«…Британские поджигатели войны направляют все время взоры туда, откуда они пытались начать войну: на Советский Союз…
Что касается борьбы на Востоке, дуче, то она определенно будет тяжелой
. Но я ни на секунду не сомневаюсь в крупном успехе.
Прежде всего, я надеюсь, что нам в результате удастся обеспечить на длительное время на Украине общую продовольственную базу.
Она послужит для нас поставщиком тех ресурсов, которые, возможно, потребуются нам в будущем.»
Из письма А. Гитлера его высочеству главе королевского итальянского правительства Бенито Муссолини от 21 июня 1941 года
Возвращаясь к теме потерянных Лондонским клубом «сырья и рынков» после закрытия концессий, которыми распоряжались близкие Лондонскому клубу мировые игроки, необходимо отметить, что, придя к власти, Гитлер сразу отказывается от совместных с СССР военных школ, устроенных согласно Рапалльскому договору.
Уже в апреле 1933 года, а также 10 августа и 1 ноября 1934 года были подписаны англо-германские соглашения: об угле, валютные, торговое, платежное и т. д. [1], притом, что денонсировано англо-советское торговое соглашение 1930 года [2].
На 70 % немецкая промышленность зависела от экспортной меди, поставлявшейся Англией из Южной Африки, Канады, Чили, Бельгийского Конго. 50 % потребляемого Германией никеля ввозил концерн Farbenindustrie, остальные 50 % покрывались английскими фирмами [3].
После того, как в феврале 1935 года Гитлер односторонним решением разорвал военные статьи Версальского договора, в июне появилось англо-германское морское соглашение, дававшее Германии право на 35 % тоннажа военно-морского флота Великобритании и равный с нею подводный флот.
Как пишет посол И. Майский:
«Официозные комментарии не оставляли сомнения в том, что важнейшим мотивом для заключения такого соглашения было стремление Англии обеспечить Германии господство на Балтийском море против СССР» [2].
Обладая патентами во всех областях изобретений, связанных с подводными лодками, английский концерн Vickers-Armstrongs имел прямое отношение к строительству германского подводного флота.
Подводные мины и заряды могли быть изготовлены только с согласия этой фирмы, владевшей долями во многих немецких предприятиях, включая I.G. Farben.
Значительной немецкой собственностью обладала английская фирма Babcock and Wilcox, второй по величине шинный завод в Германии принадлежал Dunlop Rubber. Поставки снарядов для морской артиллерии осуществляла английская Hadfield's Limited [3][4].
Кожаная немецкая военная летная униформа была «сфотографирована» с английской, эксперт Bristol Aeroplane Company Рой Федден (Roy Fedden) инспектировал подконтрольные Герингу заводы [5].
Начинаются поставки в Германию авиационных моторов английскими фирмами Armstrong Siddeley и Rolls-Royce Motor [6], продавшей лицензию одного из своих моторов Bayerische Motorenwerke [3].
Именно на встрече в Лондоне Август фон Книрим, Герман Шмиц и Карл Краух договорились о займе авиационного топлива у Ethyl Export Corporations на сумму 20 млн. долларов [68].
Об инвестициях в военную машину Третьего рейха помощник начальника Второго главка КГБ СССР, доктор философских и кандидат исторических наук Станислав Лекарев отзывался так:
«…и Черчилль там был замазан, и он что-то финансировал в Германии, получая свою выгоду, но об этом пока документы не открыты» [7].
Двоюродная сестра жены Черчилля Юнити Митфорд, член британского «Союза фашистов», по докладу директора MI-5 Гая Лидделла «поддерживала тесные и, вероятно, интимные контакты с фюрером».
Ее сестра Диана, которой Черчилль приходился двоюродным дядей и к которой был с детства близок, была замужем за лидером британских фашистов Освальдом Мосли [70], так что «выходы» на Третий рейх у Черчилля были.
