... И от слов своих осудишься (Перечитывая Льва Толстого) - часть 2
...продолжение
Какова же идея Вашего произведения? Вероятно, принимаясь за работу, Вы довольно смутно представляли себе что же именно желаете сказать читателям. Совершенно очевидно, что симпатии Ваши на стороне Хаджи-Мурата, но читатель, вопреки воле Автора, может воспринимать написанное иначе, под иным углом зрения:
Поставив свои интересы /ссора и вражда с Шамилем/ выше интересов своего народа, Хаджи-Мурат совершил предательство, перешёл на сторону ненавистных оккупантов и даже стрелял в своих соплеменников, которые, выполняя приказ Шамиля, пытались задержать изменника. Образ жизни и нравы гяуров, с которыми связал он судьбу свою, вызвали у Хаджи-Мурата отвращение. Получив, наконец, золотом плату за своё предательство, изменник Хаджи-Мурат совершает новую измену. При этом он убивает трёх казаков. Кара Божьего суда настигла предателя и трагический финал воспринимается не как трагедия, а как воздаяние Хаджи-Мурату за грехи. Вот уж воистину: собаке - собачья смерть!
Увы, к таким парадоксальным выводам приводит расплывчатость идеи, отсутствие чётко выраженного замысла.
В предисловии к повести Вы пишете:
«…И мне вспомнилась одна давнишняя кавказская история, часть которой я видел, часть слышал от очевидцев, а часть вообразил себе. История эта, как она сложилась в моём воспоминании, вот какая…» /стр. 99/.
Итак, Вы поставили пред собой задачу рассказать «историю» легендарного человека. Но, как известно, история, интересный случай и сюжет художественного произведения - понятия не однозначные. И сюжет, и композиция непременно должны способствовать раскрытию идеи, созданию характеров героев. Забвение этого непреложного закона построения художественного произведения неизбежно приводит автора к неудаче.
Допустим, что Вы избрали форму свободного повествования, не ограниченного жёсткими рамками идеи. Такая форма представляет автору возможность широкого охвата действительности, показа героев из различных социальных групп. Но до каких же пределов простираться может произвол автора? Доколе позволено ему совершать отступления от главной темы и «растекаться мыслью по древу»? Особенно, если учесть, что отступления эти легковесны, примитивны. Согласитесь, что глава VIII /О жизни жены и близких Петра Авдеева в России/ выпадает из повествования, ибо не имеет ни малейшего отношения к судьбе Хаджи-Мурата. Да и сам Пётр Авдеев - герой в повести случайный.
Неоправданно затянута глава IX /Обед у князя М.С.Воронцова/. Судите сами, так ли необходимо читателю знать об игре в карты у полковника Воронцова, о флирте Марьи Васильевны с Полторацким /гл. III/, об интимных отношениях её с князем Барятинским, о крупном проигрыше Бутлера /гл. XXI/?
На страницах повести мелькает множество случайных лиц. Появившись на мгновенье, тут же исчезают они, не повлияв ни коим образом на раскрытие идеи и на развитие сюжета.
Итак, позвольте не согласиться с Вами. Увы, форма, избранная Вами, несть итог творческих исканий - свидетельствует она о безответственности, о беспомощности Автора, о неумении облечь огромный жизненный и документальный материал в форму художественного произведения.
При работе над повестью, Вы использовали «Воспоминания» ротного командира Полторацкого, опубликованные в «Историческом вестнике». Вероятно, поэтому Полторацкому уделено неоправданно много внимания. Вероятно, поэтому Вы столь подробно рассказываете о том, как «каждая рота на Кавказе заведовала сама через своих выборных всем хозяйством». /стр. 107/. Но какое всё это имеет отношение к главному - к трагической судьбе Хаджи-Мурата?
