы: случилась засуха, извержение вулкана, смерч; народы неправильно занимались сельским хозяйством и истощили почвы; пришли захватчики, произошло народное восстание… Но почти во всех случаях ни одна гипотеза не кажется по-настоящему убедительной и не является общепризнанной. Древняя Америка кажется загадочной и безвозвратно утерянной, ушедшей под воду, как Атлантида.
Кстати, об Атлантиде. Когда Америку открыли, то долго не могли решить, откуда же взялись индейцы. Испанцы отнеслись к этому вопросу попроще, а вот англичане уперлись и попросту отказывались считать индейцев людьми, раз о них ничего не сказано в Библии. В конце концов они решили, что индейцы произошли от десяти потерянных колен израилевых, на чем на время и успокоились. Но, видимо, даже им было трудно вообразить себе индейца иудеем, поэтому они придумали теорию получше, поубедительней и объявили индейцев потомками атлантов (и тысячи американцев верят в это до сих пор).
Естественно, что при отсутствии фактов и свидетельств безумных теорий возникает много (моя любимая - что предки индейцев добились доместификации (приручения) мамонтов). Удивительно другое: индейцы-то ведь не пропали. Их сейчас что-то около шестидесяти племен. Летуны-тотонаки, загадочные уичоли, яки, танцующие танец оленя (самый известный из яков - кастанедовский дон Хуан). И майя - несколько миллионов майя, живущих своей жизнью, как современные греки на территории Древней Греции… Пятьсот лет, прошедших со времени Конкисты, - не слишком долгий срок для народной памяти. Индейцы не горят желанием откровенничать с белыми людьми, и кто бы их не понял? Но хочется верить в чудо: в то, что когда-нибудь, когда-нибудь и земля, и люди согласятся поделиться секретами.
А кто дочитал досюда, тому сладкое. Самый известный эпос Месоамерики называется Пополь-Вух. (Я уверена, что Милн слышал это название! Вполне мог: «Пополь-Вух» в переводе с испанского издали в Лондоне, кажется, в 1857, а через несколько лет - в Париже.) Это эпос народа киче, ответвившегося от древних майя. Его главные герои - братья-близнецы, мать которых забеременела от черепа, который плюнул ей в ладонь. Их главными антагонистами и злодеями были тоже два бога - бог письма и бог рисования. В их мире было пять дорог: белая вела на север, желтая на юг, красная на восток, черная на запад. Последняя, пятая, была зеленая и вела на небо. По ней-то и ушли братья в конце истории.
Мой текст написан по воспоминаниям о прочтенном и услышанном, и возможно, в нем не больше правды, чем в «Пополь-Вухе». Но штука в том, что это ничуть не меняет общую картину. Что «Пополь-Вух», что «Винни-Пух», что учебник по мексиканской истории, что по нашей - все это сборники чудесных и поучительных историй. И что касается меня, я считаю самой правдивой из этих книг «Винни-Пуха».
Фейсбук, февраль 2015