В те годы The Manchester Guardian подбадривала: «Красная армия находится в совершенно отчаянном состоянии… Советский Союз не может вести победоносную войну…».
В начале 1936 года идею нападения на СССР Гитлер озвучивал лорду Лондондерри и Арнольду Тойнби:
«Германия и Япония могли сообща… напасть с двух сторон на Советский Союз и разгромить его.
Таким образом, они освободили бы не только Британскую империю от острой угрозы, но и существующий порядок, старую Европу от ее самого заклятого врага и, кроме того, обеспечили бы себе необходимое «жизненное пространство» [8].
Под такие разговоры ему и выкраивали необходимое жизненное пространство в Европе: получение Саарского угольного бассейна было улажено Эрнстом Ханфштенгелем и сыном будущего премьер-министра Ренделлом Черчиллем [1].
На Нюренбергском трибунале Ялмар Шахт возмущался:
«До заключения Мюнхенского пакта Гитлер не осмеливался даже мечтать о включении Судетской области в империю… А затем эти глупцы, Даладье и Чемберлен, все преподнесли ему на золотом блюдце» [8].
Лидер британских фашистов Освальд Мосли считал необходимым предоставить Германии и Италии возможность осуществить военную экспансию на восток, в направлении Советского Союза, который он считал главным врагом цивилизованного человечества [9].
Если Чемберлен основной держатель акций Imperial Chemical Industries [10], а финансирующий Освальда Мосли британский химический трест входит в группу I. G. Farben, то с этой линией британской политики все относительно понятно [1].
При этом, по воспоминаниям Я. Шахта, именно английская сторона, являвшаяся для него кредитором, напоминала правительству рейха: «Колоний [заморских] у вас быть не может, но перед вами - Восточная Европа» [9].
«Премьер-министр консерваторов Невилл Чемберлен, например, считал, что Гитлера можно просто «развернуть»… Тогда Гитлер мог бы стать более разумным и управляемым.
Некоторых консерваторов вообще очень мало заботили соображения о каких-либо пределах, если Гитлер желал насыщаться за счет Советского Союза. Очень открыто выразился по этому поводу один член парламента от консерваторов: «Пусть доблестная маленькая Германия обожрется… красными на Востоке».
Майкл Карлей, «1939. Альянс, который не состоялся и приближение Второй мировой войны»
В марте 1939 года в Дюссельдорфе Федерация британской промышленности и немецкая Имперская группа промышленности подписали соглашение, предназначенное устранить «нездоровую конкуренцию» и «обеспечить как можно более тесное сотрудничество по всей промышленной системе их стран» [11].
Летом под видом участия в заседании китобойной комиссии сотрудник Геринга X. Вольтат приступил к переговорам с советником Чемберлена Г. Вильсоном и министром торговли Р. Хадсоном [8] о разделе сфер влияния в мировом масштабе и об устранении «убийственной конкуренции на общих рынках».
21 июля 1939 года германский посол в Лондоне фон Дирксен докладывал, что программа, обсуждавшаяся Вольтатом и Вильсоном, охватывала политические, военные и экономические положения, обсуждался пакт о ненападении, пакт о невмешательстве, включающий в себя «разграничение жизненных пространств между великими державами».
Летом 1939 года Ллойд Джордж во французской газете Ce soir отметил, что «Невилл Чемберлен, Галифакс и Джон Саймон не желают никакого соглашения с Россией».
3 сентября 1939 года фон Дирксен в своем донесении писал:
«Англия хочет посредством вооружений и приобретения союзников усилиться и поравняться с Осью, но в то же время она хочет попытаться путем переговоров прийти к полюбовному соглашению с Германией» [12].
«Настоящее английское правительство в качестве первого послевоенного кабинета сделало поиски компромисса с Германией одним из существеннейших пунктов своей программы; поэтому данное правительство по отношению к Германии проявляет такой максимум понимания, какой только может проявить какая-либо из возможных комбинаций английских политиков.
