Тайнопись цивилизации. Код доступа в будущее России
Что такое код? Система «Свой и чужой»
«Код» - вторичное понятие, привнесённое в политическую идеологию из криптографии. Для понятия кода в науке главным является противопоставление свой-чужой.
Код - технология сокрытия доступа к тайне, исключающий из коммуникации нежелательных лиц[1].
Как правило, в современной науке термин «код» не употребляется для обозначения объектов, именуемых «естественными» кодами, прозрачными для носителей этих кодов как языка родной для них системы.
Цивилизация - это конкретная самоорганизующаяся система, в основе которой лежит определённый исторический тип личности и общества, существующий в конкретных единичных людях и социальных организмах.
У каждой цивилизации свой естественный код, который должен быть декодирован в знаковой и символической системе другой цивилизации, чтобы быть там воспринятым.
То же касается и перевода естественных кодов на чужой язык. Однако перевод носит искусственный, отчасти механический характер.
Декодирование, расшифровка кода - и это особенно важно подчеркнуть - есть не что иное, как перекодирование, т.е. перевод «чуждого» кода в «естественный», например, с языка западной цивилизации на язык русской цивилизации. Этим и занимается огромная армия «декодеров» - переводчиков норм и понятий западной цивилизации для русских.
В эпохи засилья вестернизаторов, которые Россия переживала несколько раз, не предусматривается никакой другой функции для интеллектуалов, кроме как функции «декодера», то есть переводчика с языка одной цивилизации на язык другой, иногда с небольшим гуманитарным и творческим компонентом, необходимым для адекватности самого перевода.
С этим связано бесконечное количество справочников, монографий, учебников, переводов, изданий, международных конференции, посвящённых западной традиции и её представителям.
Очень часто собственные коды русской цивилизации в обыденной жизни «дремлют» и даже на подсознательном уровне с трудом распознаются, в то время как человек занят расшифровкой и освоением чуждых кодов, чтобы приспособиться к меняющемуся миру.
Свои коды просыпаются в критических ситуациях разломов исторических и личных судеб, когда нужно определиться, кто свой, а кто чужой.
Нейродинамические процессы в мозгу человека являются его кодом, носителем которого является человек. При этом информация не существует вне своего конкретного носителя и даётся индивиду непосредственно в виде явлений его субъективной реальности (образов, мыслей, символов).
По мысли уже цитированного выше Д. Дубровского, нам дана информация как бы в «чистом» виде, т.е. мы не чувствуем процессов, совершающихся при этом в нашем мозгу, не отображаем их на психическом уровне. Наука пока не нашла способа научить человека «самоперекодированию» - некоторые учёные возлагают в этом вопросе большие надежды на Искусственный интеллект.
В мозговых кодах присутствуют структуры бесконечного характера или стремящиеся к бесконечности, которые обычная техника анализа мозга и здравый смысл не ухватывают, и поэтому дают негативный результат при попытке их воспроизвести и сопоставить с содержанием сознания подопытных людей. Это поняли те, кто пытался «взломать код», искусственно овладеть мозгом и сознанием.
Согласно трансгуманистам, Искусственный интеллект, оперирующий кодами, требует техники, стремящейся к бесконечности, то есть технического уровня так называемой «сингулярности». Если это не удаётся, тогда пытаются дополнить его другим, искусственным кодом.
Двоичная система, лежащая в основе цифровой техники и картины мира на основе цифровизации, - плоды такого рода попыток, результат описания живой системы мёртвым языком.
Философ-экзистенциалист К.Т. Ясперс рассматривал человека и мир в целом как систему шифров - тайнопись[2]. Цивилизационные коды - это тайнопись устройства человека, его личности и психики.
Шифр понимается как посредник между экзистенцией и трансценденцией, между бытием человека и потусторонним миром. Это не цифровой код.
В основе кодов бытия, понимаемого только как бытие персональное, лежит не цифра, а несводимое качественное различение. Благодаря этому и становится возможной система различения «свой-чужой», которая, как говорилось выше, лежит в основе вообще любого кода.
В этом смысле глубинному коду цивилизации присущи и связь с «бесконечностью», и в то же время негативная изнанка.
Коды цивилизации - коды аналоговые, коды уподобления прообразу, но с сохранением индивидуальности. Коды даются соответствующим мистическим видением, непосредственной интуицией, которая есть видение полностью «аналоговое», то есть совпадающее со своим предметом на уровне образа.
