Бедняги
«Хлеб наш насущный даждь нам днесь.»
Ну кого в жизни хоть раз жаба не давила? На любом уровне достатка. Да и от достатка это часто не зависит. Неоткрытый ген скупости или воспитанием и тренировкой достигается? Не знаю. Встречались разные экземпляры. Но выдающийся - попался в Америке. Из бывших соотечественников...
Пересечение Брайтон-Бич-авеню и Кони-Айленд - не самое подходящее место для встреч, как я теперь понимаю. Во-первых, продувает до костей; во-вторых, торчащая 15 минут на углу девушка воспринимается несколько однозначно. Пару любителей острых ощущений кое-как отшила. Приближающийся грохот наземки оглушил на несколько секунд брайтонский балаган. Если бы не буйство красок - немое кино. Краснея лицом, надрывается торговка пирожками. Мужчина в ушанке достаёт кошелёк и тычет пальцем в картонку с корявой надписью: «с капустой». Яростно жестикулирует мамаша ревущей дочке. Пара чёрных парней бомжеватого вида сидит на одеяле, брошенном на тротуар. Курят. Перед ними, прямо на земле, разложены на продажу брелки, зажигалки, зонтики. В воздухе - запах плана. Спешат по делам бабульки в пышных мохеровых беретах, обутые в кроссовки. Почти у всех ярко накрашены губы, подведены голубые веки. В руках набитые продуктами фирменные пластиковые пакеты. Беседуют подзаплывшие жирком мужики. Один неторопливо ковыряет в зубах. Другой зевает, почёсывая пузо. Бесконечный поток машин, рвущихся успеть проскочить на красный свет перед носом испуганных пешеходов. Пешеходы, перебегающие (быстренько так) тоже на красный, перед капотами резко тормозящих машин. Матюки сопровождаются международного значения фигурой из пальцев. Прогрохотала электричка и следом накатила звуковая волна: голоса, скрип тормозов, шум музыки, рекламы.
Рядом с моим углом беседуют две бледные пожилые девушки с открытыми банками пива в руках.
- Да ты посмотри на себя! - хриплым голосом убеждает брюнетка в меховой безрукавке и леггинсах, легко одетую подругу. - Ты же у нас - красавица!
«Красавица», с вытравленными перекисью волосами, в светлом декольтированном платье, типа балетной пачки, в чёрных колготках, неуклюже растопырив локти, отхлёбывает из банки, рыдает, размазывая чёрную тушь, и грозится «ещё показать этой суке».
На часах - три пятнадцать. Встреча с потенциальным работодателем, кажется, не состоится.
Смотрю на горячие пирожки. Три доллара. Борюсь с жадностью. Она побеждает. Ладно. Потерплю до дома. Да и пора уже. Встреча, видно, не состоится, - решаю в ту минуту, когда рядом тормозит серый форд:
- Люба? Садись скорее, здесь стоять нельзя!
Очки, маленький острый нос утопает в хомячьих щёчках, тусклый взгляд, - всё соответствует описанию. На всякий случай уточняю:
- Вы Владислав?
- Да, да. Садись скорей, пока не оштрафовали, - нервничает хозяин магазинчика, в который меня пытается пристроить на работу подруга.
Хозяин вызывает большие сомнения. Магазинчик, в который он меня привёз, - тоже. Узкий пенал. С одной стороны полки, с другой - прилавок. Ширина от стенки до стенки метра три, в длину метров пять. Тускло всё. И холодно. Но подруга как-то работала. Значит, и я смогу.
Однако хозяин ещё в этом не уверен:
- Сейчас у тебя будет интервью.
- Так вроде обо всём в машине переговорили. Или у тебя ещё вопросы есть?
- Я - что?.. Сейчас Людмила Савельевна придёт на тебя посмотреть. Она, знаешь, сколько лет в торговле? При всех советских вождях в точках общепита работала. И ни разу не сидела, - восхищённо объясняет Владик и замечает примятое пирожное на прилавке: - Ой, надо же, помялось. Жалко как. Не выбрасывать же теперь. - Быстро запихивает пирожное в рот и, дожёвывая, бросается к стеклянной двери, за которой уже маячит силуэт ветеранши советского общепита: - Людмила Савельевна, проходите, - распахивает дверь, раскланивается, улыбается. - Вот. Это Люба, - и отступает к стеночке.
Бывалая Людмила Савельевна напоминает кадушку с ручками и ножками, она смотрит с хитрым прищуром. Копирую её взгляд. (Что ли, прищуриваться не умею? Получите, с улыбочкой в комплекте.)
- В торговле работала? - переходит к делу ветеранша.
- Работала, только не с продуктами питания. И не в Америке.
- А где?
- В Израиле.
