Борьба с фальсификаторами нашей истории есть непременное условие бытия нашей Родины (2/2)
...О норманстве варягов и варяжской руси (об их этносе вообще) в приведенной цитате нет, что хорошо видно, ни слова, ни намека.
Более того, как заметил еще М .В. Ломоносов, летописец выделяет русь из числа других варяжских (=«немецких»=западноевропейских) народов и не смешивает ее со скандинавами: он «варягов различает на свиев, на готов, на урмян (норманов), инглян (ингрян) и на русь.
Следовательно, сии варяги жили по разным местам» (а в 1773 г. В.К. Тредиаковский резюмировал, и его вывод подтверждает анализ самого широкого круга источников, что «у нас быть за морем и ехать за море не значит проезжать чрез море, но плыть токмо по морю, куда б то ни было в отдаленную страну.
Ехать за море у нас, есть и сухим путем ехать от моря в другое государство; так ездили мы за море во Францию, в Италию и в Немецкую землю», т.е. летописное «за море» адекватно терминам «за рубеж», «за граница», «за бугром») (Ломоносов 2011: 26, 121-122, 185; Фомин 2003).
Мысль Ломоносова затем проводил норманист А.Л. Шлецер, который, указывая в 1768 г., что «Нестор четко различает русских от шведов», отделял русь от скандинавов (считал их варягами) и видел в ней народ, живший в южных пределах Восточной Европы.
Слова, что «Нестор ясно отличает русских от шведов», историк произносил и в начале XIX столетия в своем знаменитом «Несторе».
Но уже полностью тогда попав под гипноз националистических утопий шведских норманистов XVII-XVIII вв., выдумал (а без выдумок, как и без фальсификаций, норманизма нет и быть не может) особый, наряду с упомянутыми в «Сказании о призвании варягов», пятый вид скандинавов - русов, родом из Швеции (в связи с чем сокрушающую норманизм черноморскую русь, о которой сообщают - и прежде всего о ее ошеломившем тогдашний мир нападении на Царьград в июне 860 г. - разноязычные источники, Шлецер выбросил, как ненужный хлам, из русской истории, убеждая, что она начинается лишь от пришествия скандинава Рюрика «и основания рускаго царства, когда три совершенно различные народа, т.е. новгородцы (славяне), чудь (финны) и руссы (норманны), соединились вместе и составили один народ».
При этом категорично запрещая ученым - в первую очередь, конечно, русским - думать иначе: «Никто не может более печатать, что Русь задолго до Рюрикова пришествия называлась уже Русью») (Шлецер 2015: 279281; 1809: XXVIII, 258, 315-317, 330, 418-419, 421; 1816: 86, 107, 109-110, 114).
Связь руси со шведами отрицали в XIX в. и другие именитые норманисты, включая зарубежных: И.С. Фатер (летописец «сказал весьма ясно, что сии варяги зовутся русью, как другие шведами, англянами: следственно, русь у него отнюдь не шведы»), М.П. Погодин (руссы - племя особенное, как шведы, англичане, готландцы и прочие, причем ПВЛ в одно и тоже время различает «именно русов и шведов»), Ф. Крузе.
В 2007 г. академик В.Л. Янин, рассматривая приведенный летописный текст, также заострил, хотя и был норманистом, внимание на том, что «те варяги, которые были призваны в бассейн Ильменя и Волхова, не были ни шведами (Свеями), ни германцами (Урманами), ни британцами (Англянами), ни готландцами (Готами); они называли себя Русью» (Фатер 1823: 45; Погодин 1825: 110-115; 1846а: 142-146; Крузе 1843: 45; Янин 2007: 209).
В данном случае уместным будет привести и заключение Г.З. Байера, которого больше двух столетий преподносили в качестве родоначальника норманизма.
Он в статье, посмертно вышедшей в 1741 г., особо подчеркнул, что «россы приняли свое название не от скандинавов», ибо это имя не было известно у них на родине (по пояснению норманиста П.Н. Милюкова, Байер был убежден «в существовании Южной Руси, независимой от варягов-норманнов», и доказывал, что руссы были на Днепре «раньше Рюрика, следовательно, не были норманнами») (Baуer 1741: 401, 408-409, 411; Милюков 1898: 100, прим. **).
