Магическая медицина Парацельса - врача, посвящённого в тайны природы (1/2)

[ss69100]

Очередной знак Матрицы: днём, в связи с безлекарственным излечением от т.н. ковида, подумалось, что надо бы высказаться об одной проблеме, сама формулировка которой как-то не видна ни в Сети, ни в обществе . И вот, как бы случайно,.. Впрочем, сохраним ненадолго интригу.


Сразу к сути. Если рассуждать от общего к частному, то налицо явный вред... аллопатии, то бишь, фармакотерапии! Почему? Давайте попробуем разобраться.

Творец ведь создал Природу и человека уязвимыми к заболеваниям не потому, что неспособен сотворить нечто Совершенное в плане сохранения здоровья. Просто болезни - это своего рода обратная связь за мысли и поступки. Лично ваши или ваших ближайших предков. Да-да, они ведь тоже страдают, когда их потомкам нездоровится за чужие грехи! Причём такое страдание более сильное, чем если бы недуг поразил их самих. В общем, с этим всё более-менее понятно.

Но человек может причинять вред себе и другим, включая Природу, не обязательно злонамеренно. Порою, это случается по недомыслию или нехватке научных знаний. В этом случае, а также когда срок испытания (наказания) недугом заканчивается, у человека должна быть возможность ускорить излечение. Ну, и по другим причинам.

Но как излечиться? Творец и тут всё предусмотрел. Действительно, вы только вдумайтесь, какое нескончаемое разнообразие по содержащимся в них веществам предоставляет Природа своими травами, деревьями, минералами, грибами и т.д.! Биологи до сих пор досконально не описали все элементы этой грандиозной палитры.

Причём это ведь всего лишь часть тех средств, что отпущены человеку для излечения или профилактики! Сколько существует духовных практик, позволяющих излечиваться или вообще не заболевать! Они есть у всех без исключения народов планеты. И такая массовость ведь тоже о чём-то говорит!

А ещё способности экстрасенсов. Конечно, настоящих, а не всех тех, кто даёт объявления. Мне довелось на себе испытать буквально чудодейственное исцеление от гайморита с фронтитом от руки одного такого одарённого человека. Причём он даже не касался меня - просто подержал свою руку над моей головой...

В общем, без аллопатии, т.е. без искуственных лекарственных средств, у человека есть все возможности для профилактики и излечения.

Но нет, неким торгашам пришла в голову гениальная с их точки зрения идея: давать людям яды, которые, действительно, нередко на время облегчают состояние больного, хотя, будучи ядами для организма, неизменно поражают те или иные его органы или системы. Просто негатив далеко не всегда очевиден сразу же - чаще всего эффект кумулятивный.

В связи со сказанным необходимо уточнить один частный, но важный момент. С точки зрения, например, химика, казалось бы: ну какая разница - экстрагировано некое вещество из травы или же создано искуственно? Ведь химическая формула вещества одна и та же! Тем более, что некоторые лекарства как раз из природных компонентов и изготавливаются!

В подобного рода аргументах скрывается непонимание главного: сугубый материализм ничего хорошего, если не вдаваться в частности, ни человеку, ни обществу не принёс. К сожалению.

Этот голый материализм, внедрённый в науку через принцип обязательности повторяемости эксперимента, через отрицание эфира как материального агента, позволяющего осуществлять духовную связь живого с живым, через отрицание эзотерики как метода познания реальности - и привёл к нынешнему всепланетарному социальному, экологическому, образовательному, нравственному и прочим видам кризису.

Сегодня мы просто не в состоянии не то что увидеть, но даже представить себе всю сложность взаимодействия клеток живого. Какого-то прогресса добились в этом редкие учёные, такие как супруги Кирлиан или тот же Гаряев с предшественниками. Суть в наличии волновых процессов взаимодействия клеток, органов, организмов. Помимо электрохимических.

А не беря в расчёт существование волновых аспектов взаимодействия, мы попросту не понимаем, что выделив вещество из его биологической оболочки, мы тем самым как бы его убиваем - лишаем той силы, что наличествует в изначально природном состоянии.

