Россия своих бросает?
Что может сделать Россия, чтобы спасти своих солдат? Ответом на этот вопрос мы постараемся продолжить тему на следующей неделе.
Неделю назад в Литве закончился процесс по делу бывших советских военнослужащих, участвовавших в событиях 13 января 1991 года в Вильнюсе. Во время столкновений у Вильнюсской телебашни погибло более 10 человек. Наши соотечественники: Юрий Мель и Геннадий Иванов - были приговорены к 7 и 4 годам соответственно за так называемые преступления «против человечности». Подробности - в «Специальном репортаже» на радио «Русский край».
Бывших российских военных обвинили в преступлениях при штурме телебашни в Вильнюсе 13 января 1991 года, где погибли 14 человек и более 600 были ранены. Другие фигуранты уголовного дела, среди которых бывший министр обороны СССР Дмитрий Язов, получили сроки заочно. При этом на оглашение приговора без объяснения причин не пустили российских дипломатов и журналистов, хотя процесс был открытым. Семьям осуждённых пришлось смотреть судебный процесс в Интернете. По словам супруги калининградца Юрия Мель - Надежды почти три года она не имеет возможности связаться с мужем, а адвокат Мель рекомендует супругам развестись - «так будет лучше для дела».
Весной 1990 года Литва первой из советских республик объявила о выходе из СССР. Руководство Советского Союза сочло это неконституционным. Сторонники независимости устроили уличные беспорядки. Москва отдала приказ ввести войска в мятежную республику. В этот момент в Вильнюсе кто-то стал стрелять по людям с крыш домов. Жертвы, расстрелянные снайперами, были записаны новой литовской властью на Министерство обороны СССР. Позже многие исследователи стали указывать на бездоказательность подобных обвинений, приводя факты, что стреляли в людей неустановленные лица, вооруженные старыми винтовками Мосина. «В ходе расследования выяснилось, что люди были убиты именно из оружия старого образца, которого не было на вооружении у советской армии», - пишет портал «RT». Поэтому судилище в отношении бывших офицеров СССР - Юрия Мель, Геннадия Иванова, которые находились в зале суда, а также бывшего командира группы специального назначения «Альфа» Михаила Головатова, которого осудили заочно - не более чем политический театр, преследующий целью скрыть истинных виновников преступлений.
Литовская прокуратура утверждает, что погибшие были убиты советскими солдатами. Ведомство требует признать виновными в «военных преступлениях и преступлениях против человечности» 64 человека. Согласно литовскому Уголовному кодексу, у таких преступлений нет срока давности и они могут караться пожизненным лишением свободы. В августе 2015 года уголовное дело, состоящее более чем из 700 томов, было направлено в суд. Среди обвиняемых оказались 69 граждан России, Белоруссии и Украины, служивших в 1991 году советской армии. Все они подозреваются в «военных преступлениях и преступлениях против человечности». Многие из них проживают за границей, поэтому на их задержание выданы европейские ордеры на арест. Пока же на скамье подсудимых оказались только двое - полковник запаса Юрий Мель и бывший начальник службы ракетно-артиллерийского вооружения 107-й мотострелковой дивизии ВС СССР Геннадий Иванов. Сегодня речь пойдёт об одном из них - Юрии Мель.
В 1991 году 23-летний лейтенант Юрий Мель, как утверждало обвинение, «произвел три выстрела из башенного орудия» - правда, холостыми, никого не убив и не ранив. Тем не менее, этого было достаточно для того, чтобы предъявить бывшему офицеру обвинения. Калининградца арестовали в марте 2014 года, когда он отправился в соседнюю страну за лекарствами. Мужчина страдал сахарным диабетом. С тех пор ровно 5 лет он провёл в СИЗО в одиночной камере в «Лукишках», в Вильнюсе.
Российская Госдума ранее приняла заявление в связи с процессом, назвав его «политически мотивированным судилищем», «карательным правосудием» и попыткой фальсификации истории. А Следственный комитет РФ ещё прошлым летом возбудил уголовное дело о «незаконном преследовании в Литве участников январских событий 1991 года». По оценке российской стороны, действия сотрудников литовской прокуратуры и суда носят заведомо незаконный характер, так как вышеуказанные события в Вильнюсе имели место в период вхождения Литвы в состав СССР, и войсковые подразделения выполняли свой служебный долг, действуя в соответствии с законодательством СССР. В настоящее время Следственный комитет России начал проверку в отношении судей литовского суда, вынесших по мнению ведомства неправосудный приговор. Об этом ранее сообщала официальный представитель Следственного комитета России Светлана Петренко.