Это правительство… приблизилось к пониманию наиболее существенных пунктов основных требований, выставляемых Германией в отношении отстранения Советского Союза от решения судеб Европы, отстранения Лиги Наций в этом же смысле, целесообразности двусторонних переговоров и договоров» [13]
Донесение посла Германии в Великобритании Г. Дирксена в МИД Германии от 10 июня 1938 г.
Все это время Чемберлен упорствовал, что Россия, а не Германия представляет угрозу западной цивилизации, заявив в парламенте что «скорее подаст в отставку, чем заключит союз с Советами» [14].
Еще откровеннее был его личный секретарь сэр Артур Рукер:
«Коммунизм представляет сейчас огромную опасность, он опаснее, чем нацистская Германия…» [15].
Неуспех августовских англо-франко-советских переговоров по коллективной безопасности в Европе раскрыл секретарь Галифакса, объяснив, что они были «просто уловкой… Это правительство никогда ни на что не согласится с Советской Россией» [14].
Их имитация понадобилась для того, чтобы снизить нарастающее общественное давление, не только советские историки, но и Дэвид Ирвинг в книге «Война Черчилля» пишет о том, что после захвата Австрии протестующие англичане заполнили Park-lane скандируя: «Chamberlain must go!» [5].
Посол Франции в Германии Р. Кулондр в декабре 1938 года отмечал, что «в военных кругах уже поговаривают о походе до Кавказа и Баку» [13].
Командующий ВВС Франции в Сирии генерал Ж. Жюно считал, что «исход будущей войны решится на Кавказе, а не на Западном фронте» [14] и уже в сентябре, сразу после подписания советско-германского соглашения о ненападении в Генштабе Франции прозвучало предложение о нанесении бомбовых ударов по советским нефтяным месторождениям.
Положение СССР осложнилось 30 ноября 1939 года, с началом Советско-финской войны, к конфликту стремились подключиться Англия и Франция.
Еще в марте Чемберлен писал: «У меня нет веры в способность России осуществить эффективное наступление», такого же мнения придерживались в своем докладе британские военные атташе в СССР, который представлялся им легкой добычей.
Примечательно, что в перехваченном агентурным путем докладе английского посла в СССР Криппса на имя Идена от сентября 1941 года относительно Финской войны будет сказано:
«…обнаружение ее [Красной армии] неэффективности… дало русским возможность начать под руководством маршала Тимошенко тщательную реорганизацию своей армии, приведшую к таким ценным результатам в настоящей войне с Германией.
Сомнительно, чтобы без неудачного финского эксперимента такая реорганизация была бы предпринята вообще, а это означало бы, что к данному времени СССР был бы уже разгромлен» [16].
«С самого начала 1939 года советское правительство старалось заключить договор с Финляндией, чтобы обеспечить безопасность Ленинграда и улучшить обстановку на Балтийском море. Финская граница проходила всего в двадцати милях от города, вполне в пределах досягаемости дальнобойных орудий. Финское правительство… упорно не соглашалось на советские требования об обмене территорий, прилегающих к Ленинграду, на гораздо менее привлекательные по своей восточной границе.
Обстановка на переговорах по этим вопросам и вовсе накалилась, после того как в октябре 1939 года финны мобилизовали свою армию и высказали полное пренебрежение к требованиям Москвы.
Молотов интерпретировал эти акты как провокацию, и даже некоторые чиновники британского Форин Офиса находили поведение финнов «вызывающим».
М. Карлей, «1939. Альянс, который не состоялся и приближение Второй мировой войны»
Это уже позже английский историк Э. Хьюз напишет: «…экспедиции в Финляндию не поддаются разумному анализу.