Поэтому совершенно прав был похоронивший «“ультранорманизм” шлецеровского типа» С.А. Гедеонов, в 1862-1876 гг. установив, что ПВЛ «всегда останется, наравне с остальными памятниками древнерусской письменности, живым протестом народного русского духа против систематического онемечения Руси» (Гедеонов 2004: 58; Мошин 2010: 12, 15, 42-44).
В своих доказательствах этот, по оценке норманиста В.А. Мошина, беспристрастный историк был настолько убедительным, что с ним в 1875 г. полностью согласился его оппонент и один из лидеров тогдашнего норманизма А.А. Куник, сказав, что «одними ссылками на почтенного Нестора теперь ничего не поделаешь» (хотя и выдавал его, а за ним так поступали и другие научные авторитеты, например, В.О. Ключевский и А.А. Шахматов, за «норманиста») и что антинорманисты «в полном праве требовать отчета», почему в перечне «Афетова колена» ПВЛ («варязи, свеи, урмане, готе, русь, агняне, галичане, волъхва, римляне, немци, корлязи, веньдици, фрягове и прочии») «заморские предки призванных руссов названы отдельно от шведов».
Не видя теперь в летописи никакого подтверждения норманизму, Куник призвал ее лучше всего пока не принимать за исходную точку спора (и потому начал убеждать, тем самым соглашаясь с выводом антинорманистов о недееспособности норманской версии начала Руси, что невозможно разрешить варяго-русский вопрос «чисто историческим путем» и что его решение выпадает на долю лингвистики.
И этот спасительный для себя тезис норманисты быстренько претворят в жизнь, в связи с чем в решении сугубо исторического вопроса главными станут лингвисты, после археологи, а историки с той поры безропотно будут довольствоваться ролью «третьего плана», быть, так сказать, «на подхвате» у не историков, ничем не сдерживаемых в своих лжи и фантазиях).
Спустя три года Куник уже твердо заявил, что при настоящем положении спорного вопроса было бы благоразумнее ПВЛ «совершенно устранить и воспроизвести историю русского государства в течение первого столетия его существования исключительно на основании одних иностранных источников» (хотя сам же констатировал в 1848-1849 гг., что для первых четырех веков русской истории эти источники «довольно скудны известиями») (Летопись 1897: 4; Бутков 1849: 61; Дополнения 1875: 397, 399, 452, 457; Куник 1903: 04-08, 016-019, 032-033, 039; Ключевский 1983: 120-122; Шахматов 1914: 342; Фомин 2002).
Однако и иностранные исторические памятники совершенно ничего не дают норманизму. Так, в 1890-х гг. германист Ф.А. Браун отметил, что центр его тяжести лежит не в свидетельствах Бертинских анналов, Лиутпранда, восточных писателей, а в лингвистических данных - в «русских» названиях днепровских порогов и, что имеет решающее значение, в «собственных именах древнейших русских князей и их сподвижников».
При этом призывая единомышленников, что также говорит об отсутствии доказательной базы у норманистов, ни при каких обстоятельствах не складывать оружия.
Признавая, что вопрос о происхождении имени «Русь» является одним из «слабейших пунктов норманской позиции», этот лингвист наставлял своих «боевых товарищей»: если бы антинорманистам «удалось доказать нескандинавское происхождение его, то они этим поколебали бы самую основу норманизма, и сторонникам его пришлось бы начать работу сначала» (Браун 1892а; 1892б: 45-58; 1899а: 3-4, 17-18; 1899б) (т.е. прямо призвал игнорировать очевидные факты и продолжать отстаивать норманизм, занимаясь изобретением лингвистических выдумок, тут же рождавших исторические мифы).
Среди зарубежных источников в глазах норманистов важное место занимает информация автора рубежа X-XI вв. венецианца Иоанна Диакона, по которой в июне 860 г. «народ норманнов на трехстах шестидесяти кораблях осмелился приблизиться к Константинополю» (нападавших, едва не взявших столицу Византии, очевидец данного события константинопольский патриарх Фотий называет русью и скифами) (Хрестоматия 2004: 99-102, 224).