Ведь большинство народных рецептов - это минимизация ущерба, наносимого тем же травам при хранении и использовании, а не грубая вытяжка отдельного вещества с помощью ядовитых химических препаратов и разрушающих целостность сырья технологий.

Более того, даже сбор лекарственных трав проводится не абы как и когда, а строго в соответствии с календарём, временем суток и т.п. Всё это говорит как раз о необходимости учёта именно комплексного подхода, а не материалистической оптики, когда видят лишь вещество и ничего боле.

Но вернёмся к фармакомафии, нынче именуемой Бигфармой.

То, что фармацевтика, как и ювелирное дело, либо торговля пряностями и наркотиками является, с точки зрения логистики, наиболее выгодным бизнесом (по соотношению прибыль-цена к объёму-весу), так это достаточно очевидно.

Понятно, что развивавшая аптечно-фармацевтический бизнес мафия приложила все усилия для уничтожения народных методов и практик излечения. Многие ещё помнят гомеопатические аптеки в СССР, сегодня же во многих странах гомеопатию отнесли ко лженауке.

И таким примерам несть числа: дискредитация знахарей, народных целителей, современные широкомасштабные операции по созданию массового недоверия к экстрасенсам, изгнание различных народных практик из курса медицины и т.д. В общем, уже не менее столетия идёт всё более и более активное шельмование народной медицины во всех её аспектах и проявлениях.

Также понятно, что эта мафия прилагает максимум усилий для полного и окончательного уничтожения былых конкурентов, вплоть до переписывания истории развития целительства.

Ярчайший пример подобной фальсификации истории - оценка вклада Парацельса в становление нынешней медицины. Действительно ярчайший, и читатель сможет сам в этом убедиться.

А сейчас давайте раскроем обещанную суть интриги. Дело в том, что подумав днём о написании нечто подобного тому, что выше, я эту идею отложил на потом. И стал готовить традиционную пару публикаций на следующее утро.

На одном сайте меня заинтересовал заголовок, в котором было слово „Атлантида”:„Рассказ Платона об Атлантиде - единственный официально признанный источник”. Прошёл по ссылке, оказалось - статья из книги. И вот в этой самой книге и обнаружил главу про Парацельса! Которая как нельзя лучше иллюстрирует высказанные выше тезисы!

Согласитесь, ничего общего процитированный заголовок с медициной иметь не может! Он и не имеет, а вот, поди ты, как всё удачно случайно сложилось...

Получается, что если действуешь в правильном направлении, то Матрица тебе помогает - а как иначе оценить подобное „совпадение”??!

Глава про Парацельса необычайно интересная и абсолютно злободневная. Помимо того, что она своим содержанием напрочь опровергает ложь официальной науки. Ложь, смысл которой прекрасно иллюстрирует резюме про Парацельса в версии Википедии.

„Параце́льс (лат. Paracelsus, настоящее имя Фили́пп Аурео́л Теофра́ст Бомба́ст фон Го́генгейм, лат. Philippus Aureolus Theophrastus Bombastus von Hohenheim; родился, предположительно, в 1493 году, Эг, кантон Швиц - умер 24 сентября 1541 года, Зальцбург) - швейцарский алхимик, врач, философ, естествоиспытатель, натурфилософ эпохи Возрождения, один из основателей ятрохимии. Подверг критическому пересмотру идеи древней медицины. Способствовал внедрению химических препаратов в медицину. Считается одним из основателей современной науки.”

А ятрохимия - это как раз и есть внедрение химии в лекарственные препараты. Ядохимикатов для людей и животных.

Насколько справедливо утверждение официоза, отражённое в этой преамбуле из Википедии к статье о Парацельсе - судить вам, читатель! Но лично я до сегодняшнего дня был уверен, что Парцельс - основатель того, что выродилось сегодня в т.н. Бигфарму. Поистине, век живи - век учись!

*
Магическая медицина Парацельса - врача, посвящённого в тайны природы
Выше - прижизненный портрет самого знаменитого и глубокого философа и врача Ауреола Филиппа Теофраста Парацельса Бомбаста Гогенгеймского, отравленного на сорок седьмом году жизни.

Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст Парацельс фон Гогенгейм, больше известный как Парацельс, родился за два года до открытия Колумбом Вест-Индии. Отцом «швейцарского Гермеса» был армейский врач, а матерью - сиделка.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что уже с юных лет молодой человек интересовался проблемами здоровья и искусством врачевания. В его время, а он жил и работал в шестнадцатом веке, в нем видели «активиста», сторонника энергичных действий. Он подвергал сомнению практически все!

Единственной располагающей чертой его характера было последовательное стремление оставаться учтивым. Конечно, это не могло внушить окружающим любви к нему и превратило его жизнь в череду трагических происшествий, заключительным из которых стало вероломное убийство.

Даже если Парацельс и был эксцентричной личностью и бунтарем, он заплатил за это собственной жизнью.

Этот человек интересует нас потому, что он очень отчетливо выделяется на фоне обстановки, обнаруживающей тенденцию сохраняться в том или ином виде в каждом поколении.

Во времена Парацельса наука еще не имела четкого определения, она была догматичной, но не слишком много знала и не пользовалась особым авторитетом.

Наука того времени, особенно медицина, основывалась на традиционном следовании академическому знанию. Это знание не подкреплялось лабораторными исследованиями или сведениями, полученными в результате взаимодействия специалистов из разных областей науки.

Оно опиралось в основном на медицинское учение двух людей: Галена и араба Ибн Сины, или Авиценны. Их труды считались священными и неприкосновенными в том, что касалось медицины, а непогрешимость не подлежала сомнению.

Общепризнанно, что и Гален, и Авиценна были людьми выдающимися, но они жили много столетий назад, и большая часть их трудов вобрала в себя традиции и знания тех исторических периодов.

Поэтому большинство их доктрин и высказываний носило догматический характер и, хотя и являлось в определенной степени полезным, уже не соответствовало расширившейся осведомленности человека.

В те времена результаты умственной деятельности подвергались даже больше, чем в наши дни, суровой цензуре общественного мнения и так называемой научной моды той эпохи.

Парацельс с отличием окончил университет в Базеле и получил степень доктора. С этих пор он стал называть себя Парацельсом («более великим, чем Цельс») - латинским именем, взятым по окончании медицинской академии.
Парацельс, или, как его часто называли, «гогенгеймец», обостренно ощущал наличие огромных областей скрытого знания, практически невидимого из тупика, созданного авторитетом древних авторов. Парацельс говорил, что, если человек хочет прочесть книгу Природы, он должен пройти ее собственными ногами; потому-то он и отправился в великое путешествие, продолжавшееся почти до самой его смерти.

Он искал знания. Он разыскивал забытое, ненаучное, то, чего не замечают, и штудировал медицинские знания далеких стран. Он был глубоко убежден, что главным источником познаний в области медицины должен стать накопленный человечеством опыт.

Эти знания не хранились на страницах книг, ими пользовались в маленьких городках и деревнях, где свет учености не затмил здравый смысл.

Итак, к своим длительным исследованиям всех возможных аспектов практического опыта по части сохранения и восстановления здоровья Парацельс приступил в тех местах, где не было врачей.

Он уходил в горы и учился у отшельников; бродил по сельской местности и разговаривал с колдуньями - мудрыми женщинами, обладающими своими, особыми знаниями о травах и нетрадиционных методах лечения.

По сути, он разговаривал с любым человеком, у которого, как ему казалось, он мог бы поучиться, и всегда старался выяснить, что именно оказывает воздействие при лечении болезни.

В результате этих странствий Парацельс собрал настоящую сокровищницу знаний, полученных эмпирическим путем. Он не только исходил вдоль и поперек всю Европу, но и, как известно, добрался до Константинополя - Нового Рима, чтобы учиться у арабов.

Он старался разузнать все, что только можно было познать в его время, все, во что верили, и все, что пробовали применять в сфере целительства. Парацельс, конечно, был верующим человеком и мог даже в юные годы, как утверждают, цитировать по памяти всю Библию.

Это было настоящим подвигом для человека его эпохи, когда столько времени уходило на простое выживание.