Провоцирование Англией и Францией войны с Советской Россией в то время, когда они уже находились в войне с Германией, представляется продуктом сумасшедшего дома» [8][19][20], а в то время идея, придуманная Черчиллем и военным министром Иденом [74], казалась им настолько удачной, что если бы Швеция не отказалась пропустить их войска через свою территорию, Франция и Англия оказались бы втянутыми в войну против Советского Союза [21], который планировалось взять «в клещи» одновременным ударом с юга:
«Однако эта странная война против гитлеровской Германии сопровождалась отнюдь не странными военными приготовлениями против Советского Союза.
На Ближнем Востоке, под командованием генерала Вейгана, формировалась большая англо-французская армия, предназначенная для нападения на советские земли.
Туда посылались все новые и новые транспорты вооружения, которого не хватало союзным армиям в Европе, свежие войска.
Штаб Вейгана лихорадочно разрабатывал план захвата с помощью Турции советского Кавказа.
В Европе в феврале 1940 года союзный военный совет, собравшись в Версале, поспешно вынес решение послать англо-французский экспедиционный корпус в Финляндию для войны против Советского Союза».
Д. Краминов, «Правда о втором фронте»
31 октября 1939 года министр снабжения Великобритании составил для министра иностранных дел документ, в котором подчеркивалась «уязвимость советских нефтяных источников - Баку, Майкопа и Грозного»:
«Если уничтожить русские нефтепромыслы… нефти лишится не только Россия, но и любой союзник России, который надеется получить ее у этой страны» [20][14].
Сотрудник британского Foreign Office Фицрой Маклин (Fitzroy Maclean) в октябре 1939 года составляет «Меморандум относительно Советской угрозы интересам Британии на Ближнем Востоке», основная мысль которого сводиться к тому, чтобы «поднять знамя восстания везде, где только можно» для чего «взывать к еще сохранившимся религиозным чувствам и искать опору в горькой ненависти, которую нынешний режим неизбежно должен вызывать во многих слоях населения».
Дестабилизации должны подвергнуться «оккупированные русскими» районы Закавказья и Средней Азии, а также Армении, Азербайджана, Казахстана, Узбекистана и Таджикистан с помощью «аборигенов пограничных районов Афганистана и Ирана, которые практически не отличаются от соответствующих племен по советскую сторону границы», для чего на границе с СССР должны разместиться базы для подрывных операций.
Центральным звеном его плана, ставшим основой операции «Pike», согласно которой тяжелые бомбардировщики с базы в Египте должны были в течении недели уничтожить всю нефтяную структуру Баку и Грозного, после чего, убеждал Маклин, Советы не продержатся и месяц [22].
24 января 1940 года начальник генерального штаба Великобритании генерал Э. Айронсайд представил военному кабинету меморандум «Главная стратегия войны», где указывал следующее:
«На мой взгляд, мы сможем оказывать эффективную помощь Финляндии лишь в том случае, если атакуем Россию по возможности с большего количества направлений и, что особенно важно, нанесем удар по Баку - району добычи нефти, чтобы вызвать серьезный государственный кризис в России» [14], тогда же английское посольство в Москве сообщило в Лондон, что «акция на Кавказе может поставить Россию на колени в кратчайшие сроки».
Иранский министр обороны А. Нахджаван выразил «готовность пожертвовать половину бомбардировочной авиации Ирана ради разрушения или повреждения Баку» [20].
8 марта английский комитет начальников штабов представил правительству доклад под названием «Последствия военных действий против России в 1940 г.» Канадский историк М. Карлей признает, что «советская нефть мало что значила для Германии», а значит, разрушение советских нефтяных источников не могло быть направлено против Германии, как это описывают современные английские историки.
О причинах сказал 30 марта на заседании Верховного Совета СССР В. Молотов:
«Враждебные акты в отношении Советского Союза со стороны Англии и Франции объясняются не торговлей СССР с Германией, а тем, что у англо-французских правящих кругов сорвались расчеты насчет использования нашей страны в войне против Германии…» [14].