Информационная блокада
Журналист радиостанции «Русский край» побеседовал с супругой Юрия Мель Надеждой. По её словам, уже около 3-х лет её муж не выходит на связь.
Надежда Мель: «Связи нет уже больше двух лет. Просто ты не отмечаешь это. Тебе кажется, что это временно, что это какое-то недоразумение. И точной даты, когда всё прекратилось, ты не помнишь».
Приехать в Литву Надежда Мель не может, так как ещё какое-то время после увольнения из Вооружённых сил не имеет права пересекать границу. «Да и, если бы была возможность приехать на оглашение приговора, попасть в здание суда всё равно не получилось бы», - говорит женщина. Сотрудников посольства России и представителей российских СМИ на слушание не пустили, заявив, что в зале «нет мест». Однако в дипмиссии это опровергли. Как отметил посол РФ в Литве Александр Удальцов, «это абсурдный и вопиющий факт, что дипломатам отказали в присутствии на судебном процессе с участием иностранных граждан».
В МИДе России отметили, что во время суда были нарушены основополагающие принципы правосудия, а также подтасованы факты. В ведомстве назвали процесс в Литве «позорным судилищем», а действия властей «крайне недружественными».
«Проигнорированы свидетельства, опровергающие причастность советских военнослужащих к гибели гражданских лиц в тот трагический день. Попытки властей подтасовать очевидные факты при помощи судебных манипуляций лишь отражают деструктивный курс нынешнего руководства Литвы в отношении России», - говорится в сообщении внешнеполитического ведомства.
Надежда Мель рассказала журналисту «Русского края», что последние письма от мужа были как минимум странные. Например, в одном из них он утверждает, что из армии Надежду выгнали, причём сделали это «за пьянку». «Есть ощущение, что моему мужу сознательно создали информационный вакуум в общении с семьёй», - сказала она. Но, как писали СМИ ссылаясь на адвоката, Юрий сам принял решение не общаться.
Надежда Мель: «В какой-то момент нам сказали, что он просто не хочет общаться. Исходя из того, что человек сидит в одиночной камере, могут быть странные желания, конечно. Он находится в состоянии горя и депрессии, скорее всего. Какое-то время я думала, что это случайность. Просто у каждого человека, даже на свободе, может быть плохое настроение. А уж в одиночной камере - тем более. А потом у меня появилось стойкое ощущение, что это спланированное мероприятие, чтобы человека не только разлучить посредством тюрьмы с семьёй, но и выставить российскую сторону в таком негативном свете. Что, мол, тебе никто не пишет, тобой никто не интересуется, ты никому не нужен. Они [письма - прим. ред.] настолько ужасны, что пока я не хотела бы никому их показывать, кроме официальных органов, которым я их в те же дни показала. Мне казалось ненормальным, что человек пишет такие письма.
Корреспондент: Эти письма были написаны от руки Юрия Мель?
Надежда Мель: Да-да, его почерком.
«Неудобная жена»
Надежда Мель верит, что, когда её супруг окажется на свободе, тайна странных писем будет раскрыта. «Пока же можно лишь предположить, что это такая провокация литовских властей», - считает она.
Надежда Мель: «Опять же непонятно, какую дезинформацию ему сообщали про семью, что человек так негативно реагировал. Но, я надеюсь, что меня Калининград достаточно знает - какой я человек, чтобы понять, какую я жизнь веду».
Также Надежда Мель рассказала и ещё об одном любопытном факте. В 2017 году адвокат её супруга рекомендовал Надежде подать на развод с формулировкой, что «так нужно для дела». Разрушить 20-летний союз для жены офицера было недопустимым.
Надежда Мель: «Вы знаете, очень странные объяснения. Я не могу осуждать действия высококвалифицированного адвоката, но мне не понятна вот эта формулировка, что «в интересах дела нужно развестись». В чём этот интерес дела? Непонятно. Можно только предположить, что планировалось заключение им другого брака с гражданкой Литвы, например... Если не помогло, что его семья вносила 30 тысяч евро под залог, чтобы сменить меру пресечения... Может быть, состав семьи и гражданство жены могли бы как-то оказать более положительное впечатление. И на все мои слёзы мне говорили: прекратите истерику! Определитесь, мол, хотите мужу помочь или нет?! Да, но помочь мужу разводом? И одновременно с этим я должна была пойти в ЗАГС и быть инициатором. А я на такие сделки пойти не могу».
Примечательно, что адвокат - гражданин Литвы. Он был предоставлен по рекомендации российского посольства в Литве, а его услуги оплачиваются из фонда, созданного в поддержку российских соотечественников.
