Штурм Драматического театра "Театр-Театр" в Перми
Сегодня вечером я случайно оказался в центре города Перми у бывшего драматического театра, ныне это "Театр-Театр" где как раз в это время шел премьерный показ "Горе от ума". Прогуливаясь перед парадным фасадом театра я любовался искрящимся в лучах фонарей первым по настоящему зимним снегом неслышно ложившимся на тротуарную плитку. Думал о вечном.О прошедшей вчера годовщине Великого Октября. О том как при советской власти, под первым зимним снегом, в шубах, пальто и шапках пропавших нафталином, радостные толпы трудящихся с флагами и транспорантами огромной рекой стекаясь по Комсомольскому проспекту к улице Ленина, поворачивали по ней в сторону Дома Советов и, постепенно разбиваясь на ручейки, текли по улице Валериана Куйбышева, Владимира Ленина и Коммунинистической к своим домам и квартирам где на столе их ждал праздничный салат с зеленым горошком и вареной колбасой под названием "зимний". Дома людские ручейки разбившись на отдельных индивидов ели салат, пили водку "Столичная" за 3 рубля 62 копейки и смотрели по черно-белому телевизору фильм "Ленин в октябре" где рабочие и матросы преисполненные классовой ненависти с винтовками Мосина калибра 7,62 мм наперевес бежали через Двоцовую площадь под шквальным пулеметным огнем недобитых царских сатрапов, карабкались на решетчатые ворота и, наконец, прямо на рабочем месте арестовывали кровопийцев из Временного правительства.
Ну хватит вспоминать о хорошем. Теперь классовую ненависть возбуждают припаркованные на тротуарах иностранные машины современной буржуазии и не кино по телевизору. С той поры утекло немало воды, изменились и люди и город и ничего не предвещало каких-либо акций.
Тут я понял что сильно замерз и воспоминания овладевшие мной погнали меня в ближайший кабак съесть зимний салат и выпить 100 грамм столичной. Уже уходя от драмтеатра я обернулся и увидел какое странное голубое свечение на фасаде.
Чтобы получше разглядеть, что там происходит на фасаде театра, я решил проникнуть на огороженную и охраняемую территорию стройплощадки в обход оцепления из людей в черной униформе с собаками. На стройплощадке началось какое-то не понятное движение. Какие-то люди сновали туда-сюда, носили лестницы и мотки веревок. Другие люди пытались заводить мирно спящую под мягким и пушистым снегом строительную технику.
Кое-кому это удалось и забравшись в кабину строительной техники, включив фары они начали без видимой причины крушить остатки главного городского фонтана, находящегося на реконструкции. Свечение на фронтоне театра замерцало, становилось то ярче, то бледнее. Люди с лестницами, веревками, крючьями и свернутыми кумачевыми флагами скрылись за забором в направлении театра-зикурата. А театр светился как Зимний дворец в лучах прожекторов крейсера "Аврора". Не хватало только рокового выстрела.
Железные машины крушили бетон фонтана
Вдруг, голубое свечение на фасаде театра-зикурата исчезло и стало понятно куда ушли люди с альпинистским снаряжением. Они были уже на крыше театра, приставляли лестницы к его макушке, забрасывали крючья с веревками, карабкались по ним и размахивали кумачевыми флагами.
А железные машины продолжали курочать фонтан
Внезапно появились грузовики, которые привезли и вывалили перед театром булыжники и арматуру для вооружения собрашейся толпы. Все происходило по законам жанра, изложенного в книге Дмитрия Корчинского "Война в толпе". Не хватало только кого-то, кто бы вел за собой толпу. А люди тем временем все карабкались и карабкались на эту цитадель самодержавья. Если кто-то срывался и падал, руки соратников заботливо подсаживали его вновь. Было видно, что люди были плохо одеты и им было жутко холодно на пронизывающем ноябрьском ветру, но они не отступали и упорно шли к своей цели. На смену сорвавшимся вниз и погибшим приходили все новые и новые герои.
Тут подошла еще колонна железных машин, которые привезли на себе другие железные машины нерусской марки HYUNDAI. Привезенные железные машины после выгрузки размахивая ковшами двинулась к театру-зикурату. Кто-то догадался и перерубил силовой кабель. Ослепительно яркий свет в театре вспыхнул в последний раз и потух, но вскоре осажденные восстановили аварианое освещение от акуммуляторов.
А штурмующие по прежнему карабкались на крышу театра. В воздух полетели камни и арматура. В очередной раз увернувшись от куска бетона я решил перебраться в более безопастное место на кабину одной из железных машин. Но тут ко мне потянули свои железные руки железные чудовища.
Обернувшись, я увидел далеко в стороне оператора канала "Россия" пытающегося с безопастной точки через щель в воротах заснять штурм театра. Туда камни не долетали. А далеко в снежной дымке на штабеле гранитных плит был виден силуэт трех фигур: отставного военного с куском заостренной арматуры, женщины в юбке и платке по-христиански смиренно и недоуменно разводившей руками, как бы говоря "что деется-то?" и рабочего, машущего рукой в сторону здания правительства, то-ли призывая после взятия театра идти туда, то-ли говоря кому-то, прильнувшим изнутри к темным окнам, "идите отсюда на ..."