Более того, мемуары греческого премьер министра генерала Метаксаса содержат информацию о «Южном плане», предусматривающем вовлечение в войну с СССР Турции и Греции [23].
«Германское консульство, Женева, 8 января 1940 г. К № 62.
…Англия намерена нанести внезапный удар не только по русским нефтяным районам, но и попытается одновременно лишить Германию на Балканах румынских нефтяных источников.
Агент во Франции сообщает, что англичане планируют через группу Троцкого во Франции установить связь с людьми Троцкого в самой России и попытаться организовать путч против Сталина.
Эти попытки переворота должны рассматриваться как находящиеся в тесной связи с намерением англичан прибрать к рукам русские нефтяные источники» [24].
Крауэль»
Несмотря на подписание 12 марта 1940 г советско-финского мирного договора, после чего повод напасть на СССР с целью остановить агрессию против «маленького миролюбивого государства» уже становился несостоятельным, 30 марта английская авиация произвела разведку районов Батуми и Поти, где находились нефтеперегонные заводы.
Первая бомбардировка Баку была назначена на 15 мая [14]. К картине общей критической ситуации нужно добавить и угрозу со стороны Японии, заключившей в 1939 году англо-японское соглашение, ставшее «Дальневосточным Мюнхеном», логическое развитие которого предполагало для СССР войну на два фронта [16].
Однако 13 мая 1940 года генералы вермахта перешли от «сидячей войны» (Sitzkrieg) к «молниеносной» (Blitzkrieg), танковая группа генерала Клейста, форсировав реку Маас, устремилась к побережью Ла-Манша, оказавшись возле него в ночь на 20 мая.
«Союзников» не спасло даже предупреждение о наступлении, своевременно переданное им адмиралом Канарисом.
22 мая немецкие танки были на расстоянии 15 км от Дюнкерка, единственного крупного порта на побережье, взятие которого лишили бы отступавшие английские и французские войска возможности эвакуации, но 24 мая Гитлер отдал свой загадочный «стоп-приказ» (Halt Befehl), удивительно, но ему предшествовал такой же приказ со стороны командующего британскими экспедиционными силами Джона Стендиша Горта [25][26].
Благодаря этим приказам из попавших в окружение 1 миллиона 300 тысяч англичан удалось эвакуировать около 370 тысяч в основном военнослужащих английской армии.
Основной ущерб понесла Франция, ее главнокомандующий Вейган констатировал:
«Три четверти, если не четыре пятых нашего наиболее современного вооружения было захвачено» [27].
19 июля 1940 года Гитлер выступил с речью в «Kroll Opera House»:
«Думаю, что, не делая поблажек побежденным, могу сказать, что победа выступает от имени обоснованности, и я не вижу обоснований, чтобы эта война продолжалась. Мне горько думать о возможных жертвах и мне хотелось бы их избежать».
Далее фюрер заявил о готовности, соблюдая все дипломатические процедуры, вывести войска из всех стран, кроме областей, исторически бывших немецкими [28].
Ситуация складывалась так, что в октябре 1940 года Риббентроп позволил себе поддеть Сталина: «…советский нефтяной центр в Баку и нефтепорт в Батуми, несомненно, уже в этом году сделались бы жертвой британских покушений, если бы разгром Франции и изгнание английской армии из Европы не сломили бы английский дух нападения как таковой и не положили бы внезапный конец всем этим махинациям» [14].
К анализу ситуации необходимо добавить, что потребность СССР в импорте промышленного оборудования снизилась с 81 % в 1928 г. до 17,8 % в 1931 г. [82], в целом она всё-таки сохранялась.
Официальный запрос советской делегации в Германии констатировал:
«Нашей задачей является получить от Германии новейшие усовершенствованные образцы вооружения и оборудования, Старые типы покупать не будем.
Германское правительство должно показать нам все новое, что есть в области вооружения, и пока мы не убедимся в этом, мы не сможем дать согласия на эти заявки» [8].