Надежда Мель предполагает, что скорее всего, чувствуя мощное сопротивление в Калининграде, литовская сторона пытается избавиться от такой «неудобной жены». Вероятно, это было бы неплохим толчком для признания Юрием Мель своей вины в преступлении, которого он не совершал.
Надежда Мель: «Есть такая неудобная жена, которая ходит по инстанциям, ходит в МИД, по патриотическим организациям, по депутатам. Которая пишет везде, требует. Благодаря которой вообще что-то про мужа известно. Вот скажите, вам известно, что там же в СИЗО в Лукишках сидит уже 10 лет наш же россиянин, ОМОНовец Константин Никулин? Ему приговор вынесен - пожизненное заключение по делу у Медининкай [Он осуждён за так и не доказанную причастность к убийству семерых таможенников и полицейских Литвы в ночь на 30 июля 1991 года на таможне, вблизи литовского местечка Мядининкай - прим. ред.]. В деле доказано, что его там не было. Константина Никулина никто не опознал. И, несмотря на это, он сидит уже 10 лет. И ему только полгода назад разрешил суд 3-й инстанции подать апелляцию в Европейский суд по правам человека. Но про Константина Никулина вообще никто не говорит».
Заминка калининградских властей
Супруга Юрия Мель отмечает, что сейчас из тех, кто поддерживал её с самого начала процесса (с 2014 года), остались единицы. «В день суда - 27 марта, позвонили немногие», - с сожалением отмечает она. Кроме того, как оказалось, за всё это время первым лицам региона, кроме нескольких депутатов, было попросту не до Юрия Мель. Со случившейся бедой семья Мель осталась один на один. Жизнь разбросала супругов по разным сторонам государственной границы.
Надежда Мель: «Вообще, понятие поддержка - такое ёмкое. Можно это делать разными, конечно, способами. Позвонить раз в году - многие считают, что это тоже поддержка. Тут основное не то, чтобы меня поддержать, а поддержать моего супруга. Я благодарна тому, что были инициированы встречи до вынесения приговора, круглые столы, диспуты. Потому, что многие просто не знают, что есть такое дело, что есть такое преследование... Но очень мало, мне кажется, по телевизору об этом было сказано. И даже если федеральные каналы отметили, мне казалось, что Калининград достаточно вяло и мало отреагировал на то, что это их соотечественник, такой же калининградец. Про такого человека очень вскользь всё говорится в новостном формате. Это незаслуженно обидно. Ни Антон Алиханов ничего не сказал, что он думает по этому поводу, ни многие остальные. Обидно за мужа, что, вроде бы, он отдувается за такую великую фигуру как Михаил Горбачёв [президент СССР с марта 1990 - по декабрь 1991 г. - прим.ред.]. Никто не даёт какую-то правовую оценку свою...»
Про «издёвки сослуживцев»
Во время ареста Юрия Мель его супруга тоже была военнослужащей. Они служили в разных частях. Совмещать ненормированный день с каждодневной борьбой за мужа оказалось невозможным. Вдобавок ко всему вместо ожидаемой поддержки сослуживцев Надежда Мель получила издёвки и хладнокровие «по уставу».
Надежда Мель: «Разные люди вели себя по-разному. В 2014 году, когда только всё произошло, очень многие поддержали. Многие помогли финансово. На первой поре очень важно было отправлять в тюрьму большое количество денег. Потому, что непонятно было, что там с питанием, с медицинским обеспечением...
Корреспондент: А как себя вели другие сослуживцы?
Надежда Мель: Ну, а другие, когда я организовывала митинги, садилась за телефон и обзванивала всех и собирала... Мы провели первый митинг напротив литовского посольства и второй - на площади Василевского. По второму митингу было видно, что на него пришло в разы меньше людей, чем на первый. Первый митинг был в 2014 году. А второй - в 2015 году. Люди боялись давать интервью, мол, по телевизору их увидят, в визе, может, откажут. Многие говорили, что начальство их предупредило: если вы пойдёте на этот митинг, то завтра можете писать заявление на увольнение».
Что касается ухода Надежды Мель из Вооружённых сил, о котором писал её супруг, то по словам Надежды, сделала она это из-за достижения предельного возраста для службы в армии.
Надежда Мель: «Уход был связан с тем, что я служила в таком режиме, где надо было приходить в часть в 5 утра и уходить и в 11, и в 12 ночи. И когда тебя приглашают на телевидение или куда-то в высокие кабинеты по поводу оказания какой-то помощи мужу, или намечена встреча с адвокатом. А я в это время, допустим, должна быть на полигоне и совершенно не могу отвлечься от службы. Не было никаких поблажек. Были иногда и открытые издёвки. В плане того, что мы вашего мужа не сажали, мы с ним не служили».