Это свидетельство М.П. Погодин в 1874 г. преподнес, не скрывая восторга, как «наиважнейшее, наидрагоценнейшее известие, выше известия Бертинских летописей, выше Лиутпранда и Дитмара!».
«Нечего говорить, - радостно делился он переполнявшими чувствами в последний год своей жизни, - сколько норманского удовольствия оно мне доставило».
И сегодня норманисты, например, французский историк К. Цукерман, его российские коллеги Е.В. Пчелов и В.Я. Петрухин приведенную цитату также считают весомым аргументом в пользу норманства руси (Погодин 1874: 382; Цукерман 2001: 56; Пчелов 2010: 187; 2012: 32; Петрухин 2013: 194).
Однако Диакон - это, во-первых, поздний источник, отстоящий от излагаемых им событий почти на полтора столетия.
Во-вторых, во всех других памятниках (включая аутентичные - Фотий, римский папа Николай I), подробно рассказывающих о грозе июня 860 г. или уделяющих им внимание, отсутствует термин «норманны».
В-третьих, термин этот имел тогда, как специально объясняет Лиутпранд, епископ Кремоны, посещавший Константинополь в 949 и 968 гг., географическое, а не этническое значение:
«В северных краях есть некий народ, который греки по его внешнему виду называют Ρουσιος, русиос, мы же по их месту жительства зовем “норманнами”. Ведь на тевтонском языке “норд” означает “север”, а “ман” - “человек”; отсюда - “нордманы”, то есть “северные люди”» (но вопреки этим абсолютно ясным словам современника А.А. Куник все равно уверял, создавая очередную фальшивку, которая моментально, как и подобные ей, находила и в первую очередь в России своих потребителей, пропагандистов и бойких сочинителей новых баек о невероятных приключениях скандинавов на Руси, ибо были умственно порабощены норманизмом, «если кто из писателей того времени принимал норманнов исключительно за скандинавов, так это именно Лиудпранд») (Лиутпранд 2006: Ant. I, 10; Ant. V, 15; Куник 2015: 158).
«Норманны» же появились у Иоанна Диакона в результате его перевода на «тевтонский язык» тех определений, которые Фотий на греческом прилагал к русам: «северная (гиперборейская) гроза», народ, вышедший «от страны северной», «народ с севера» (Кузенков 2003: 31-32, 36; Бибиков 2014; Беззаконов, Жих 2021: 19; 2021а: 92).
По классификации греков, а затем византийцев гиперборейцами («людьми по ту сторону северного ветра») являлись народы, которые располагались севернее их.
Как поясняется, например, в схолии к сочинению Аристотеля «О небе», «мы, говорят, заселяем среднее пространство между арктическим поясом, близким к северному полюсу, и летним тропическим, причем скифы-русь и другие гиперборейские народы живут ближе к арктическому поясу».
И в трактате «Тактика» византийский император Лев VI Мудрый (866-912) речь ведет о снаряжении кораблей «росов северных скифов» (Латышев 1890: 385; Беззаконов, Жих 2021: 19-20; 2021а: 99).
Согласно хронике Продолжателя Феофана, созданной около середины Х в., в 860 г. россы, по ее уточнению, «скифское племя, необузданное и жестокое», опустошили «ромейские земли, сам Понт Евксинский предали огню и оцепили» Константинополь (Древняя 2010: 177).
По логике норманистов, не вникающих в исторический контекст письменных источников, выходит, что русы - это скифы. Но и со скифами не все так просто, поскольку скифами византийцы именовали, следуя античной традиции, многие племена и народы, жившие в Причерноморье и в Крыму.
Таким образом, норманистская фальшивка, торжествующая в нашей и зарубежной науке, не имеет никакой опоры в самых главных источниках по началу Руси и русского народа - письменных.
И прежде всего в главнейшем из них - ПВЛ. По причине чего утверждения о поддержке этой исторической лжи археологическими и лингвистическими «доказательствами» не соответствуют действительности, ибо все они сфабрикованы теми, кто (как когда-то Н.М. Карамзин, С.М. Соловьев, А.А. Куник и др.) был одурманен той же ложью (Фомин 2020а; 2020б; 2021б; 2021в).
Причем одурманены настолько, что в угоду ей отвергали и отвергают свидетельства аутентичных памятников, что также есть фальсификация.