Мы не можем вскрыть свой код. Это не языковая и не культурная реальность, как думают западные люди и «западники», пытаясь подобрать к коду ключик, но фактически, таким образом, не «взламывая», а попросту ломая его. Коды не передаются обычным культурным или техническим путём.
Код как изнанка сознания, сопряжённая с бессознательным
Чтение тайнописи не есть просто отвлечённое занятие. Читая шифр, человек пишет новый шифр: «читает изначальную тайнопись, благодаря тому, что при этом пишет новую: …само это мыслимое есть лишь символ, как язык, который теперь стал сообщим другому»[3].
Человек создаёт ткань бытия своей жизнью, которая есть действие кодов. «Бытие же символом, как шифром трансценденции, существует не в отношении, а только в оригинале для того, кто замечает этот символ. Оно находится словно бы поперёк действительности, в глубинном её измерении, в которое мы можем погружаться, но из которого невозможно выйти, не утрачивая его при этом сразу и совершенно»[4].
Иными словами, шифры слиты с «Я». Каждый человек владеет шифром своей цивилизации по отдельности. Причина закрытости кодов личности ещё и в том, что они индивидуальны, то есть реализуются неповторимым «Я».
По мысли Ясперса, система шифров невозможна, поскольку в эту систему шифры вошли бы только в своей конечности, но не как носители трансценденции… В этом смысле тайнопись не поддаётся толкованию - шифры невозможно изложить так, чтобы они были открытыми, их невозможно украсть.
Если бы коды цивилизации были понятны чужим, они просто не выполнили бы свою задачу создания и поддержания самости личности и его социально-цивилизационного окружения в борьбе и конкуренции с другими типами людей и обществ.
Коды изначально существуют в негативной изнанке, которая «онтологически» защищает их от чужих, размещая их в особой недоступной плоскости бытия.
Поэтому и сама тема кодов сознания (мозговые импульсы, язык) представляет собой некую научную загадку, которую мы пытаемся здесь осветить, привлекая средства философии персонализма[5].
«Я» - код?
Коды, по-видимому, занимают в структуре психики человека то место вокруг волевого ядра «Я», которое отвечает за синтез внешней социальной оболочки личности.
Человек создаёт ткань, мозаику своего бытия, рисует свою жизнь, используя коды как лекала-контуры, в которых есть пустые места для творческого действия воли. Тем самым «Я» отделяется от других и чужих.
Чтобы понять суть кодов, нужно сделать ещё один шаг, а именно, отождествить их с «Я». Коды не просто обусловлены «Я» или его формируют, а они и есть «Я», его органическая сторона, которая связана с носителем в виде человеческого организма, имеющего родовую и этническую социобиологическую природу.
Поэтому человек не может видеть своё «Я», ведь это тайна, тайнопись, шифр, - при этом человек знает, что такая глубинная тайна в нём есть. Если бы коды не были слиты с «Я» и были понятны, то человек смотрел бы на себя как на чужой предмет и был бы лишён свойства цельного субъекта (что бывает в психопатологии с шизофрениками), его личность стала бы иллюзией.
Культурный духовно-идеальный код личности напрямую связан с мозгом. Мозг - органический механизм кодов как духовной реальности, но не коды - механизм мозга, как это чаще всего трактуют.
Волевой и личностно-уникальный характер кодов позволяет человеку быть субъектом своего мозга, да и мира вообще. По формуле Ясперса, «я пребываю в шифре. Я не познаю его, но я углубляюсь в него. Вся истина шифра существует в конкретном, каждый раз исторично исполняющем меня созерцании».
Эти слова можно интерпретировать следующим образом. Коды - это целостный образ действия личности, порождаемого волей, то есть центром «Я», который запускает мотор органических кодов. Коды представляют собой некий прообраз человека на биологическом уровне, который реализуется в действии воли.
Личность - это сами коды, которые позволяют оперировать информацией и идентичностью. Воля, а вместе с ней и личность, встроена в идеально духовный аппарат кодов в качестве их «мотора», если позволительно выражаться чуждым языком техники о духовном мире, о котором идёт речь в теме цивилизационных кодов.
Код личности предполагает личное бессмертие именно как кодовой системы, её инвариантность по отношению к носителю в виде конкретного мозга, что означает жертвенность, непривязанность к телесному бытию.