«Подтвердят срок, уменьшат, или увеличат - это тоже большая интрига»
«Конечная цель Литвы - получить обвинительный приговор и в дальнейшем использовать его для получения компенсации за «оккупацию» Литвы, Латвии и Эстонии. То, что делается Литвой, очевидно, - всё это вранье и искажение», - такое мнение высказал журналистам после оглашения приговора 27 марта бывший офицер КГБ, бывший командир группы «Альфа Михаил Головатов.
Его, к слову, тоже литовский суд приговорил к 12 годам тюрьмы заочно за действия в событиях 1991 года. Офицер намерен обжаловать решение литовского суда. Что касается Юрия Мель, по словам его адвоката, подзащитный пока не решил, как будет действовать дальше. Напомним, Мель приговорили к 7 годам тюремного заключения. «Однако надеяться на то, что ему зачтут 5 лет, которые он провёл в СИЗО, было бы наивно», - говорит Надежда Мель.
Надежда Мель: «Человек совершил только исполнение приказа. И это святая обязанность военнослужащего относительно присяги - выполнять приказ командования. Даже сейчас мы услышали на приговоре, что выстрелы были холостые в воздух. Да, никто танком никого не переехал. Никто не был убит. Именно посредством его действий. Ну, относительно 16 лет, которые обещали, 7 - это подарок судьбы.
Корреспондент: Учитывая, что Юрий Мель сидит в тюрьме уже 5 лет. Можно ли рассчитывать, что он выйдет на свободу через 2 года?
Надежда Мель: Я бы так пока не обольщалась. Всё-таки есть другие судебные инстанции. Подтвердят они срок, уменьшат, или увеличат - это тоже большая интрига. Был один из основных вопросов не только в виновности наших военнослужащих, но и в денежной контрибуции, которую Литва хотела просить с России, как правопреемницы СССР. А этот иск пока рассмотрен не был. Поэтому одно дело апелляция, другое - сам факт того, что приговор должен вступить в законную силу. Поэтому то, что вынесли приговор, это не значит, что именно от 27 марта делаем отсчёт».
«Я решила просто жить»
После увольнения из армии Надежда Мель вернулась к своей первой гражданской профессии - преподаватель изобразительного искусства, повысила своё мастерство в Калининградском художественном техникуме и сейчас преподаёт детям. Вот так в 46 лет привычный уклад жизни Надежды Мель в корне изменился. Любимого супруга заменили скупые письма, а после и вовсе тишина, на смену учебным стрельбам на полигоне пришли штрихи красками по бумаге, марш-броски сменились походами в прессу, а зелёная пятнистая форма нашла своё почётное место в шкафу.
Надежда Мель: «Вместо того, чтобы сидеть и страдать, что муж в тюрьме, я решила просто жить. Жить, чтобы какую-то пользу приносить людям. Мне хотелось получить гражданскую специальность, улучшить её. У меня было первичное художественное образование. Поэтому я с радостью отучилась в техникуме, закончила с красным дипломом. В прошлом году я выставлялась в Музее мирового океана, и сейчас есть экспозиция «Творческая мозаика». Там представлено три моих работы. Говорят, когда мы не можем изменить длину жизни, мы можем что-то сделать с её шириной. Я бы здесь перефразировала - если мы не можем вытащить Юрия Николаевича, то мы можем в его честь что-то делать. Я, например, предпочитаю рисовать и работать с детьми».
Сегодня Литва хотела бы представить события 1991 года, как вмешательство во внутренние дела суверенного государства. Литва была частью советского государства, в которое входили 15 союзных республик. Но как офицеры, давшие присягу, Юрий Мель и другие военнослужащие выполняли воинский долг перед своим государством. В 1991 году освобождение телецентра и телебашни было одной из частей операции по пресечению государственного переворота. Вместе с тем сейчас наши государственные власти по большей части предпочитают ограничиваться заявлениями о недопустимости озвученных приговоров и идущих проверках в отношении действий литовских властей. Вот, пожалуй, и всё. А пока звенящую тишину российской стороны в этом вопросе за последние несколько лет разорвал громкий и безжалостный приговор литовского суда.