19 августа 1939 года было заключено кредитно-торговое соглашение о кредитовании Die Deutsche Golddiskontbank советских заказов, по которому Германия поставляла в СССР оборудование и материалы на сумму 129 млн. марок, а Советский Союз товары двумя партиями по 90 млн. марок в год.
Кредит с первым траншем в 120 млн. в год выдавался на 7 лет под векселя торгового представительства СССР в Die Deutsche Golddiskontbank [65], также кредитовались советские заказы, выполняемые в обмен на поставки сырья и продовольствия - 200 млн. марок, под 4,5 %, на 7 лет [8].
Обмен был взаимовыгодным, ведь уже 20 сентября в связи с военной операцией в Польше в Германии была снова введена карточная система [69]. В дальнейшем были заключены хозяйственные соглашения от 11 февраля 1940 г. и 10 января 1941 г. и еще шесть торговых соглашений [8].
Контракт между СССР и Германией, подписанный 11 февраля 1940 года, включал в себя поставки чертежей и образцов новейших немецких боевых самолетов, танков, артиллерийских систем и средств связи, химического оборудования и технологической документации для налаживания производства синтетических материалов, изготовления инструментальной и высокопрочной стали, брони, средств автоматизации и управления, «образцы и рецептуру беспламенных и бездымных, аммиачных… взрывчатых веществ».
Кроме того, все виды станков по металлообработке, все виды прессов и кранов, установки Фишера для получения жидкого горючего из угля, генераторы Винклера и колонки высокого давления для азота, буксиры, плавучие судоремонтные мастерские, измерительные и оптические приборы, печатные машины и двигатели внутреннего сгорания, бумагообрабатывающие машины, станки обувной и кожевенной промышленности.
Всего на сумму 320 млн. рейхсмарок, из которых 167 млн. составляли станки и оборудование для тяжелой промышленности, 16,6 млн. приборы и оборудование других отраслей, 14,5 млн. металл и металлоизделия, а 58,4 млн. вооружение.
Как заметил Геринг: «В списке имеются объекты, которые ни одно государство никогда не продаст другому, даже связанному с ним самой тесной дружбой» [8][65].
Так получается, что именно немцы остановили франко-английскую агрессию против СССР, возможно как против важного торгово-промышленного партнера, соглашение с которым помогло обойти морскую блокаду Великобритании.
А чтобы понять как буквально через год немецкие танки оказались под Москвой, необходимо вернуться в судьбоносный 1937 год, в конце которого Политбюро принимает окончательное решение об упразднении Государственной комиссии по концессиям [6].
«Компромисс и взаимное заигрывание между Ротшильдами и СССР в 1933-1937 гг., завершился в 1937 г. Сигналом завершения стал приход к власти в ноябре 1937 г., в Англии правоконсервативного правительства Чемберлена», - пишет научный сотрудник отдела истории ВОВ К. Колонтаев [29].
Отражением прекращения отношений с Ротшильдами становится тот факт, что в тот же год советский рубль жестко привязывается к американскому доллару, создавая сферу взаимного интереса СССР и США [30].
Несмотря на то, что 23 мая 1937 года умер основатель клана и Standard Oil Джон Рокфеллер, руководством страны выбран долларовый стандарт вместо золотого, а в качестве ориентации выбрана американская элита вместо английской.
Тогда же, в 1937 году к 10 годам приговорен Григорий Яковлевич Сокольников, или, как его звали на самом деле, Гирш Янкелевич Бриллиант, который, будучи наркомом финансов СССР, ввел 25 %-ное обеспечение рубля золотом и воспринимал советскую экономику как часть мирового хозяйства (позднее работал в Лондоне полпредом [31]).
«Я хочу сказать, что здесь тов. Сокольников выступает, по сути дела, сторонником дауэсизации нашей страны…», - заметил И. Сталин на XIV съезде Коммунистической партии в 1925 году по поводу желания Сокольникова наполнить рынок иностранными товарами [66].