Но Парацельс не только глубоко изучал религию, но и являлся кем-то вроде коммивояжера, оплачивающего проезд из одного места в другое продажей библейской литературы. Возможно, он был эксцентричным человеком, но его эксцентричность проявлялась в бескорыстном служении.

Парацельс никогда не отличался особой красотой и время не добавило ему внешней привлекательности. Он не питал любви к профессорским мантиям и как-то раз заявил, что мягкий пушок на задней части его шеи разбирается в практической медицине лучше, чем все ученые медики из университета города Базеля.

Подобные заявления не добавляли ему симпатии в академических кругах.

Однако сегодня нас более всего занимает не позиция или причуды этого интереснейшего человека. По-настоящему нас интересует его образ мыслей и то, что он пытался делать. А начал он с простого утверждения, что врач - это наперсник Природы.

Иными словами, важнейшая цель доктора состоит в том, чтобы выяснить, чего хочет Природа.

Его долг - содействовать Природе в достижении ее целей. Для достижения этих целей необходимо также понять, каким образом Природа желает выполнить эту работу. Наперсник Природы должен знать не только причины болезни, но и понимать, почему человек заболел и как может выздороветь.

Это стало основой его теорий. В конце концов эти теории увидели свет, выйдя серией книг на нижненемецком (!) языке. Уже одно это было ересью, так как ученые труды надлежало издавать только на латыни.

Но нижненемецкий язык фактически был ничем не хуже той латыни, на которой писалось большинство трудов.

В действительности даже ученые, хорошо знавшие латынь, не могли читать труды друг друга. Парацельс считал, что по крайней мере предоставил простому человеку более удобную возможность учиться и думать.

Будучи человеком по природе религиозным, Парацельс считал людей сложными духовными существами.

И хотя ряд современных писателей пытается дискредитировать Парацельса, да и краткое упоминание о нем в Британской энциклопедии носит не слишком лестный характер, Парацельс вплотную приблизился ко многим психологическим концепциям и философским исследованиям, проводимым в наши дни.

Он первым однозначно заявил, что человек представляет собой нечто большее, чем тело. Человеческое существо должно было быть чем-то большим, чем физическое тело. Невидимая часть человека - та часть, что не является телом, может влиять и действительно оказывает серьезное воздействие на само тело.

Парацельс был убежден, что где-то на заднем плане структуры человека пребывает таинственный элемент, который мы называем духом, и этот дух есть жизнь, и это - присутствие Бога в плоти.

Дух обитает в некоем отдаленном уголке физической и метафизической атмосферы человека. Но дух, по Парацельсу, есть великий реставратор и целитель всех вещей.

Дух как Бог - это истина, которая исправляет все вещи; дух как мудрость является фактом, решающим проблемы. Следовательно, дух - это сила, которую необходимо понять и использовать.

Ее должно понимать в ее духовном смысле. Ее следует почитать, уважать и признавать в ней безусловный источник всех живущих существ, и не только человека, но и любого другого создания.

Помимо духа существовало и что-то еще, что современные философы называют психикой, психе, а древние, как правило, считали душой.

Эта психическая частица в представлении Парацельса была странной, удивительной и внушающей благоговение сущностью. Она тоже невидима и занимает среднее положение между духом и телом.

Она является чем-то вроде субъективной личности, но ее воздействия и силы особенно прихотливы, потому что человек не способен определить источник возникающих в его натуре побуждений. Следовательно, если у человека и есть какая-то сверхфизическая часть, особым образом вовлеченная в трудности его физического сушествования, так это психическое содержание его натуры.

Парацельс был совершенно уверен, что болезнь сначала возникает в психе. Именно психическая природа человека ослабляет тело и делает возможной болезнь.

Именно психическая природа человека - эта совокупность эмоций, ощущений и мыслительных процессов - создает сложный механизм, вырабатывающий невежество, предрассудки и страх. Именно психическая природа человека изображена в рассказе о падшем ангеле - бунтаре против законов Бесконечного.

В психе возникло неповиновение, а вследствие этого неповиновения произошло падение человека; и в этом случае он впал в болезни, несчастья, социальные проблемы и личные дилеммы.