Так, Куник, понимая, что одни лишь указания на нахождение и активно-масштабную деятельность руси в Причерноморье до призвания варягов не оставляют норманизму шансов вообще, настойчиво убеждал, начиная с 1848 г., «что мнимые известия о руссах в России до Рюрика у писателей» армянских, персидских, арабских и византийских «не имеют исторической достоверности» и что они «положительно не выдерживают критики» («повинного» же в доказательстве, на основе этих многочисленных и не связанных между собой показаний, исторического бытия руси в южных пределах Восточной Европы в доваряжскую эпоху Г. Эверса обвинил в поверхностном отношении к делу, а идущих за ним некоторых норманистов, например, С.М. Соловьева вразумлял, что его положения «основаны на недоказуемых предположениях и на неудовлетворительном разборе приведенных им источников») (Kunik 1848: 828; Бутков 1849: 78; Куник 2015: 140; 1903: 020, 043-045; Дополнения 1875: 451, 456, 458-459, 688).
Выше говорилось, что сами норманисты подтверждают, невольно для себя, несостоятельность своей версии. В том числе и ярко выраженной ненавистью к антинорманистам, попытками их дискредитировать, оболгать, скомпрометировать, приписать им шокирующие читателя нелепости и т.п. (мол-де они не приемлют норманистскую истину, начиная с М.В. Ломоносова, в силу только ложно понимаемого ими патриотизма, хотя первыми антинорманистами были немецкие ученые конца XVII - первой половины XVIII в., не имеющие никакого отношения ни к России, ни к русским патриотам (Фомин 2015)).
А столь агрессивно, что вообще-то несвойственно подлинной науке, адепты норманизма ведут себя потому, что не в состоянии опровергнуть ни критику, ни доводы оппонентов.
Одним из первых это осознал А.Л. Шлецер, показав пример, в каком ключе нужно вести «дискуссию» с ними. Так, М.В. Ломоносов был, согласно этому кумиру русских ученых XIX в., «совершенный невежда во всем, что называется историческою наукою», более того, он и в других науках остался посредственностью (для создания в глазах научного мира отталкивающей репутации человека, которого немец и академик Г.В. Крафт, учитель и коллега Ломоносова, определил как «гений, превосходящий всех», Шлецер не жалел черной краски, точнее, грязи: он «клеветник», «кляузник», «пьяница», «дикарь», «хищный зверь», «сволочь» и т.п.).
А Г. Эверс, недавний студент Шлецера, в 1808 г. увидевший в руси не норманнов, а проживавший на юге Восточной Европы народ (а так рассуждал в 1768 г. сам Шлецер) есть «выдумщик» и «поэт хазар», мнящий себя ученым, хотя ничего не знает из средневековой истории, истории права, возникновения государства, переполнен «черной неблагодарностью к учителю» и т.п. (Sclözer 1809: XVI-XXXV; Шлецер 1809: 2-3, XV-XVII, XXIX-XXXI, ркз-рки, рмв-рмд, рнө-рξ, 50, 67, 120, 303, 325, 391-392, 418-419, 429-430, 433; 1816: 695; 1819: 91; Грот 1865: 16; Общественная 1875: 3, 26, 30, 48, 51-56, 70-73, 153-155, 164, 187, 192-231, 238-244, 272-273, 460-461, 464-465)
«Невеждами», «невежами», «научными обскурантами» затем называли научных противников, по причине все той же безысходности, норманистские светила, такие, как П.И. Шафарик, М.П. Погодин (от бессилия ругая их «глупцами» и «скотами»), А.А. Куник (подобную реакцию на посмевших даже в самом малом возразить сторонникам норманизма Н.П. Загоскин в 1899 г. без преувеличения охарактеризовал как научный террор) (Шафарик 1848: 112, 116; Погодин 1846б: 296, прим. 700; Дополнения 1875: 451, 690-691, 696; Барсуков 1894: 126-127, 133-134; Загоскин 1899: 336).