И это не просто печально, это бьёт по авторитету армии и государства. По сути, любой гражданин России теперь может оказаться на месте Юрия Мель - брошенным и забытым своей Родиной. Видимо, прошли те времена, когда каждый солдат, каждый офицер с присягой на всю жизнь запоминал завет Петра I: «Сам погибай, а товарища выручай!», а Россия оказалась не способна сделать ничего, чтобы выручить из литовского плена своих солдат…
Радио «Русский край»
Программа «Специальный репортаж»
Елизавета Филиппова
Неделю назад в Литве закончился процесс по делу бывших советских военнослужащих, участвовавших в событиях 13 января 1991 года в Вильнюсе. Во время столкновений у Вильнюсской телебашни погибло более 10 человек. Наши соотечественники: Юрий Мель и Геннадий Иванов - были приговорены к 7 и 4 годам соответственно за так называемые преступления «против человечности». Подробности - в «Специальном репортаже» на радио «Русский край».
Бывших российских военных обвинили в преступлениях при штурме телебашни в Вильнюсе 13 января 1991 года, где погибли 14 человек и более 600 были ранены. Другие фигуранты уголовного дела, среди которых бывший министр обороны СССР Дмитрий Язов, получили сроки заочно. При этом на оглашение приговора без объяснения причин не пустили российских дипломатов и журналистов, хотя процесс был открытым. Семьям осуждённых пришлось смотреть судебный процесс в Интернете. По словам супруги калининградца Юрия Мель - Надежды почти три года она не имеет возможности связаться с мужем, а адвокат Мель рекомендует супругам развестись - «так будет лучше для дела».
Весной 1990 года Литва первой из советских республик объявила о выходе из СССР. Руководство Советского Союза сочло это неконституционным. Сторонники независимости устроили уличные беспорядки. Москва отдала приказ ввести войска в мятежную республику. В этот момент в Вильнюсе кто-то стал стрелять по людям с крыш домов. Жертвы, расстрелянные снайперами, были записаны новой литовской властью на Министерство обороны СССР. Позже многие исследователи стали указывать на бездоказательность подобных обвинений, приводя факты, что стреляли в людей неустановленные лица, вооруженные старыми винтовками Мосина. «В ходе расследования выяснилось, что люди были убиты именно из оружия старого образца, которого не было на вооружении у советской армии», - пишет портал «RT». Поэтому судилище в отношении бывших офицеров СССР - Юрия Мель, Геннадия Иванова, которые находились в зале суда, а также бывшего командира группы специального назначения «Альфа» Михаила Головатова, которого осудили заочно - не более чем политический театр, преследующий целью скрыть истинных виновников преступлений.
Литовская прокуратура утверждает, что погибшие были убиты советскими солдатами. Ведомство требует признать виновными в «военных преступлениях и преступлениях против человечности» 64 человека. Согласно литовскому Уголовному кодексу, у таких преступлений нет срока давности и они могут караться пожизненным лишением свободы. В августе 2015 года уголовное дело, состоящее более чем из 700 томов, было направлено в суд. Среди обвиняемых оказались 69 граждан России, Белоруссии и Украины, служивших в 1991 году советской армии. Все они подозреваются в «военных преступлениях и преступлениях против человечности». Многие из них проживают за границей, поэтому на их задержание выданы европейские ордеры на арест. Пока же на скамье подсудимых оказались только двое - полковник запаса Юрий Мель и бывший начальник службы ракетно-артиллерийского вооружения 107-й мотострелковой дивизии ВС СССР Геннадий Иванов. Сегодня речь пойдёт об одном из них - Юрии Мель.
В 1991 году 23-летний лейтенант Юрий Мель, как утверждало обвинение, «произвел три выстрела из башенного орудия» - правда, холостыми, никого не убив и не ранив. Тем не менее, этого было достаточно для того, чтобы предъявить бывшему офицеру обвинения. Калининградца арестовали в марте 2014 года, когда он отправился в соседнюю страну за лекарствами. Мужчина страдал сахарным диабетом. С тех пор ровно 5 лет он провёл в СИЗО в одиночной камере в «Лукишках», в Вильнюсе.
Российская Госдума ранее приняла заявление в связи с процессом, назвав его «политически мотивированным судилищем», «карательным правосудием» и попыткой фальсификации истории. А Следственный комитет РФ ещё прошлым летом возбудил уголовное дело о «незаконном преследовании в Литве участников январских событий 1991 года». По оценке российской стороны, действия сотрудников литовской прокуратуры и суда носят заведомо незаконный характер, так как вышеуказанные события в Вильнюсе имели место в период вхождения Литвы в состав СССР, и войсковые подразделения выполняли свой служебный долг, действуя в соответствии с законодательством СССР. В настоящее время Следственный комитет России начал проверку в отношении судей литовского суда, вынесших по мнению ведомства неправосудный приговор. Об этом ранее сообщала официальный представитель Следственного комитета России Светлана Петренко.
Информационная блокада
Журналист радиостанции «Русский край» побеседовал с супругой Юрия Мель Надеждой. По её словам, уже около 3-х лет её муж не выходит на связь.