Парацельс считал само собой разумеющимся, что большинство болезней зарождается в невидимой составляющей внутреннего мира человека, на уровне, к которому человек не имеет непосредственного доступа, в составляющей, на которую приходится воздействовать косвенно парамедицинским способом или прямо метафизическим способом.

Так фон Гогенгейм стал еще и метафизиком - врачом, искавшим пути к психическому содержимому. Он хотел открыть лекарства для исцеления души и избавления ее от несчастий.

Парацельс сознавал, что ясность мышления личности, развивающегося Я, может быть крайне запутана или искажена нездоровым телом.

Если индивидуум болен физически, ему трудно оставаться оптимистичным или дружелюбным в своих действиях, поскольку больные люди невольно испытывают стеснение и тревогу во всем, за что ни возьмутся.

А это постоянное чувство тревоги поощряет негативные эмоции и установки. Оно создает невроз. Этот тип заболевания безусловно приносит с собой неуверенность и состояние беспричинного страха.

Поэтому, приступая к решению задачи восстановления здоровья, Парацельс особую важность придавал физическому телу, которое необходимо вылечивать от расстраивающих нечистот и болезненных процессов.

Он заявлял, и это, по-моему, сегодня находит признание, что лечить тело - это одно дело, а лечить неправильно - совсем другое. Так что он искал те простые природные средства, которые сами по себе не приносят никакого вреда и побуждают тело вернуться к нормальному функционированию.

Однако он указывал на то, что человек не может запугивать тело; он не может приказать себе вернуться в здоровое состояние. Человек не может деспотично навязывать свою волю Природе; он не может предъявлять требования Вселенной и настаивать на том, чтобы его внутренние установки были изменены просто потому, что он этого хочет.

Человек даже и никакого права не имеет изменять свои механизмы, повреждая тело, которое содержит эти установки.

Таким образом, поиск естественных лекарственных средств привел этого «предтечу химической фармакологии и терапии», как его назвал подполковник Гаррисон в своей истории медицины, назад, к полевым травам и неядовитым натуральным лечебным средствам.

Парацельс весьма кстати обнаружил, что задолго до появления официальной медицины человеческие существа пережили отсутствие академических знаний в значительной степени благодаря интуитивному пониманию целебных свойств определенных веществ, содержащихся, к примеру, в некоторых растениях и минералах.

Целебные свойства трав были известны даже самым примитивным племенам; да и животные, как известно, выбирают растения, обладающие лечебным действием. Из этого Парацельс заключил, что Воля Предвечного одарила человека в первую очередь растительным царством, дабы оно служило источником питания и сохранения.

Где-нибудь в земном саду есть растительное средство от каждой болезни, поражающей человеческую плоть. Мы не знаем всех, не знал и Парацельс. Но он собрал сотни медицинских рецептов на основе растений, и огромная часть собранных им сведений включена в современную фармакопею.

Уже упоминавшийся подполковник Гаррисон является автором наиболее известной и получившей самое широкое признание истории медицины. По его мнению, первоначальный и основополагающий вклад в фармакологию принадлежит Парацельсу, который, в частности, предоставил нам массу жизненно важных сведений о лечебных свойствах тех или иных растений и веществ.

Придя к мысли, что физическое здоровье надо восстанавливать без потрясений, Парацельс решил, что врач непременно должен уметь составлять собственные лекарственные препараты.

Как и многие доктора того времени, он с большим недоверием относился к аптекарям, представлявшим собой, по большей части, довольно невежественную братию и готовым ради исключительно высокой прибыли применять некачественные ингредиенты.

Парацельса, разумеется, возмущало это широко распространенное надувательство, и он прибег к старинной практике друидов древней Британии: он составлял лекарственные снадобья сам и, по возможности, использовал растения из собственных садов.

Сады друидов, за которыми ухаживали мудрые бородатые жрецы, по-прежнему оставались более или менее легендарным явлением Англии и Шотландии.

Затем Парацельс постарался выяснить, какие факторы, кроме невежества в вопросах гигиены, несчастных случаев или последствий войн и феодальных распрей, способствуют в наибольшей степени возникновению болезней.