Однако, в тех случаях, когда материала было недостаточно, Вы проявляете поразительную наивность и невежество. Невозможно без улыбки читать главу XIX. Могущественный имам Шамиль пожелал «прелести и ласк своей жены Аминет… Шамиль, стараясь быть незаметным, стал за дверь её комнаты… Аминет, тихо смеясь, глядела на белую фигуру, то входившую, то выходившую из её комнаты. Тщетно прождав её, Шамиль вернулся к себе уже ко времени полуночной молитвы». /стр. 189/.
Почему же повелитель сераля - не пылкий юноша, а гордый муж 54-х лет, пожелав ласк своей жены, идёт к ней, стараясь быть незаметным? Почему Аминет не ждёт воли повелителя со страхом и трепетом, а ведёт себя как эмансипированная женщина? Да известно ли Вам что-нибудь о нравах Востока, о гареме, о традициях, освящённых веками?!
В некоторых главах профессиональная беспомощность Автора совершенно очевидна. Вы решили сообщить читателям подробную биографию главного героя и для этого заставляете Хаджи-Мурата диктовать историю своей жизни адьютанту наместника Кавказа. Под руками у Вас был благодатный материал: записанный Лорис-Меликовым рассказ Хаджи-Мурата о жизни своей. Однако, к сожалению, и в данном случае отделить главное от второстепенного, несущественного Вы не смогли. Жаль также, что Вам не удалось художественно переработать записки Лорис-Меликова. Попробуйте перечитать эти главы /XI-XIII, стр. 145-157/. Возможно ли поверить читателю, что человек необразованный, вспыльчивый, страстный способен бесстрастно произносить столь длинные монологи; что он вообще способен к стройному, логическому мышлению?
Существенным просчётом является также то, что в повести отсутствуют важнейшие эпизоды, имеющие непосредственное отношение к судьбе главного героя. Приведём конкретный пример:
Русские войска разорили мирный аул, что вызвало у местных жителей праведный гнев. «О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истреблять их, как желание истреблять крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения». /стр. 179/.
А что же Хаджи-Мурат и его мюриды? Как реагировали они на столь жестокую несправедливость? Как переживали свою измену? Ведь всем им было известно, что ещё первый имам Чечни и Дагестана объявил «хазават» - священную войну мусульман против «неверных». Перечитайте подлинный документ - провозглашение Шамиля к правоверным:
«Лучше умереть во вражде к русским, чем жить с неверными. Потерпите, а я с Кораном и шашкою приду к вам и поведу вас против русских. Теперь же строго повелеваю не иметь не только намерения, но и помышления покоряться русским». /стр. 187/.
Неужто, будучи правоверным мусульманином, Хаджи-Мурат забыл про «хазават»? Неужто, совершая намаз и обращаясь к Аллаху, ни разу не потужил о том, что, перейдя на сторону врагов своего народа, совершил роковую ошибку? Неужто и мюриды его не ведали сомнений, а всегда были по-собачьи преданы своему наибу? Увы, читатель может только догадываться об этом.
Неудачны, на наш взгляд, и характеры многих героев. Художественное раскрытие характеров /в действии, в диалогах, в показе чувств и мыслей/ Вы подменяете, извините за резкость, лобовыми авторскими характеристиками:
«Воронцов Михаил Семёнович… - честолюбивый, мягкий и ласковый в обращении с низшими и тонкий придворный в отношениях с высшими. Он не понимал жизни без власти и без покорности… и, главное, вполне обладал всей ловкостью тонкого и приятного ума, направленного на поддержание своей власти и распространение своей популярности». /стр. 135/.
«Грузинский князь, очень глупый, но необыкновенно тонкий и искусный льстец и придворный». /стр. 138/.
«Хан-Магома был весельчак, кутила, не знавший куда деть избыток жизни, всегда весёлый, легкомысленный, играющий своею и чужими жизнями» /стр. 151/.
«Элдар - спокойный, сильный, твёрдый». /стр. 151/.
Многие герои, а таковых действительно неоправданно много, отличаются друг от друга только именами и воинскими званиями.