- Это не важно, - и обернулась к хозяину, - улыбаться умеет, симпатичная, глаз бойкий, остальному научим.
- Значит, так, - немедля приступила она к обучению, загибая пухлые пальцы:
- Первое: всегда проверяй срок годности. Как видишь, что подходит срок, продукт портится - достаёшь из холодильника и прямо на прилавок. - Савельевна достала огромный рулет и устроила демонстрацию: срезала серый заветрившийся край, аккуратно затянула блестящим пластиком розовый с прожилками срез и положила на прилавок.
- Так ведь совсем пропадёт без холодильника, - делюсь сомнениями.
- Не успеет, - хитро улыбается в ответ: - Народ в магазин голодный идёт (особенно после работы). Что первое на прилавке увидит, того и захочется. Раскупят. Главное, следи, чтоб срез выглядел свежим. А если продукт совсем не продаётся, - пускай на сэндвичи. И майонеза побольше. Если на колбаске, рыбке белый налёт появился (типа плесени), растительным маслицем протирай. Колбаска темнеет от маслица, - говори: хорошо прокоптилась. Салаты освежай - сверху фигурно-вырезанные морковочка, лучок, огурчик. А что внизу, - не важно. И нового не докладывай, пока старое всё не продашь. Лучше лоток на меньший смени. Чтоб казалось, - только выложено. И всегда хвали. Всё свежее, всё вкусное. Другого у нас, мол, не бывает.
- А если...
- Никаких «если»! Делаешь вот так (Савельевна изумилась лицом) и клянёшься, что сама вот буквально только что ела... Ну, и если вопросы, - звони. Я тут. Рядом живу. Подскочу. Главное, чтоб тебя народ любил. Тогда им ругаться неудобно будет.
Работа мне тогда была очень нужна. Поэтому мнение своё придержала и приступила к трудовой деятельности. Магазин принадлежал партнёрам. Роман жил рядом и работал со мной за прилавком каждый день. Владик жил в Бруклине. Завозил днём продукты и приезжал вечером снимать кассу. С Ромой ладить было несложно (как с любым человеком, довольным жизнью и собой). Владик же... хорошо, что появлялся только периодически. Ему так тяжёло было с самим собой, что все окружающие немедленно эту тяжесть ощущали. Бедняге казалось, что каждый норовит его обжулить. Напарник, покупатели и, конечно, я. Пытался всё и всех перепроверять. Нервничал. Ошибался. Ежедневно страдал, особенно при снятии кассы. Краснел, бледнел, затравленно посматривал на меня и яростно шептал на ухо напарнику. Рома - человек более адекватный, виновато смотрел в мою сторону:
- Владик, ты опять ошибся. Давай вместе пересчитаем.
На это раз дебет с кредитом сходился, и лицо Владика озарялось улыбкой. Он пересчитывал ещё раз, уже свою долю, прятал деньги, и мы ехали домой. Поскольку он тоже жил в Бруклине, - после закрытия подбрасывал меня до дома. И опять страдал. Танталовы муки. Никак не совмещались патологическая скупость и стремление выглядеть мачо.
Попробовал было незатейливо:
- А я в молодости, знаешь, какой спортивный был. Фигура, как у киноартиста.
- Что ж не сохранил-то? У меня просто воображения не хватает такое представить.
- А вот у Сени в магазине работает бывшая балерина. Так он и платит ей меньше, и спит с ней, - поделился сокровенным.
- Ай, Владик, как нехорошо завидовать! - укорила я.
После пары подобных попыток Владик переключился. Раз не снимается девушка, хоть жизни поучить:
- Вот ты китайскую еду на ланч покупаешь у соседей, а она же такая дорогая!
- Хочешь повысить мне зарплату?
- Я же тебе на все товары скидку дал. Целых десять процентов. А ты на стороне тратишь. Так ничего в жизни не добьёшься!
- А чего ТЫ хочешь добиться?
- Я? Всего. Я умею экономить.
- На еде?
- И на еде тоже. Забегаловки - деньги на ветер. Вот сейчас приеду домой, поем. У меня тёща, знаешь, какой классный супчик из пельменей готовит?
- Пельмени в курином бульоне, что ли? - уточнила я (на говядину он точно не разорится).
- Зачем? Вот ты, небось, бульончик от пельменей выливаешь, а она - использует.
- Как это?
- А она туда - морковочки, лучку, картошечки... Очень вкусно!
- А сами пельмени?
- На второе.
- Владик, а когда ты накопишь много денег, что ты с ними будешь делать?
- Как это - что? Открою ещё один магазин. И вообще, денег много не бывает.