И он пришел к выводу, что таких факторов на самом деле множество. Возможно, Парацельс не сумел классифицировать их все, как это делаем сегодня мы, но он отличался чрезвычайной наблюдательностью и, замечая происходящее с людьми, приписывал это разным причинам.

А раз причин существует множество и они различны, то и курсы лечения должны быть многочисленны и разнообразны.

Поэтому, по убеждению Парацельса, врач должен обладать исключительной ученостью. Недостаточно овладеть в совершенстве теми знаниями, которые считает удовлетворительными университет.

Врач прежде всего должен осознать тройственную природу человека. Доктору необходимо одинаково хорошо знать духовное существо человека и его материальное существо.

Игнорировать непреодолимую божественную силу в человеке, не видеть стоящего за физической функцией таинственного хитросплетения разнообразных вибраций, - значит быть недостаточно сведущим в важнейших принципах врачевания.

Врач должен не только свидетельствовать присутствие духовного фактора в человеке, но и признать себя слугой и секретарем этой духовной способности, или фактора. Он должен установить связь со всеобщим Принципом блага и почитать Божественность первым и главным учителем.

Он должен всегда служить Божественному Плану, не навязывая собственной воли, а стремясь всеми имеющимися в его распоряжении средствами раскрыть Волю Божественную: то, что Она желает, то, что Ей нужно, и то, чего Она требует.

И в этом смысле врач должен быть глубоко религиозным человеком. Не преданный всецело своему делу врач, как и не преданный звездам астроном, - почти несовместимые понятия. Это больше, чем несоответствие, это - безумие, потому что такой врач не способен проникнуть в самую суть целительства.

Лишь питая глубокое уважение к вселенской тайне, можно решать проблему той маленькой тайны, которую мы называем человеком.

Это убеждение легло глубокой пропастью между Парацельсом и людьми его эпохи и всегда оставалось одним из поразительных разногласий в противоборстве религии и науки. Вообще-то, врачи и в Базеле, и в других университетских центрах были религиозными людьми.

То есть они регулярно посещали церковь, призывали благословение Божие на каждого выпускника университета и считали себя преданными слугами Божественной Воли, поскольку давали торжественную клятву Гиппократа.

И все же, как только в учебную аудиторию впускали Бога, что-то менялось; в этот момент врач становился целиком и полностью «ученым». Он напрочь исключал из уравнения своей жизни поправку на религию.

Он служил Богу в кафедральном соборе, но не признавал Божественное как действующее начало лечения.

Конечно, многие врачи признавали благодатность молитвы. Опыт научил их, что, когда наука и мастерство бессильны, единственное, что остается, - это обратиться за помощью к невидимой силе Жизни.

Парацельс рекомендовал прибегать к этому средству в начале, не доводя дело до крайности. Это противоречило позиции уверенности в своих силах, на которой стояла быстро развивавшаяся наука, но приносило исцеление в подавляющем большинстве серьезных случаев.

Единственное, что выводило из себя врачей эпохи Парацельса, так это тот факт, что великий швейцарец действительно исцелял больных. Когда мы говорим «исцелял», то вкладываем в это относительный смысл, то есть: пациент поправился, восстановил здоровье и вернулся к своей работе.

Но никакой врач, даже Парацельс, на самом деле не «исцеляет». Он помогает Природе возвращать здоровье. Известно, что в лечении своих пациентов Парацельс добивался чрезвычайных успехов, и в результате многих больных, признанных безнадежными, доставляли к нему.

И в большом количестве подобных случаев ему удавалось оказывать помощь. Однако вместо всеобщего восторга академических кругов это, вероятно, послужило одной из главных причин предательского убийства великого врача.

Сохранение статус кво оказалось важнее признания нового блестящего светила на небосклоне науки.

Парацельса интересовало также появление зла в мире. Ему казалось, что людские проблемы каким-то образом взаимосвязаны с духом извращенности, порочности.

Надо понимать, что в то время этот дух извращенности почти всегда ассоциировался с некой формой демонизма.

Поэтому Парацельс продолжал пользоваться весьма тривиальными терминами, но, как явствует из его трудов, начинал прозревать концепции, не поддающиеся выражению на языке того времени.