продолжение следует...
Какова же идея Вашего произведения? Вероятно, принимаясь за работу, Вы довольно смутно представляли себе что же именно желаете сказать читателям. Совершенно очевидно, что симпатии Ваши на стороне Хаджи-Мурата, но читатель, вопреки воле Автора, может воспринимать написанное иначе, под иным углом зрения:
Поставив свои интересы /ссора и вражда с Шамилем/ выше интересов своего народа, Хаджи-Мурат совершил предательство, перешёл на сторону ненавистных оккупантов и даже стрелял в своих соплеменников, которые, выполняя приказ Шамиля, пытались задержать изменника. Образ жизни и нравы гяуров, с которыми связал он судьбу свою, вызвали у Хаджи-Мурата отвращение. Получив, наконец, золотом плату за своё предательство, изменник Хаджи-Мурат совершает новую измену. При этом он убивает трёх казаков. Кара Божьего суда настигла предателя и трагический финал воспринимается не как трагедия, а как воздаяние Хаджи-Мурату за грехи. Вот уж воистину: собаке - собачья смерть!
Увы, к таким парадоксальным выводам приводит расплывчатость идеи, отсутствие чётко выраженного замысла.
В предисловии к повести Вы пишете:
«…И мне вспомнилась одна давнишняя кавказская история, часть которой я видел, часть слышал от очевидцев, а часть вообразил себе. История эта, как она сложилась в моём воспоминании, вот какая…» /стр. 99/.
Итак, Вы поставили пред собой задачу рассказать «историю» легендарного человека. Но, как известно, история, интересный случай и сюжет художественного произведения - понятия не однозначные. И сюжет, и композиция непременно должны способствовать раскрытию идеи, созданию характеров героев. Забвение этого непреложного закона построения художественного произведения неизбежно приводит автора к неудаче.
Допустим, что Вы избрали форму свободного повествования, не ограниченного жёсткими рамками идеи. Такая форма представляет автору возможность широкого охвата действительности, показа героев из различных социальных групп. Но до каких же пределов простираться может произвол автора? Доколе позволено ему совершать отступления от главной темы и «растекаться мыслью по древу»? Особенно, если учесть, что отступления эти легковесны, примитивны. Согласитесь, что глава VIII /О жизни жены и близких Петра Авдеева в России/ выпадает из повествования, ибо не имеет ни малейшего отношения к судьбе Хаджи-Мурата. Да и сам Пётр Авдеев - герой в повести случайный.
Неоправданно затянута глава IX /Обед у князя М.С.Воронцова/. Судите сами, так ли необходимо читателю знать об игре в карты у полковника Воронцова, о флирте Марьи Васильевны с Полторацким /гл. III/, об интимных отношениях её с князем Барятинским, о крупном проигрыше Бутлера /гл. XXI/?
На страницах повести мелькает множество случайных лиц. Появившись на мгновенье, тут же исчезают они, не повлияв ни коим образом на раскрытие идеи и на развитие сюжета.
Итак, позвольте не согласиться с Вами. Увы, форма, избранная Вами, несть итог творческих исканий - свидетельствует она о безответственности, о беспомощности Автора, о неумении облечь огромный жизненный и документальный материал в форму художественного произведения.
При работе над повестью, Вы использовали «Воспоминания» ротного командира Полторацкого, опубликованные в «Историческом вестнике». Вероятно, поэтому Полторацкому уделено неоправданно много внимания. Вероятно, поэтому Вы столь подробно рассказываете о том, как «каждая рота на Кавказе заведовала сама через своих выборных всем хозяйством». /стр. 107/. Но какое всё это имеет отношение к главному - к трагической судьбе Хаджи-Мурата?
