О тайных знаках, случайностях и закономерностях
Я видела города,
Читала отрывки стран,
И я разделила напополам
Ледовитый океан.
В старое, главное,
Я падала вниз головой,
И что-то случилось странное со мной... (с)
Воскресное утро, примечательное разве только очередной метелью, мелким бисером засыпающей подоконники, не предвещало ничего необычного. Кофе, завтрак, журчащий вполголоса телевизор да мерное посапывание окутанного утренними снами, словно теплой шалью из ангорской шерсти, ребенка. В 10:30 нас ждали в православной церкви, ибо Элькин решил посещать воскресную школу. Несмотря на то, что данная тема для меня оказалась слишком уж болезненной, и с каждой новой прожитой минутой низ живота тянула какая-то зародышевая неприязнь и внутренний протест, я все же не стала переубеждать несмышленое дитя в полной абсурдности планируемого, а с надеждой на скорую потерю заинтересованности согласилась с ее масштабными намерениями. Потом, я просто не знала, в каком контексте мне следовало бы объяснять девятилетнему ребенку, что я, выстроившая путем немереных страданий свои особенные отношения с Богом, питаю патологическую неприемлемость к православным храмам. Однако ребенка начали успешно обрабатывать, забивая голову всякой теологической туфтой, тем самым четко определяя границы нахождения Всевышнего.
Уже у машины, случайно бросив взгляд на окно своей комнаты, я имела реальную возможность искренне удивиться, как оказалось позже, самопроизвольно включенным рождественским свечам. Это был первый тайный знак.
В церкви Эльку потащили на исповедь и причастие, меня же хватило только на свечи за упокой. Чуть позже ко мне подошла старинная бабушкина знакомая и стала роптать на судьбу. К горлу подступил комок, в ушах зазвенело, и я тупо заплакала.
Пока в одном из подвальных помещений храма, обустроенного под двухкомнатные "апартаменты", занимались дети, я часа полтора скиталась по городу. Вторым напоминанием о том, что день сегодня "исключительный" было пролитое на шубку Латте. В 13:30, вместо того, чтобы готовить обед и пить мартини, совмещая тем самым полезное с приятным, я все еще с видом побитой собаки нервно ерзала на жесткой церковной лавке. Несмелая надежда на "не понравилось" вскоре была погребена заживо под этой самой скамьей. А уже по дороге домой на мое неубедительное предложение видеть Бога во всем, что нас окружает, прозвучало крайне агрессивное: "Я все равно буду ходить в воскресную школу!". Потом последовали неутешительные выводы, и я была успешно зачислена в черный список Богу неугодных.
Рождественские свечи в моем окне на этот раз были выключены, опять же, самопроизвольно. Это был третий тайный знак.Начали сдавать нервы. Самокопание, переросшее в самолинчевание, не дало никаких положительных результатов. Вот тут-то и понеслась душа "в рай"…
Решение изменить свою застоявшуюся жизнь, за которую я всегда цеплялась мертвой хваткой и боялась лишний раз шелохнуться, дабы не спугнуть, вдруг стало казаться до боли своевременным и требующим логического завершения. Потому я собрала вещи, села в машину и поехала… Ехала не очень долго, ибо на проспекте на абсолютно безопасном отрезке дороги меня вдруг начало кидать из стороны в сторону, а потом крутануло, развернув на 180 градусов. Я успела подумать о том, что сейчас будет большой пипец, что столкновения с одной или другой стороны не избежать. Четыре полосы замерли, кто-то то ли от страха, то ли по привычке засигналил.
Только дома я начала понимать, как крупно мне повезло, и только там начала задаваться вопросом, как же такое могло произойти со мной. Во благо ли? В наказание ли? Оставили ли меня, предали? Кинула ли я? Ощущение того, что все было заранее предрешено, до сих пор не покидает. Проблем не решила, попытка бегства не удалась, лишь только одно место в моей постели освободилось. Правда, его успешно заняла Элька.