Он признавал существование какой-то инволюционной силы, той силы, что постоянно действовала против здоровья и благополучия человека как отдельной личности и мира как огромного коллектива.

Парацельс склонялся к тому, чтобы поставить под сомнение теологические концепции о существовании первичного зла; он не мог согласовать такое изначальное зло с вездесущностью конечного добра в лице Бога. Но он верил в реальность того, что где-то бродят «злые духи». И эти духи имели какое-то отношение к недостаткам человека.

Он не был вполне уверен, нападают ли эти таинственные духи на внутренний мир человека или, подобно какой-то заразе, перемещаются в социальной атмосфере эпохи.

Парацельс был безусловно убежден, что общественные беды подобны эпидемиям. Общие деструктивные установки представляют собой заразное начало и заражают людей, здоровых в других отношениях. Он особенно уставал от таких вещей, как болтовня, зависть и страх.

Он замечал, как быстро и злобно нападает человек на то, что противоречит его установкам. Подвергаясь преследованиям на протяжении почти всей жизни за свой главный недостаток - честность, Парацельс понимал, что в пространстве, из которого люди получают животную жизненную силу, присутствует какая-то извращенность.

И эта извращенная сила вполне могла зарождаться в таинственных демоноподобных существах, никому и никогда невидимых, за исключением чрезвычайных обстоятельств.

Эти малые живые существа были разновидностью метафизического грибка, чрезвычайно избирательного в своих вкусах. Каждое отдельное грибовидное существо притягивалось конкретной вибрацией, создаваемой человеком.

Эти грибки можно уподобить монстрам, обитающим в воздухе. Они отыскивали свою пищу в человеческой лживости, себялюбии и развращенности.

Точно так же, как различные махинации, если заниматься ими длительное время, приводят к хроническим и неизлечимым болезням, порочные установки могли создавать эти демонические формы, этих таинственных тварей, не являющихся отпрысками Божественности. Они были ложными порождениями ментальной и эмоциональной структуры человека.

Образ мыслей Парацельса со всей очевидностью свидетельствует о том, что он нащупывал вполне современные идеи относительно причины психологических заболеваний. Он занимался проблемами неврозов и комплексов.

Эти грибовидные существа, которые он пытался классифицировать, на самом деле вполне могли быть «комплексами», или сгустками внутренних установок в человеке, проявляющимися в виде разрушительных недугов.

Следовательно, Парацельс разделял болезнь на две части: видимую и невидимую - и признавал, что причин она может иметь множество. Прослужив несколько лет армейским врачом, Парацельс не мог сомневаться, что раны от мечей и мушкетных выстрелов вполне реальны.

Человек мог получить увечья в битве или пострадать от несчастного случая в повседневной жизни.

Значит, должно было найтись какое-то место и для этих случайных травм. Одни являлись следствием человеческой неосторожности, другие - личной беспечности, а третьи, вроде порождений войны, - коллективной мании. Но так или иначе, они существовали.

Еще одну важнейшую причину болезней он видел в отсутствии санитарной профилактики и гигиены.

Он остро сознавал, что результатом разложения материальных субстанций являются таинственные силы зла, также подвергающие опасности здоровье.

Не имея возможности расширить границы своих исследований так, как ему хотелось бы, он в некоторых случаях замечал, что в маленьких населенных пунктах люди не подвергались болезням, от которых страдали жители более крупных и перенаселенных районов.

Он начал разрабатывать веские доводы против городской жизни. Он пришел к пониманию, что скученность препятствует нормальной деятельности отдельного человека. Кроме того, перенаселенность создавала многочисленные соблазны, способные привести к моральному разложению плоти.

Зайдя еще дальше в своем изучении действительности, Парацельс объявил, что бывают и зловредные ментальные и эмоциональные сущности.

Он не пытался изобразить их, но некоторые из его современников предпринимали подобные попытки, и кое-какие сущности почти всегда можно обнаружить на больших замысловатых гравюрах или картинах с изображением искушений святого Антония. Генрих Кунрат, довольно известный писатель-алхимик, представляет на одной из своих гравюр небо, полностью заполненное монстрами-насекомыми.