Однако, в тех случаях, когда материала было недостаточно, Вы проявляете поразительную наивность и невежество. Невозможно без улыбки читать главу XIX. Могущественный имам Шамиль пожелал «прелести и ласк своей жены Аминет… Шамиль, стараясь быть незаметным, стал за дверь её комнаты… Аминет, тихо смеясь, глядела на белую фигуру, то входившую, то выходившую из её комнаты. Тщетно прождав её, Шамиль вернулся к себе уже ко времени полуночной молитвы». /стр. 189/.
Почему же повелитель сераля - не пылкий юноша, а гордый муж 54-х лет, пожелав ласк своей жены, идёт к ней, стараясь быть незаметным? Почему Аминет не ждёт воли повелителя со страхом и трепетом, а ведёт себя как эмансипированная женщина? Да известно ли Вам что-нибудь о нравах Востока, о гареме, о традициях, освящённых веками?!
В некоторых главах профессиональная беспомощность Автора совершенно очевидна. Вы решили сообщить читателям подробную биографию главного героя и для этого заставляете Хаджи-Мурата диктовать историю своей жизни адьютанту наместника Кавказа. Под руками у Вас был благодатный материал: записанный Лорис-Меликовым рассказ Хаджи-Мурата о жизни своей. Однако, к сожалению, и в данном случае отделить главное от второстепенного, несущественного Вы не смогли. Жаль также, что Вам не удалось художественно переработать записки Лорис-Меликова. Попробуйте перечитать эти главы /XI-XIII, стр. 145-157/. Возможно ли поверить читателю, что человек необразованный, вспыльчивый, страстный способен бесстрастно произносить столь длинные монологи; что он вообще способен к стройному, логическому мышлению?
Существенным просчётом является также то, что в повести отсутствуют важнейшие эпизоды, имеющие непосредственное отношение к судьбе главного героя. Приведём конкретный пример:
Русские войска разорили мирный аул, что вызвало у местных жителей праведный гнев. «О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истреблять их, как желание истреблять крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения». /стр. 179/.
А что же Хаджи-Мурат и его мюриды? Как реагировали они на столь жестокую несправедливость? Как переживали свою измену? Ведь всем им было известно, что ещё первый имам Чечни и Дагестана объявил «хазават» - священную войну мусульман против «неверных». Перечитайте подлинный документ - провозглашение Шамиля к правоверным:
«Лучше умереть во вражде к русским, чем жить с неверными. Потерпите, а я с Кораном и шашкою приду к вам и поведу вас против русских. Теперь же строго повелеваю не иметь не только намерения, но и помышления покоряться русским». /стр. 187/.
Неужто, будучи правоверным мусульманином, Хаджи-Мурат забыл про «хазават»? Неужто, совершая намаз и обращаясь к Аллаху, ни разу не потужил о том, что, перейдя на сторону врагов своего народа, совершил роковую ошибку? Неужто и мюриды его не ведали сомнений, а всегда были по-собачьи преданы своему наибу? Увы, читатель может только догадываться об этом.
Неудачны, на наш взгляд, и характеры многих героев. Художественное раскрытие характеров /в действии, в диалогах, в показе чувств и мыслей/ Вы подменяете, извините за резкость, лобовыми авторскими характеристиками:
«Воронцов Михаил Семёнович… - честолюбивый, мягкий и ласковый в обращении с низшими и тонкий придворный в отношениях с высшими. Он не понимал жизни без власти и без покорности… и, главное, вполне обладал всей ловкостью тонкого и приятного ума, направленного на поддержание своей власти и распространение своей популярности». /стр. 135/.
«Грузинский князь, очень глупый, но необыкновенно тонкий и искусный льстец и придворный». /стр. 138/.
«Хан-Магома был весельчак, кутила, не знавший куда деть избыток жизни, всегда весёлый, легкомысленный, играющий своею и чужими жизнями» /стр. 151/.
«Элдар - спокойный, сильный, твёрдый». /стр. 151/.
Многие герои, а таковых действительно неоправданно много, отличаются друг от друга только именами и воинскими званиями.
продолжение следует...