Для нынешних норманистов оппоненты есть, как считал археолог Л.С. Клейн, во многом задававший такой «высокий академический» тон разговора с теми, кто аргументированно разоблачает все их выдумки-придумки, «фальсификаторы», «дилетанты», «ультра-патриоты» (какую чушь, в том числе нацистского свойства, он готов был приписать антинорманистам, видно из его слов, что Д.И. Иловайский и И.Е. Забелин, подходя к варяго-русскому вопросу «с позиций великодержавного шовинизма, выступали против “норманской теории”, поскольку она противоречит идее о том, что русский народ по самой природе своей призван повелевать и господствовать над другими народами».
Выдающийся же организатор отечественной науки М.В. Ломоносов, по навязчивой идее Клейна, мешал ей, поскольку «искал в истории прежде всего основу для патриотических настроений») (Клейн 1999: 91-101; 2004: 53, 72, 99, 103, 158; 2009: 7-12, 25, 33, 69, 89-91, 114, 142, 199-201, 204, 209-212, 217, 220, 224, 250-255, 261; 2010: 136-138, 614; 2014: 650, 652-654).
Если послушать других археологов, например, В.Я. Петрухина, они есть «реаниматоры старых мифов» с «квазипатриотическим воображением», в работах которых отсутствует «исторический анализ», а В.В. Мурашева клеймит их как представителей вне- или околонаучных кругов (Петрухин 1998: 256-257; 2000: 84-85; 2008: 78, 81;2009: 127-129; 2013: 7, 127, 138, 213-214; Мурашева 2009: 174-175, 179).
Точно в таком же духе «научную дискуссию» ведут что российский историк Е.В. Пчелов, для которого оппоненты есть «ура-патриоты от истории» с «маргинальными околонаучными построениями», что его украинский коллега Н.Ф. Котляр, выставляющий современных русских антинорманистов в качестве «средневековых обскурантов», «квасных» и «охотнорядческих патриотов», не способных «на какую бы то ни было научную мысль» (Котляр 2007: 343-353; Пчелов 2012: 4-5; 2016).
Но по праву видя в Ломоносове сокрушителя норманской версии начала Руси, ее приверженцы неустанно и многими голосами клевещут прежде всего на него (потому как не в состоянии уже 275 лет опровергнуть его критику).
Так, в 2003 и 2009 гг. К.А. Писаренко, исходя самой грязной «научной» грязью, представил Ломоносова, символа России и безграничных возможностей русского народа, в качестве «известного на всю округу хама и скандалиста», «нахала», «грубияна», «драчуна», «дебошира», «наглеца», «русской выскочки», пьяного кутилы, который с утра поднимал «настроение кружкой-другой спиртного».
Ко всему этот «ленивый студент», «непутевый адъюнкт», «беспутный гений», «невоспитанный/ неотесанный мужик», имевший слишком взбалмошный, скверный, «воинственно-бешеный» характер и не обладавший внутренним благородством, старался посильнее оскорбить и унизить ненавистных немцев, «часто нарочно приходил на Конференцию навеселе. Скандалил, ругался и угрожал побить академиков при первом же удобном случае» (Писаренко 2003: 294-304, 328-342, 351-354, 835; 2009; Фомин 2010).
По мере ослабления гипноза норманизма возрастала ненависть его адептов к антинорманистам, уровень которой в 2022-2023 гг. выразил, посредством «ваковского» журнала «Историческая экспертиза», д.и.н. и г.н.с. РГГУ К.Ю. Ерусалимский, обрушившись на президента В.В. Путина за его «дремучий антинорманизм».
Сам же «дремучий антинорманизм» главы нашего государства проявился в том, что он 20 апреля 2022 г. в беседе со школьниками высказал сомнение в истинности норманской версии и предположил связь Рюрика со славянами.
От этих слов Ерусалимский, никогда не занимавшийся варяго-русским вопросом, буквально впал в неистовство и охарактеризовал их как «русский имперский фашизм» прежде всего «в духе А.Г. Кузьмина и его сторонников».
Причем дополнительно в адрес выдающегося русского историка и мыслителя Кузьмина (и, подчеркну, моего незабвенного Учителя) было брошено, что он в советской науке был «фашиствующим вместе с линией партии» и что ему были свойственны «антисемитские взгляды» (Ерусалимский 2022; 2023) (а антисемитизм со знанием дела ему начал «шить» еще Л.С. Клейн).