Тут мне стало по настоящему страшно и я решил покинуть площадь перед театром, направившись быстрым шагом на Слудскую горку в сторону магазина "Богатырь" и "Союзатракцион". Там я немного перевел дух. Люди по прежнему карабкались на крышу театра и размахивали флагами, а оцепление с собаками стояло в стороне и никак не вмешивалось в происходящее.
Со Слуцкой горки наблюдать за событиями было гораздо спокойнее и безопастнее.
На этом я благоразумно решил покинуть место действия во избежания каких-либо эксцессов. Чем закончился штурм театра в Перми я так и не узнал.
Фоторепортаж посвящается памяти Плутцера-Сарно, безвременно покинувшего нашу страну.
Ну хватит вспоминать о хорошем. Теперь классовую ненависть возбуждают припаркованные на тротуарах иностранные машины современной буржуазии и не кино по телевизору. С той поры утекло немало воды, изменились и люди и город и ничего не предвещало каких-либо акций.
Тут я понял что сильно замерз и воспоминания овладевшие мной погнали меня в ближайший кабак съесть зимний салат и выпить 100 грамм столичной. Уже уходя от драмтеатра я обернулся и увидел какое странное голубое свечение на фасаде.
Чтобы получше разглядеть, что там происходит на фасаде театра, я решил проникнуть на огороженную и охраняемую территорию стройплощадки в обход оцепления из людей в черной униформе с собаками. На стройплощадке началось какое-то не понятное движение. Какие-то люди сновали туда-сюда, носили лестницы и мотки веревок. Другие люди пытались заводить мирно спящую под мягким и пушистым снегом строительную технику.
Кое-кому это удалось и забравшись в кабину строительной техники, включив фары они начали без видимой причины крушить остатки главного городского фонтана, находящегося на реконструкции. Свечение на фронтоне театра замерцало, становилось то ярче, то бледнее. Люди с лестницами, веревками, крючьями и свернутыми кумачевыми флагами скрылись за забором в направлении театра-зикурата. А театр светился как Зимний дворец в лучах прожекторов крейсера "Аврора". Не хватало только рокового выстрела.
Железные машины крушили бетон фонтана
Вдруг, голубое свечение на фасаде театра-зикурата исчезло и стало понятно куда ушли люди с альпинистским снаряжением. Они были уже на крыше театра, приставляли лестницы к его макушке, забрасывали крючья с веревками, карабкались по ним и размахивали кумачевыми флагами.
А железные машины продолжали курочать фонтан
Внезапно появились грузовики, которые привезли и вывалили перед театром булыжники и арматуру для вооружения собрашейся толпы. Все происходило по законам жанра, изложенного в книге Дмитрия Корчинского "Война в толпе". Не хватало только кого-то, кто бы вел за собой толпу. А люди тем временем все карабкались и карабкались на эту цитадель самодержавья. Если кто-то срывался и падал, руки соратников заботливо подсаживали его вновь. Было видно, что люди были плохо одеты и им было жутко холодно на пронизывающем ноябрьском ветру, но они не отступали и упорно шли к своей цели. На смену сорвавшимся вниз и погибшим приходили все новые и новые герои.
Тут подошла еще колонна железных машин, которые привезли на себе другие железные машины нерусской марки HYUNDAI. Привезенные железные машины после выгрузки размахивая ковшами двинулась к театру-зикурату. Кто-то догадался и перерубил силовой кабель. Ослепительно яркий свет в театре вспыхнул в последний раз и потух, но вскоре осажденные восстановили аварианое освещение от акуммуляторов.
А штурмующие по прежнему карабкались на крышу театра. В воздух полетели камни и арматура. В очередной раз увернувшись от куска бетона я решил перебраться в более безопастное место на кабину одной из железных машин. Но тут ко мне потянули свои железные руки железные чудовища.
Обернувшись, я увидел далеко в стороне оператора канала "Россия" пытающегося с безопастной точки через щель в воротах заснять штурм театра. Туда камни не долетали. А далеко в снежной дымке на штабеле гранитных плит был виден силуэт трех фигур: отставного военного с куском заостренной арматуры, женщины в юбке и платке по-христиански смиренно и недоуменно разводившей руками, как бы говоря "что деется-то?" и рабочего, машущего рукой в сторону здания правительства, то-ли призывая после взятия театра идти туда, то-ли говоря кому-то, прильнувшим изнутри к темным окнам, "идите отсюда на ..."
Тут мне стало по настоящему страшно и я решил покинуть площадь перед театром, направившись быстрым шагом на Слудскую горку в сторону магазина "Богатырь" и "Союзатракцион". Там я немного перевел дух. Люди по прежнему карабкались на крышу театра и размахивали флагами, а оцепление с собаками стояло в стороне и никак не вмешивалось в происходящее.
Со Слуцкой горки наблюдать за событиями было гораздо спокойнее и безопастнее.
На этом я благоразумно решил покинуть место действия во избежания каких-либо эксцессов. Чем закончился штурм театра в Перми я так и не узнал.
Фоторепортаж посвящается памяти Плутцера-Сарно, безвременно покинувшего нашу страну.