В 37 году стартовал процесс, с легкой руки сотрудника британского Foreign Office Р. Конквеста названный «Большим террором» [32][33], в ходе которого, к примеру, был расстрелян, маршал М. Тухачевский, всего за год до этого вернувшийся из Лондона с похорон короля Георга V [34].
По утверждению участника французского сопротивления, сотрудника французской разведки Пьера де Вильмаре: «Михаил Тухачевский, верховный главнокомандующий после Сталина, подстрекал к заговору для свержения диктатора».
Кстати, находясь в немецком плену в Первую мировую войну, Тухачевский не только был посвящен в «Орден Полярных» [35], но и познакомился с Шарлем де Голлем [36], разговор об агентурных связях которого еще впереди.
Но основное для понимания ситуации событие произошло в Германии:
«Новое положение о немецких банках, появившееся в 1937 году, устраняло… независимость государственного банка и ликвидировало полномочия Базельского международного банка распоряжаться внутренними делами немецких банков. …все ограничения, наложенные на эмиссионный банк в вопросах предоставления государственного кредита, были сняты только законом о государственном банке, изданном 15 июня 1939 года» [37].
Министр финансов в отставке Лутц граф Шверин фон Крозигк, «Как финансировалась Вторая мировая война»
Последствия такого шага не замедлили сказаться: уже в следующем году, когда Морис Баво предпринимает первое неудачное покушение на фюрера [38], одновременно Георгом Эльзером начата подготовка ко второму, также неудачно осуществленному осенью 1939-го [30].
Попытка финансовой независимости для Третьего рейха, это вызов Гитлера тем, кто его вывел на политическую арену, и понимание этого могло заставить фюрера искать себе союзников, которых в той обстановки найти было не так-то просто.
Вряд ли владельцы Федеральной Резервной Системы могли рассматривать в качестве партнера того, чей министр экономики В. Функ заявлял, что «платить долги Америке следует… Другое дело, сколько мы выплатим американцам». Однако до определенного момента фюрер был им нужен.
«Началось все с попыток Великобритании, прежде всего Ротшильдов, вернуть власть над США, уже не политическую, а в финансовом плане… По поводу Первой и Второй мировых войн можно сказать, что противостояние Рокфеллеров и Ротшильдов было очень важной составляющей этих войн» [51].
А. Фурсов, «Итоги столетия ФРС - развал Российской империи, разрушение СССР и начало новой войны»
Британский финансовый клуб с Ротшильдами во главе, организовав кризис долларовой системы начала 30-х годов, сорвали планы финансовых кругов, относящихся к Федеральной Резервной Системе по контролю над Европой.
Теперь же «организованная военная машина с полудюжиной американских гангстеров во главе», как называл гитлеровскую Германию Черчилль, расчищала Европу от влияния ротшильдовского финансового клуба, при этом изымались активы и форматировалась европейская элита.
Чтобы вернуть золотоносные и прочие концессии в СССР, британский клуб финансировал «железный кулак» Третьего рейха, который ударил по нему же. Британский историк Д. Ирвинг называет Прагу, Вену и Лондон - европейскими офисами, вдохновлявшими alter ego антинацистского комитета [5], при этом все перечисленные столицы - это исторически сложившиеся центры финансовой империи Ротшильдов.
В марте 1938 года под руководством Геринга происходит аншлюс Австрии [29], где располагался сталелитейный завод Эмиля фон Скода, усилиями Bohemian Discount Bank ставший в 1900 году акционерным обществом и связанный с австрийским заводом моторов Daimler, который в свое время также возглавлял Эмиль фон Скода.
Вторым важным военно-промышленным активом Австрии был сталелитейный комбинат Vitkovice, входящий в синдикат, головной офис которого располагался в Лондоне [39]. Из австрийских музеев были отобраны 1695 особо ценных произведения искусства, в том числе 88 картин из собраний Луиса и Альфонса фон Ротшильдов [65].