Сегодня проезжала там же… ровно, без намека на опасность.
Читала отрывки стран,
И я разделила напополам
Ледовитый океан.
В старое, главное,
Я падала вниз головой,
И что-то случилось странное со мной... (с)
Воскресное утро, примечательное разве только очередной метелью, мелким бисером засыпающей подоконники, не предвещало ничего необычного. Кофе, завтрак, журчащий вполголоса телевизор да мерное посапывание окутанного утренними снами, словно теплой шалью из ангорской шерсти, ребенка. В 10:30 нас ждали в православной церкви, ибо Элькин решил посещать воскресную школу. Несмотря на то, что данная тема для меня оказалась слишком уж болезненной, и с каждой новой прожитой минутой низ живота тянула какая-то зародышевая неприязнь и внутренний протест, я все же не стала переубеждать несмышленое дитя в полной абсурдности планируемого, а с надеждой на скорую потерю заинтересованности согласилась с ее масштабными намерениями. Потом, я просто не знала, в каком контексте мне следовало бы объяснять девятилетнему ребенку, что я, выстроившая путем немереных страданий свои особенные отношения с Богом, питаю патологическую неприемлемость к православным храмам. Однако ребенка начали успешно обрабатывать, забивая голову всякой теологической туфтой, тем самым четко определяя границы нахождения Всевышнего.
Уже у машины, случайно бросив взгляд на окно своей комнаты, я имела реальную возможность искренне удивиться, как оказалось позже, самопроизвольно включенным рождественским свечам. Это был первый тайный знак.
В церкви Эльку потащили на исповедь и причастие, меня же хватило только на свечи за упокой. Чуть позже ко мне подошла старинная бабушкина знакомая и стала роптать на судьбу. К горлу подступил комок, в ушах зазвенело, и я тупо заплакала.
Пока в одном из подвальных помещений храма, обустроенного под двухкомнатные "апартаменты", занимались дети, я часа полтора скиталась по городу. Вторым напоминанием о том, что день сегодня "исключительный" было пролитое на шубку Латте. В 13:30, вместо того, чтобы готовить обед и пить мартини, совмещая тем самым полезное с приятным, я все еще с видом побитой собаки нервно ерзала на жесткой церковной лавке. Несмелая надежда на "не понравилось" вскоре была погребена заживо под этой самой скамьей. А уже по дороге домой на мое неубедительное предложение видеть Бога во всем, что нас окружает, прозвучало крайне агрессивное: "Я все равно буду ходить в воскресную школу!". Потом последовали неутешительные выводы, и я была успешно зачислена в черный список Богу неугодных.
Рождественские свечи в моем окне на этот раз были выключены, опять же, самопроизвольно. Это был третий тайный знак.Начали сдавать нервы. Самокопание, переросшее в самолинчевание, не дало никаких положительных результатов. Вот тут-то и понеслась душа "в рай"…
Решение изменить свою застоявшуюся жизнь, за которую я всегда цеплялась мертвой хваткой и боялась лишний раз шелохнуться, дабы не спугнуть, вдруг стало казаться до боли своевременным и требующим логического завершения. Потому я собрала вещи, села в машину и поехала… Ехала не очень долго, ибо на проспекте на абсолютно безопасном отрезке дороги меня вдруг начало кидать из стороны в сторону, а потом крутануло, развернув на 180 градусов. Я успела подумать о том, что сейчас будет большой пипец, что столкновения с одной или другой стороны не избежать. Четыре полосы замерли, кто-то то ли от страха, то ли по привычке засигналил.
Только дома я начала понимать, как крупно мне повезло, и только там начала задаваться вопросом, как же такое могло произойти со мной. Во благо ли? В наказание ли? Оставили ли меня, предали? Кинула ли я? Ощущение того, что все было заранее предрешено, до сих пор не покидает. Проблем не решила, попытка бегства не удалась, лишь только одно место в моей постели освободилось. Правда, его успешно заняла Элька.
Сегодня проезжала там же… ровно, без намека на опасность.