Код - это то, что переводит смертную социо-биологическую личность в состояние бессмертия-вечности, в идеальный духовный мир. Коды представляют собой работающие «машины» бессмертия, если уместно такое слово. Россия, русская цивилизация - одна из таких «машин».
Ясно, что попытка заменить цивилизационный «Я»-код искусственным цифровым кодом не увенчается успехом, однако цифра может «усыпить» «Я»-код или раздробить его.
Коды как коллективное бессознательное - прообразы сверхличностей
Каждый код - живая сверхличность, осуществляющая сборку, «собор» людей. Как только воля и дух отдельного человека просыпаются, в нём начинают действовать и коды, которые подсказывают ему, что нужно делать.
За цивилизационными кодами стоят коллективные идеальные самоорганизующиеся системы, субъекты, которые обычно связываются со сверхъестественными существами в религиозных традициях либо с коллективными «душами», названными Л.П. Карсавиным «симфоническими личностями».
Код - отдельная сверхличность, отдельный экземпляр, субъект, «прообраз», прапредок, «бог». (Сравните «русские боги - русские коды», как говорит герой в романе А.А. Проханова «Таблица Агеева». То же самое можно сказать и о любых других народах.)
Русский философ-персоналист священник Павел Флоренский, говоря о происхождении термина платоновской идеи, считал, что первоначально идея Платона - это языческое божество дионисийских мистерий[6].
Если ты сличаешь свою личность с этой сверхличностью, то ты получаешь код, который делает тебя своим для этого божества и круга посвящённых. Во времена Платона это делалось, например, в тех же дионисийских мистериях, которые для русской цивилизации оказались бы не кодом, а скорее антикодом.
Подобная теория «цивилизационных кодов» покажется современному читателю несколько странной, преимущественно в силу того, что он утратил способность их интуитивного видения в качестве сверхличностей.
Однако «коды» не умерли, они продолжили жить в современных практиках. К примеру, на таком миропонимании построена весьма влиятельная теория архетипов К.Г. Юнга.
«Архетипы походят на ложа рек, высохших, потому что их покинула вода, которая может вернуться в любое время… Дольше она текла - глубже протока и больше вероятность того, что раньше или позже вода вернётся.
Индивиды в обществе, и в большей мере в государстве, могут управлять этой водой и регулировать её наподобие канала. Но когда вода достигает жизни наций, она становится великой хлынувшей рекой, вне контроля человека, но во власти того, что было всегда сильнее, чем человек»[7], - писал Юнг в статье об архетипе Вотана.
Юнг, будучи участником движения нью-эйдж с примесью гностицизма, а также немецкого неоязыческого возрождения, имел в виду прообразы, относящиеся к языческим сверхъестественным существам. Лично себя Юнг считал результатом индивидуации одного из таких существ или даже «Арийским Христом»[8].
Языческие коды, связанные с этническим и родовым началом (язычество, шаманизм, культ предков, матриархальные культы), выражают сверхличности нижнего или отклоняющегося от мировой оси порядка, которые осознаются сегодня в превращённом виде как «природа», «материя», «экономика», «наука», «разум».
Пробуждение языческих кодов, противостоящих христианскому коду либо другим конкурирующим языческим кодам, может быть ужасным. Это показал опыт Третьего рейха, нацизма и вообще фашизма в XX веке, которые опирались на коллективное бессознательное, причём верхушка делала это вполне осознанно и целенаправленно.
К.Г. Юнг считал, что германские нацисты использовали для создания Третьего рейха и «немецкой мечты» сильнейший «код Вотана», имеющий «некоторое сходство» с Дионисом, Кроносом и Меркурием-Гермесом.
Код Вотана связан с верой в личную судьбу. Вера в судьбу как предопределение, как основа причинности - общее убеждение западных народов, в отличие от славян, для которых характерен код преодоления, изменения судьбы.
Код Вотана или Гермеса связан с подчинением тому демону, кто навязывает человеку определённую судьбу. Для русских характерны, наоборот, отказ от одержимости свыше, переворачивание своей судьбы волевым усилием, пробуждение воли (таков код Ильи Муромца: 30 лет лежать на печи, затем - совершать подвиги богатырём, а затем уйти в монастырь).
Код Вотана не мог стать универсальным кодом и победить в глобальном масштабе. Впрочем, Юнг считал, что национал-социализм - «не последнее слово» Вотана и он себя еще проявит.