Мотивы, заставившие Ерусалимского привлечь в условиях СВО к себе внимание, разные, в том числе, видимо, и стремление заработать политический капитал на Западе (фондами которого он уже прикармливался, например, фондом Гарвардского Украинского исследовательского института Гарвардского университета), если последуют по отношению к нему какие-то «оргвыводы» со стороны властей.
Сейчас на полях СВО решается судьба нашей Родины. Но она решается и в школьных классах, и в студенческих аудиториях, в целом в сознании всего нашего общества.
А чтобы не только наши дети, но и наши внуки, и наши правнуки, и следующие за ними поколения понимали сердцем и душей, что есть для них Родина, чтобы они были с ней заедино, жили по завету своих отцов и дедов, просто выраженному поэтом Н.М. Рубцовым: «Россия, Русь! Храни себя, храни!», принципиально важно организовать масштабное СВО против исторических мародеров, которые отнимают у нас не только наше прошлое, но и наше будущее.
Потому как его у нас не может быть, если исторической правдой станут «Скандославия», «Восточно-Европейская Нормандия», «смрадный» Александр Невский, «пьяница»-«хам» М.В. Ломоносов и столь же фальшивые «разоблачительные истории» о советском прошлом, особенно Великой Отечественной войне.
Причем эта преступная неправда очень быстро уходит со страниц «научных работ» в народ, в еще более уродливом виде проявляясь, например, в художественной литературе.
Так, Э.Х. Топельберг, бывший наш соотечественник, живущий теперь в Израиле, представил, по причине своей «хазаромании», внушенной ему и деятелями от науки, миллионными тиражами и нашему, и западному читателю великого русского князя Святослава сыном последнего хазарского царя Иосифа (Фомин 2023б: 67-68).
В 2016 г. подобная ложь была предложена массовому зрителю фильмом «Викинг», в котором главным героем выступает креститель Руси - великий русский князь Владимир Святославич (весьма показательно, что главными историческими консультантами этой исторической грязи и кинохалтуры являются не историки - археолог В.Я. Петрухин и филолог Ф.Б. Успенский, и по этому только факту сразу видно, представители каких наук заправляют в решении чисто исторического вопроса - варяго-русского).
Несомненно, что для эффективной борьбы с фальсификаторами и клеветниками нужен центр (на общественных началах созданный, например, историками Московского педагогического государственного университета, где, кстати сказать, почти три десятилетия работал А.Г. Кузьмин и где сложилась его известная научная школа, официально зарегистрированная Министерством образования), который, во-первых, консолидировал бы всех борцов страны за историческую правду.
Во-вторых, оперативно бы информировал науку и общество о фальсификациях и фальсификаторах, о клевете и клеветниках периодическим изданием, сборниками по актуальным проблемам науки, конференциями, «круглыми столами», публичными диспутами.
В связи же с тем, что только критикой, даже самой убедительной, искоренить ложь нельзя, то этот центр должен на основе экспертных заключений инициировать привлечение особо рьяных очернителей (а с ними их издателей) нашей истории и наших духовных опор к административной ответственности (например, добиваться наложения на них высоких штрафов).
Когда же они не угомонятся, то таких фальсификаторов-рецидивистов следует уже привлекать к более серьёзной ответственности, для чего необходимо внести соответствующие (по примеру иноагентов) статьи в законодательную базу, разработав их на основе Указа Президента РФ В.В. Путина «Об утверждении Основ государственной политики Российской Федерации в области исторического просвещения» от 8 мая 2024 года.
И подобные действия в мировой практике далеко не новость. В качестве примера можно привести факт признания рядом государств, в том числе Россией, противозаконным публичное отрицание Холокоста еврейского народа.
Вот и нам необходимо объявить самую беспощадную войну холокосту русской истории у нас в стране, в дальнем и ближнем зарубежье, поскольку борьба с фальсификацией, клеветой и ложью наших врагов, отравляющих (начиная с детского возраста) умы наших сограждан и убивающих в них святое чувство - патриотизм, есть непременное условие нынешнего и будущего бытия нас, наших потомков, нашей Родины.
ЛИТЕРАТУРА
Исторический формат, 2024, №2, с.10-26
В.В. Фомин
***Источник.
НАВЕРХ.