Надежда Мель: «Связи нет уже больше двух лет. Просто ты не отмечаешь это. Тебе кажется, что это временно, что это какое-то недоразумение. И точной даты, когда всё прекратилось, ты не помнишь».
Приехать в Литву Надежда Мель не может, так как ещё какое-то время после увольнения из Вооружённых сил не имеет права пересекать границу. «Да и, если бы была возможность приехать на оглашение приговора, попасть в здание суда всё равно не получилось бы», - говорит женщина. Сотрудников посольства России и представителей российских СМИ на слушание не пустили, заявив, что в зале «нет мест». Однако в дипмиссии это опровергли. Как отметил посол РФ в Литве Александр Удальцов, «это абсурдный и вопиющий факт, что дипломатам отказали в присутствии на судебном процессе с участием иностранных граждан».
В МИДе России отметили, что во время суда были нарушены основополагающие принципы правосудия, а также подтасованы факты. В ведомстве назвали процесс в Литве «позорным судилищем», а действия властей «крайне недружественными».
«Проигнорированы свидетельства, опровергающие причастность советских военнослужащих к гибели гражданских лиц в тот трагический день. Попытки властей подтасовать очевидные факты при помощи судебных манипуляций лишь отражают деструктивный курс нынешнего руководства Литвы в отношении России», - говорится в сообщении внешнеполитического ведомства.
Надежда Мель рассказала журналисту «Русского края», что последние письма от мужа были как минимум странные. Например, в одном из них он утверждает, что из армии Надежду выгнали, причём сделали это «за пьянку». «Есть ощущение, что моему мужу сознательно создали информационный вакуум в общении с семьёй», - сказала она. Но, как писали СМИ ссылаясь на адвоката, Юрий сам принял решение не общаться.
Надежда Мель: «В какой-то момент нам сказали, что он просто не хочет общаться. Исходя из того, что человек сидит в одиночной камере, могут быть странные желания, конечно. Он находится в состоянии горя и депрессии, скорее всего. Какое-то время я думала, что это случайность. Просто у каждого человека, даже на свободе, может быть плохое настроение. А уж в одиночной камере - тем более. А потом у меня появилось стойкое ощущение, что это спланированное мероприятие, чтобы человека не только разлучить посредством тюрьмы с семьёй, но и выставить российскую сторону в таком негативном свете. Что, мол, тебе никто не пишет, тобой никто не интересуется, ты никому не нужен. Они [письма - прим. ред.] настолько ужасны, что пока я не хотела бы никому их показывать, кроме официальных органов, которым я их в те же дни показала. Мне казалось ненормальным, что человек пишет такие письма.
Корреспондент: Эти письма были написаны от руки Юрия Мель?
Надежда Мель: Да-да, его почерком.
«Неудобная жена»
Надежда Мель верит, что, когда её супруг окажется на свободе, тайна странных писем будет раскрыта. «Пока же можно лишь предположить, что это такая провокация литовских властей», - считает она.
Надежда Мель: «Опять же непонятно, какую дезинформацию ему сообщали про семью, что человек так негативно реагировал. Но, я надеюсь, что меня Калининград достаточно знает - какой я человек, чтобы понять, какую я жизнь веду».
Также Надежда Мель рассказала и ещё об одном любопытном факте. В 2017 году адвокат её супруга рекомендовал Надежде подать на развод с формулировкой, что «так нужно для дела». Разрушить 20-летний союз для жены офицера было недопустимым.
Надежда Мель: «Вы знаете, очень странные объяснения. Я не могу осуждать действия высококвалифицированного адвоката, но мне не понятна вот эта формулировка, что «в интересах дела нужно развестись». В чём этот интерес дела? Непонятно. Можно только предположить, что планировалось заключение им другого брака с гражданкой Литвы, например... Если не помогло, что его семья вносила 30 тысяч евро под залог, чтобы сменить меру пресечения... Может быть, состав семьи и гражданство жены могли бы как-то оказать более положительное впечатление. И на все мои слёзы мне говорили: прекратите истерику! Определитесь, мол, хотите мужу помочь или нет?! Да, но помочь мужу разводом? И одновременно с этим я должна была пойти в ЗАГС и быть инициатором. А я на такие сделки пойти не могу».
Примечательно, что адвокат - гражданин Литвы. Он был предоставлен по рекомендации российского посольства в Литве, а его услуги оплачиваются из фонда, созданного в поддержку российских соотечественников.
Надежда Мель предполагает, что скорее всего, чувствуя мощное сопротивление в Калининграде, литовская сторона пытается избавиться от такой «неудобной жены». Вероятно, это было бы неплохим толчком для признания Юрием Мель своей вины в преступлении, которого он не совершал.