Эти монстры, как и воображаемые палеозоологами животные, были составлены из перемешанных в странном беспорядке разных частей насекомых. Но в любом случае Парацельс полностью отдавал себе отчет в том, что огромное воинство таких сущностей существует.

Возможно, их нельзя назвать мыслеформами, но они существовали примерно в таком виде. Они могли не только существовать, но и расти. Они могли не только расти, но и поддаваться исправлению, или, точнее говоря, их вредные качества можно было свести на нет, внеся определенные изменения в поведение человека.

С этими психологическими болезнями - а именно это они собой и представляли - Парацельс боролся с помощью того, что именовалось в то время магическим лечением. Он справлялся с этими трудными случаями при помощи молитвы, медитации и различного рода талисманов, амулетов и заклинаний.

От отшельников, ведьм и колдунов, с которыми доводилось встречаться во время путешествий, он узнал о существовании некой таинственной процедуры, берущей начало в Священном писании и представляющей собой «изгнание зла». Существовали и заклинания, лишавшие разрушительную силу власти над человеческой жизнью.

Парацельс проводил вполне в рамках научной традиции эксперименты с этими методами и пришел к простому и неизбежному выводу, что они действуют! Индивидуум мог добиться определенного облегчения, поставив перед этими чудовищными призраками какие-нибудь символы твердой и прочной веры.

Иными словами, можно было призвать Бога или божественные силы жизни для освобождения индивидуума от зла и болезней, угрожающих его существованию.

Сегодня мы отнеслись бы к этому типу лечения как к форме психотерапии или ментального целительства. Также его можно было бы назвать целительством при помощи веры, потому что оно осуществлялось любым способом, делающим веру индивидуума в добро сильнее его страха перед злом.

Повсюду у примитивных народов колдуньи, знахари и шаманы практиковали именно этот тип терапии - терапии созданием веры и терапии воздействия на призраков таинственными сверхфизическими способами.

Эти способы по-прежнему используются во многих религиях и начинают возвращать себе довольно заметное место в нашем современном мышлении.

Наше объяснение причины отлично от объяснения Парацельса. Он, вероятно, действительно верил, что положительные результаты достигались путем создания неприятных ощущений для какой-нибудь назойливой сущности.

Сегодня мы больше склонны думать, что они отражают избавление от деструктивных установок. Мы считаем, что при объяснении такого явления, как болезнь, установка ближе к истине, чем сущность.

Но некоторые современные мыслители уже задались вопросом: а как, собственно, расшифровать слово «установка» в связи с определенными внутренними настроениями индивидуума? Что такое установки? И что такое эти самые настроения? Что такое комплекс? И что такое навязчивая идея?

Мы предполагаем, что все это по большей части просто напряжения в нашей интеллектуальной структуре.

Но даже если это и так, что вполне возможно, то, коль скоро эти установки достаточно сильны, чтобы влиять на нас и сохраняться на протяжении всей нашей жизни, они должны обладать неким подобием структуры, формой или геометрической конфигурацией или иметь нечто вроде цельности.

Возможно, эта цельность и есть та сущность, которую признавал Парацельс. Во всяком случае, он обнаружил, что на внутренний мир человека вполне возможно оказать влияние различными способами, начиная с чтения Священного писания и кончая ношением при себе талисманов.

А отсюда уже один шаг до чудес французского Лурда или церкви святой Анны де Бопре в Канаде. И это не что иное, как торжество веры.

Парацельс также обнаружил, что, если пациенту вручить просто какую-нибудь безделушку, объяснив, что она обладает чудодейственными свойствами, это будет безрезультатно. Структура вещицы должна быть проникнута чем-то, имеющим таинственную природу.

Должно быть что-то, посредством чего укрепляется вера пациента, - это и служит объяснением гравирования на дисках всевозможных магических имен, совершения заклинаний по законам и правилам с механическим их повторением.

По этой причине сложились и принципы изготовления лекарственных средств, например сбор целебных трав только при определенных фазах Луны.

Все это придает обычным вещам ореол таинственности, и эта таинственность, похоже, является мощным фактором лечебной силы различных препаратов.


Холл Мэнли Палмер

***

Источник.

НАВЕРХ.