Сегодня враги рода человеческого ведут экспериментальный поиск какого-то нового универсального языческого кода, который бы отменил или переключил на себя все остальные коды и объединил их с внешним техническим цифровым кодом, придав ему эффективность и силу, без которой он не сможет завладеть душами.
Что это: религия денег, «богиня-Разум», сверхмашина, «эгоистичный ген», «Мать-природа»? Сложно сказать, во всяком случае, пока ни один из них не подходит на эту роль настолько хорошо, чтобы выполнить глобальную миссию конца истории и человечества, заставив людей добровольно и упоённо действовать в этом коде, слив с ним свои личности.
Шифр антисистемы состоит в том, что она отделяет и возводит в абсолют негативную изнанку любого личностного и цивилизационного кода, заявляя, что это и есть сущность кода так такового.
Пока мы не видим этого универсального Кода Конца, но мы знаем, что он в идеале является кодом уничтожения всех остальных цивилизационных кодов.
В то же время мы угадываем другую, не менее важную истину: русский код - это код сохранения множественности кодов других цивилизаций в их иерархии.
Код творящего Духа
Ситуация с цивилизационными кодами русского народа парадоксально троякая: с одной стороны, коды являются общечеловеческими, с другой, их всеобщность выражена в чёткой и специфической цивилизационной форме христианства, пришедшего с Ближнего Востока (которое большинство людей в мире не принимает), с третьей - коды имеют яркую этническую основу в истории народа, не только культурную, но и родовую, социобиологическую, связанную с работой мозга и уходящую своими корнями в очень древние времена.
Русские коды вообще не являются кодами какой-то экзотической цивилизационной «обочины». Наоборот, это коды осевые, общечеловеческие, но проявляющиеся ярко, резко и по-особому, с высокой концентрацией общечеловеческого начала, ибо общечеловеческого не бывает вне национального и этнического.
Своим скачкам и разломам в личной и российской жизни мы обязаны высокой концентрации общечеловеческого, бьющего фонтанами из этих разломов именно как энергия негативных по своей форме кодов, создавая новые продукты исторического творчества.
Враги не знают, как «заткнуть», наконец, этот фонтан-вулкан русского волюнтаризма. (Волюнтаризм, волевая природа, тяга к воле вольной - это тоже русский код, ресурс воли, источник воли.)
По меткому, хотя не вполне корректному образу Ю.В. Мамлеева, «Россия Вечная», то есть рассматриваемая с точки зрения вечности, образует границу между Абсолютом и Бездной, то есть движение между крайностями.
Этот операциональный код русских, которые постоянно внутри своей души находятся на границе сверхбытия и небытия, представлен в цивилизационном коде России как страны, как народа, так и отдельных его представителей.
У многих русских это сокровище никогда не забывалось и бодрствовало всегда. Всё это предопределило сложность, противоречивость, опасность русской личности, которая тем не менее успешно преодолевается путём «шоковой» сборки и «самосборки», когда христианские или совместимые с ними дохристианские архетипы-прообразы быстро пробуждаются и становятся «машинами воли», перемалывающими зло в добро.
В этом причина того, что человек, не будучи обрядовым православным христианином, а скорее - отступником, а то и просто советским «коммунальным», по А. Зиновьеву, человеком, агностиком и фактически атеистом, вдруг оказывался христианином внутри - в нём жили коды-прообразы, которые вдруг превращались в операциональный код - код действия определённым образом.
При одном условии: если они смогли снять с себя и отбросить всю эту шелуху наваждения чуждых кодов.
Цивилизационные коды существуют в Царстве Духа, в то время как люди в основном - в душевно-материальном царстве - царстве Вражды, связанном с абсолютизацией самости, «Я» как воплощённого личного духа.
Поэтому закодированное русское Царство Духа требует «нищеты духа», то есть слабости внешнего «Я» как построенной вокруг идентичности вторичной психической реальности, и «юродства» как отказа от идентичности, отрицающей привязанность к «Я» и готовой легко пожертвовать богатствами социально-культурного капитала.
Такой цивилизационный код сверхрационален, и он может представляться как открытие абсурдности бытия (как известно, глубоко христианская характеристика веры). Чтение кодов возможно в изменённом, остранённом состоянии сознания, выводящем «в изнанку», и доступно в «культовом» режиме.
Язык цивилизационных кодов - это заумный язык, который выше ума, сверхрационален, то есть позволяет выйти в корневую систему русского языка. К кодам надо обращаться, как В. Хлебников, искавший славянскую душу в заумном языке.