Как с ним жена живёт, недоумевала я. Пока не познакомилась. Она приехала в магазин, посмотреть на новую продавщицу и проинспектировать хозяйство. Круглолицая, светловолосая, с ласковой улыбкой и цепким взглядом. Продемонстрировала, как правильно нарезать морковку для украшения паштета, как убирать жидкость с подтёкшего салата и ещё много чего ценного. Рабочий день заканчивался, кассу сняли, собрались домой. И тут разразилась гроза. Сели в машину и увидели, что стрелка уровня бензина приблизилась к критический отметке.
- Ой, - затрепетал Владик, - как же я забыл в Бруклине заправиться?
- Как ты мог?! Где была твоя голова? - возмутилась супруга.
- Заинька, извини, замотался. На базу ездил... - лепетал он растеряно.
- И что? Это повод выбрасывать деньги на ветер? На сколько сегодня в Манхэттене дороже?
- На десять центов, - признался супруг.
- Может, дотянем до Бруклина?
- Если трафика не будет, - может хватить.
- Из Манхэттена не будет трафика? Когда такое было? Ты совсем мозги сегодня потерял!
- Котик, ну, может, зальём долларов на пять, а в Бруклине дозаправимся.
- Тебе, видно, деньги легко достаются!
Они ругались минут сорок. Я сидела в машине, и только привычка не встревать в супружеские разборки удерживала мой язык. Но устала, замёрзла (печка не включалась из экономии) и, в конце концов, не выдержала:
- Ладно, давайте, я заплачу за бензин.
Пауза.
- Только на пять долларов зальём. Остальное заправлю потом, - милостиво согласился Владик, принимая мою пятёрку.
Сначала я думала, что встретила уникального типа. Оказалось, - нет.
Помню, как мы снимали первую квартиру. Хозяин - старик, владелец нескольких многоэтажных домов в дорогих районах Бруклина. Мы зашли в маленький офис, расположенный в полуподвальчике принадлежащего ему дома. На двери объявление: «Квартир нет». Человек, приведший нас, только улыбнулся и вошёл.
- Квартир нет, - встретил нас хозяин.
- О, я уверен, что ты что-то найдёшь для этих замечательных ребят, - не смутился сопровождающий.
- Есть ли документы? Где работаете? Сколько получаете? Кто даст гарантию, что вы будете исправно платить? - устроил допрос суровый дед.
- Хорошо. Вот, пойдите, посмотрите квартиру, - после всего черкнул он на бумажке адрес.
В квартире мы встретили семейную пару, которая не собиралась уезжать:
- Мы заплатим. У нас просто были трудности, но уже всё нормально, - нервно объяснял нам супруг. Жена молча хлюпала носом.
- Зачем ты нас туда послал? Там же люди живут, - возмутились мы, вернувшись в офис. Старик усмехнулся:
- Они мне не платят второй месяц. Пусть знают, что больше ждать не буду.
- Слушай, мы квартиру ищем, а не к тебе на работу вышибалами нанимаемся, - возмутился муж.
- Ладно, ладно. Вот адрес - посмотрите, - и снова протянул бумажку.
- А там никто не живёт?
- Нет. Ключи у суперинтенданта в первой квартире. Значит, так, - договор на год. Первый и последний месяцы оплатите сегодня. Наличными.
- А если нам не подойдёт?
- У меня плохих квартир нет. Жду вас через три часа.
И когда мы привезли суровому старику деньги, он впервые заулыбался. Взял толстую пачку банкнот и медленно пересчитывал, любовно складывая купюры одной стороной кверху, картинку к картинке, разглаживая примятые уголки. Просто светился. Я вспомнила Владика. Он брал в руки деньги с таким же лицом.
Представила, как этот дед приехал в Америку в начале прошлого века, как он работал на чёрной работе. Как копил и вкладывал. Копил и вкладывал. Когда-то, сам не заметил, в какой момент, важнее всего стало, - прирастить ещё. А пожить в своё удовольствие... - вот ещё немножко и...
Никогда не наступит для него это «и». Как не наступит оно для Владика. Вспомнилось, как стояла на брайтонском углу, замёрзшая и голодная. Смотрела на лоток с пирожками и не купила. Вот так, наверное, начинается. Деньги в кармане были. И не последние. А потратить - то ли жалко, то ли страшно. Наверное, это паника человека, очутившегося в чужой среде. Без помощи, без связей, без близких. Рассчитывать можно только на себя. И деньги кажутся сначала гарантией защищённости. Потом - эквивалентом удачи. И в итоге - суррогатом радости. Ненадолго. Потому что следом - страх потерять. Чем больше, - тем страшнее. Досада на упущенные возможности (часто мнимые), зависть к чужому достатку. Повезло мне, что вовремя встретила этого Владика и деда-домовладельца. Получила возможность оценить «счастливый финал».