Через год установлен контроль над Чехословакией, в виде трофеев давший 1582 самолета, 2676 артиллерийских орудий, 469 танков, 43000 пулеметов, 1 миллион винтовок, гигантские запасы боеприпасов и различного военного снаряжения [73].
Информационная поддержка аншлюса была организована высокопоставленными сотрудниками I.G. Farben Георгом фон Шницлером, курировавшим прогерманские газеты в Чехословакии и Максом Илгнером [40].
На суде бывший рейхсмаршал Геринг вспоминал:
«…я получил письмо от Гитлера, с извещением, что Чехословакия становится невыносимой угрозой и что он решил ее ликвидировать» [41], то есть пришла очередь ликвидации следующей опорной точки лондонского клуба в Европе.
Следует отметить, что в 1938 году президент Чехословакии Бенеш обращался через резидента советских спецслужб в Праге Зубова к Сталину за финансированием переворота, направленного против югославского правительства Милана Стоядиновича, чтобы установить проанглийский военный режим, который якобы ослабит давление на Чехословакию [42].
Хотя, чешские активы Ротшильдов были срочно переведены под английскую юрисдикцию, контроль над чехословацким золотым запасом был потерян.
В стенограмме беседы советника посольства Германии Т. Кордта с советником правительства Великобритании по вопросам промышленности X. Вильсоном говорится, что «Чехословакия - препятствие для Drang nach Osten. Оккупация Германией Богемии и Моравии привела бы к весьма значительному увеличению германского военного потенциала».
Тут-то и произошло событие, наиболее точное описание которому дал итальянский исследователь Гвидо Джакомо Препарата: «Британии пришлось «раздвоиться», так сказать, на антинацистскую и пронацистскую фракции, причем обе были составными частями одного и того же жульничества…».
Усилиями одной из таких составных частей 30 сентября 1938 года появляется «пакт Гитлера-Чемберлена»:
«Мы, германский фюрер и канцлер и английский премьер-министр… пришли к согласию о том, что вопрос англо-германских отношений имеет первостепенное значение для обеих стран и для Европы.
Мы рассматриваем подписанное вчера вечером соглашение и англо-германское морское соглашение как символизирующие желание наших двух народов никогда более не воевать друг с другом.
Мы приняли твердое решение… продолжать наши усилия по устранению возможных источников разногласий и таким образом содействовать обеспечению мира в Европе» [13].
Адольф Гитлер, Невилл Чемберлен
Так часть пронемецкой элиты Британии последовательно гнула свою линию, как указывал в донесении Дирксен:
«Чемберлен в качестве основной цели своей деятельности поставил достижение соглашения с авторитарными государствами, помимо Лиги Наций…» [13], более того Н. Чемберлен предупреждает, что Великобритания не окажет помощи Чехословакии, а также не поддержит Францию, если та примет решение оказать такую помощь самостоятельно [17].
Если одну фракцию представлял Чемберлен, то вторую Черчилль. Во время прощального ужина у Риббентропа, которому Черчилль с надеждой «прошептал»: «Надеюсь, Англия и Германия сохранят свою дружбу», Чемберлен показательно дождался, когда чета Черчиллей оставит его с немецким министром иностранных дел для продолжения беседы наедине [5].
Заметим, что Иоахим фон Риббентроп до Первой мировой жил в Северной Америке, работая журналистом в Нью-Йорке и Бостоне [43].
Это разделение британской элиты будет очевиднее, если учесть, что, по воспоминаниям помощника Чемберлена Киркпатрика, прилетевший Гесс предпочитал не вести переговоров с премьер-министром Англии: «Черчилль и его сотрудники - это не те люди, с которыми мог бы вести переговоры фюрер» [44]...
Дм. Перетолчин
***Источник и ссылки
здесь.
НАВЕРХ.