Это позволяет уйти от затёртых, обесценившихся слов повседневного языка и заимствований в пласт архаики, который находится и за обыденным, и за литературным вариантами языка. Это не порча языка. При этом проблема сверхрациональности касается и высших образцов русской литературы.
Когда читают эталонную поэзию Пушкина, то за набором филигранно отточенных отдельных фраз слышат не только и не столько текущие смыслы, а именно коды языка как некую надчеловеческую музыку слов.
КОД ПЕРЕСВЕТА - СМЕРТЕЛЬНАЯ ОСЬ ЖИЗНИ
Код жертвы и код конца
Русский код - быстрый код, быстро побеждающий и превращающий. Русские долго запрягают, но быстро едут, как гоголевская птица-тройка. Быстрый переход к своим, «естественным» кодам и в царство Духа осуществляется через жертву.
Код жертвенности, код Пересвета, убившего Челубея, подставив себя одномоментно под его копьё, - один из самых ярких моментов в романе «Таблица Агеева» А.А. Проханова. Когда Челубей был убит направленным копьём, инок Пересвет был уже мёртв для внешнего мира.
Главным цивилизационным кодом является то, что несёт в себе код жертвы и подлежит жертве ради кода. Визуально он обозначается как Крест. Философ тайнописи Карл Ясперс увидел главное свойство человеческого кода, которое называется в религиях жертвой, в категории «краха».
Шифр краха - это «шифр шифров», который придаёт резонанс, умноженную силу остальным шифрам.
Окончательно код выражается именно в жертве, которая является завершённой инициацией и совершается в конце жизни или всю жизнь. Крах эсхатологически понимается Ясперсом как конец истории человечества или истории народов.
Сегодня жертвовать никто ничем не хочет. Все привыкли только улучшать своё положение или терять под давлением внешних сил, но минимум и временно. Так устроены современные люди в большинстве своём, в том числе россияне.
Но жертва - цивилизационный код жизни, жертвоприношение себя - обряд жизни, который позволяет ей состояться в духовном смысле. Жертвования себя, в конечном счёте, не избегает ни один человек.
Отсутствие жертвы - это иллюзия современного потребителя, которая мешает ему стать личностью, обретя подлинный цивилизационный код.
* * *
В чём жизнь? Жизнь на кончике копья, которое воткнул в тебя твой смертельный враг в тот момент, когда твоё копьё вошло в него, лишив его жизни и победы. А вместе с ним и лишив надежды на победу всё его войско.
Жизнь воина - момент копья, ради него всё происходит, образуя в духе момент одновременности, вечности.
Код Пересвета как героического самопожертвовования воина ради любви к своему народу блестяще сформулирован Александром Прохановым в романе «Таблица Агеева». Попытаюсь развить это важное открытие.
Для русских код Пересвета - один из главных кодов жизни, если не самый главный. Благодаря ему русские сохранились как народ и государство в жестокой борьбе с иноцивилизационными врагами, борясь с которыми кто-то должен был жертвовать и побеждать одновременно.
Имя Пересвета широко вошло в русскую культуру: в летописи, устные сказания, поздние былины, в предание Русской православной церкви, в фамилию известного аристократического рода Пересветовых, его именем называли боевые корабли после распада СССР и даже банки, рассматривая его как оберег.
Главный смысл кода Пересвета в том, что в нём как бы сливаются в один код, в одну жизнь, в один поступок, в одно последнее свободное в жизни движение, направленное на острие копья, два образа: самопожертвователя и разящего воина и образуют одну непобедимую судьбу русского народа-Пересвета, несущего свет и копьё миру, но и подставляющего себя под встречное копьё за мир, «за други своя».
Невозможно прожить, не умерев. Но смерть Пересвета - особая, она создаёт новое рождение, рождение страны, народа, его будущее.
Два копья: своё и вражеское - создают как бы одну обоюдоострую направленную ось мира, проходящую через личности и тела, через эпохи.
Это высочайшее проявление личной воли как выбора воина-победителя и покорности Божьей воле как пожертвовавшего собой монаха-схимника, проявленной через игумена Сергия Радонежского, отправившего Пересвета и Ослябю в войско Дмитрия Донского и возложившего на них схиму, оружие духовное, оружие победы...
***
С окончанием доклада С. Баранова Изборскому клубу и ссылками можно ознакомиться здесь.
НАВЕРХ.