Надежда Мель: «Есть такая неудобная жена, которая ходит по инстанциям, ходит в МИД, по патриотическим организациям, по депутатам. Которая пишет везде, требует. Благодаря которой вообще что-то про мужа известно. Вот скажите, вам известно, что там же в СИЗО в Лукишках сидит уже 10 лет наш же россиянин, ОМОНовец Константин Никулин? Ему приговор вынесен - пожизненное заключение по делу у Медининкай [Он осуждён за так и не доказанную причастность к убийству семерых таможенников и полицейских Литвы в ночь на 30 июля 1991 года на таможне, вблизи литовского местечка Мядининкай - прим. ред.]. В деле доказано, что его там не было. Константина Никулина никто не опознал. И, несмотря на это, он сидит уже 10 лет. И ему только полгода назад разрешил суд 3-й инстанции подать апелляцию в Европейский суд по правам человека. Но про Константина Никулина вообще никто не говорит».
Заминка калининградских властей
Супруга Юрия Мель отмечает, что сейчас из тех, кто поддерживал её с самого начала процесса (с 2014 года), остались единицы. «В день суда - 27 марта, позвонили немногие», - с сожалением отмечает она. Кроме того, как оказалось, за всё это время первым лицам региона, кроме нескольких депутатов, было попросту не до Юрия Мель. Со случившейся бедой семья Мель осталась один на один. Жизнь разбросала супругов по разным сторонам государственной границы.
Надежда Мель: «Вообще, понятие поддержка - такое ёмкое. Можно это делать разными, конечно, способами. Позвонить раз в году - многие считают, что это тоже поддержка. Тут основное не то, чтобы меня поддержать, а поддержать моего супруга. Я благодарна тому, что были инициированы встречи до вынесения приговора, круглые столы, диспуты. Потому, что многие просто не знают, что есть такое дело, что есть такое преследование... Но очень мало, мне кажется, по телевизору об этом было сказано. И даже если федеральные каналы отметили, мне казалось, что Калининград достаточно вяло и мало отреагировал на то, что это их соотечественник, такой же калининградец. Про такого человека очень вскользь всё говорится в новостном формате. Это незаслуженно обидно. Ни Антон Алиханов ничего не сказал, что он думает по этому поводу, ни многие остальные. Обидно за мужа, что, вроде бы, он отдувается за такую великую фигуру как Михаил Горбачёв [президент СССР с марта 1990 - по декабрь 1991 г. - прим.ред.]. Никто не даёт какую-то правовую оценку свою...»
Про «издёвки сослуживцев»
Во время ареста Юрия Мель его супруга тоже была военнослужащей. Они служили в разных частях. Совмещать ненормированный день с каждодневной борьбой за мужа оказалось невозможным. Вдобавок ко всему вместо ожидаемой поддержки сослуживцев Надежда Мель получила издёвки и хладнокровие «по уставу».
Надежда Мель: «Разные люди вели себя по-разному. В 2014 году, когда только всё произошло, очень многие поддержали. Многие помогли финансово. На первой поре очень важно было отправлять в тюрьму большое количество денег. Потому, что непонятно было, что там с питанием, с медицинским обеспечением...
Корреспондент: А как себя вели другие сослуживцы?
Надежда Мель: Ну, а другие, когда я организовывала митинги, садилась за телефон и обзванивала всех и собирала... Мы провели первый митинг напротив литовского посольства и второй - на площади Василевского. По второму митингу было видно, что на него пришло в разы меньше людей, чем на первый. Первый митинг был в 2014 году. А второй - в 2015 году. Люди боялись давать интервью, мол, по телевизору их увидят, в визе, может, откажут. Многие говорили, что начальство их предупредило: если вы пойдёте на этот митинг, то завтра можете писать заявление на увольнение».
Что касается ухода Надежды Мель из Вооружённых сил, о котором писал её супруг, то по словам Надежды, сделала она это из-за достижения предельного возраста для службы в армии.
Надежда Мель: «Уход был связан с тем, что я служила в таком режиме, где надо было приходить в часть в 5 утра и уходить и в 11, и в 12 ночи. И когда тебя приглашают на телевидение или куда-то в высокие кабинеты по поводу оказания какой-то помощи мужу, или намечена встреча с адвокатом. А я в это время, допустим, должна быть на полигоне и совершенно не могу отвлечься от службы. Не было никаких поблажек. Были иногда и открытые издёвки. В плане того, что мы вашего мужа не сажали, мы с ним не служили».
«Подтвердят срок, уменьшат, или увеличат - это тоже большая интрига»
«Конечная цель Литвы - получить обвинительный приговор и в дальнейшем использовать его для получения компенсации за «оккупацию» Литвы, Латвии и Эстонии. То, что делается Литвой, очевидно, - всё это вранье и искажение», - такое мнение высказал журналистам после оглашения приговора 27 марта бывший офицер КГБ, бывший командир группы «Альфа Михаил Головатов.
Его, к слову, тоже литовский суд приговорил к 12 годам тюрьмы заочно за действия в событиях 1991 года. Офицер намерен обжаловать решение литовского суда. Что касается Юрия Мель, по словам его адвоката, подзащитный пока не решил, как будет действовать дальше. Напомним, Мель приговорили к 7 годам тюремного заключения. «Однако надеяться на то, что ему зачтут 5 лет, которые он провёл в СИЗО, было бы наивно», - говорит Надежда Мель.
Надежда Мель: «Человек совершил только исполнение приказа. И это святая обязанность военнослужащего относительно присяги - выполнять приказ командования. Даже сейчас мы услышали на приговоре, что выстрелы были холостые в воздух. Да, никто танком никого не переехал. Никто не был убит. Именно посредством его действий. Ну, относительно 16 лет, которые обещали, 7 - это подарок судьбы.
Корреспондент: Учитывая, что Юрий Мель сидит в тюрьме уже 5 лет. Можно ли рассчитывать, что он выйдет на свободу через 2 года?
Надежда Мель: Я бы так пока не обольщалась. Всё-таки есть другие судебные инстанции. Подтвердят они срок, уменьшат, или увеличат - это тоже большая интрига. Был один из основных вопросов не только в виновности наших военнослужащих, но и в денежной контрибуции, которую Литва хотела просить с России, как правопреемницы СССР. А этот иск пока рассмотрен не был. Поэтому одно дело апелляция, другое - сам факт того, что приговор должен вступить в законную силу. Поэтому то, что вынесли приговор, это не значит, что именно от 27 марта делаем отсчёт».
«Я решила просто жить»
После увольнения из армии Надежда Мель вернулась к своей первой гражданской профессии - преподаватель изобразительного искусства, повысила своё мастерство в Калининградском художественном техникуме и сейчас преподаёт детям. Вот так в 46 лет привычный уклад жизни Надежды Мель в корне изменился. Любимого супруга заменили скупые письма, а после и вовсе тишина, на смену учебным стрельбам на полигоне пришли штрихи красками по бумаге, марш-броски сменились походами в прессу, а зелёная пятнистая форма нашла своё почётное место в шкафу.
Надежда Мель: «Вместо того, чтобы сидеть и страдать, что муж в тюрьме, я решила просто жить. Жить, чтобы какую-то пользу приносить людям. Мне хотелось получить гражданскую специальность, улучшить её. У меня было первичное художественное образование. Поэтому я с радостью отучилась в техникуме, закончила с красным дипломом. В прошлом году я выставлялась в Музее мирового океана, и сейчас есть экспозиция «Творческая мозаика». Там представлено три моих работы. Говорят, когда мы не можем изменить длину жизни, мы можем что-то сделать с её шириной. Я бы здесь перефразировала - если мы не можем вытащить Юрия Николаевича, то мы можем в его честь что-то делать. Я, например, предпочитаю рисовать и работать с детьми».
Сегодня Литва хотела бы представить события 1991 года, как вмешательство во внутренние дела суверенного государства. Литва была частью советского государства, в которое входили 15 союзных республик. Но как офицеры, давшие присягу, Юрий Мель и другие военнослужащие выполняли воинский долг перед своим государством. В 1991 году освобождение телецентра и телебашни было одной из частей операции по пресечению государственного переворота. Вместе с тем сейчас наши государственные власти по большей части предпочитают ограничиваться заявлениями о недопустимости озвученных приговоров и идущих проверках в отношении действий литовских властей. Вот, пожалуй, и всё. А пока звенящую тишину российской стороны в этом вопросе за последние несколько лет разорвал громкий и безжалостный приговор литовского суда.
И это не просто печально, это бьёт по авторитету армии и государства. По сути, любой гражданин России теперь может оказаться на месте Юрия Мель - брошенным и забытым своей Родиной. Видимо, прошли те времена, когда каждый солдат, каждый офицер с присягой на всю жизнь запоминал завет Петра I: «Сам погибай, а товарища выручай!», а Россия оказалась не способна сделать ничего, чтобы выручить из литовского плена своих солдат…
Радио «Русский край»
Программа «Специальный репортаж»
Елизавета Филиппова